Впрочем, об этих суперсовременных технологиях уже написано множество работ. Мы остановимся только на цели этой информационной революции и на возможностях, которые она предоставляет для развития наших денежных систем в ближайшем будущем.

Структура власти в каждой экономической системе предназначена для того, чтобы контролировать определенные ограниченные ресурсы. И очень скоро информация, как сырье для создания знаний, станет в ряд этих ресурсов. «В будущем, насколько мы способны туда заглянуть, информация будет играть первейшую роль в экономической истории, как до нее физическая сила, камень, бронза, земля, полезные ископаемые, металлы и энергия»[103].

Поскольку информация становится не просто ресурсом, а ключевым ресурсом, его уникальные особенности, без сомнения, будут формировать довольно многогранное общество. Харлан Кливленд[104] и Говард Рейнголд[105] составили блестящие характеристики информации как ресурса, которые отвечают целям нашего исследования:

• Информацией можно владеть, но ее нельзя променять на что-то. Это отличает ее от любого из предыдущих жизненных ресурсов — от кремниевого наконечника копья до земли, от лошади до барреля нефти, — с которыми было иначе: если вы приобрели что-либо из этого списка у меня, то я это потерял в вашу пользу. А вот после сделки с информационным ресурсом, т. е. после обмена, мы оба владеем этим товаром. Например, покупку книги, журнала или получение доступа к некой базе данных можно рассматривать как совершение операции традиционного обмена. По сути, при покупке или продаже с последующим переходом права собственности сделка происходит не в отношении информации, а по поводу механизма передачи прав и их оплаты. Информация остается у продавца даже после того, как он поделился ею с покупателем. Используя некое программное обеспечение, вы тем не менее не препятствуете миллионам других людей пользоваться им, как это было раньше с ключевыми ресурсами прошлого. Как следствие, информация превратилась в то, что экономисты называют «неконкурирующим» продуктом.

• Наиболее мощный катализатор преобразования не информация, но революция в области коммуникаций. В течение прошлого десятилетия полный объем электронных коммуникаций во всем мире увеличился в четыре раза. Однако в течение следующего десятилетия мы должны ожидать совершенно другую скорость роста, на сей раз множитель будет не 4, а 45![106] Передача информации увеличивает возможности связи буквально в тысячи раз. Телекоммуникации сделали информацию транспортабельной. Она передается через электронные сети почти со скоростью света и весьма дешево. Поэтому, по сути, информация приобретает способность просачиваться. И чем больше она просачивается, тем ее у нас больше и тем большее количество людей ею владеют. Правительственные классификаторы, коммерческие тайны, права на интеллектуальную собственность и конфиденциальность — все эти попытки создания искусственных препятствий для естественной тенденции информации к распространению все чаще терпят неудачу. Почему? А потому, что современная и актуальная информация не может иметь хозяина, приватизации подлежат только каналы, по которым она поступает к потребителю. Не оставляя попыток найти общественного защитника, который согласился бы с его доводами, Кливленд тем не менее видит в выражении интеллектуальная собственность оксюморон, где термины логически исключают друг друга[107].

• Как следствие из двух предыдущих позиций, информация расширяется по мере использования. Она спонтанно стремится к изобилию, к скорейшему расширению самой себя, и это быстро становится ее же недостатком: все мы жалуемся на информационную перегрузку. В результате остаются в дефиците и конкурируют между собой человеческое внимание и наша способность понимать, возможность погрузиться в знания и использовать всю информацию, уже доступную нам.

• В традиционной экономической литературе в качестве идеальной описывается модель «свободной конкуренции». Теоретики исходят из предположения, что все заинтересованные в сделке стороны имеют всю необходимую информацию для ее же наиболее выгодного использования, и что операционные затраты равны нулю, и что нет никаких барьеров для входа любых новых участников. Но в реальных мировых сделках эти условия редко встречаются. И вот что интересно: киберэкономика (т. е. электронная экономика) могла бы стать первой фактической крупномасштабной моделью «почти совершенного рынка». В киберпространстве информации может быть достаточно для всех; она и впрямь доступна для большого количества людей. Сеть делает операционные затраты ниже, чем когда-либо. И многие из обычных барьеров для тех, кто хочет войти в это информационное поле, как то: местоположение (или так называемый юридический адрес), потребность в капитале, и т. д., являются здесь не очень существенными. Бродя по сети, легко сравнивать цены в разных магазинах, так что сетевой рынок обещает быть гибко реагирующим на цены. Но даже и тогда этот рынок, возникший в условиях века информатизации, скорее всего, будет соответствовать традиционной экономической теории.

• Однако в других важных аспектах информационная экономика полностью переворачивает традиционную экономическую теорию с ног на голову. Не так-то просто осознать тот факт, что информация и знание — единственные факторы производства, не подчиняющиеся закону «сокращающихся доходов» (убывающего плодородия)[108]. Они фактически подчиняются закону возрастающей отдачи[109]. На практике это означает, что информация, становясь доступнее, также становится более ценной. Это еще назвали «эффектом факса». Вообразите, что вы купили самый первый факс из всех когда-либо произведенных. Какова для вас будет ценность этого устройства? Фактически нулевая, потому что связаться по этому факсу вам не с кем. Однако каждый новый установленный у кого-нибудь факс увеличивает ценность вашего факса. Это полный пересмотр законов традиционной экономики, где товар чем более в дефиците, тем ценнее. Например, золото или алмазы, земля или любые другие традиционные предметы потребления дороги только потому, что их не хватает на всех.