Майор, провожавший и встречавший ее внимательными взглядами, слышал, как она о чем-то перешептывалась с Пьером или де Берни, и не переставал удивляться ее радости, ибо в их положении было совершенно не до веселья. Иногда он спрашивал себя, а не является ли эта веселая беспечность следствием апатии, неспособности здраво оценить степень окружавшей их опасности. Душевное состояние мисс Присциллы вызывало у майора самую серьезную тревогу. Еще бы! Разве он не видел, как она самым беззастенчивым образом шутила с Томом Личем, который последнее время к ним что-то зачастил?

Де Берни не всегда оказывался рядом, когда к ним являлся этот незваный гость, и тем не менее он обладал поразительной способностью возникать как из-под земли в самый разгар общения — к величайшему облегчению майора — и избавлял его от необходимости завершать беседу с этим ненавистным разбойником с ястребиным взором. Во время подобных посещений майор имел такой вид, будто только что муху проглотил. Когда же пират к нему обращался — а это иногда случалось, — он отвечал односложно и довольно резко.

Лич платил ему той же монетой. По его мнению, этот мерзкий толстяк имел право на жизнь лишь постольку, поскольку доводился братом очаровательной миссис де Берни. Хотя, впрочем, между братцем и сестрицей не было ни малейшего сходства! Однажды он им это так прямо и заявил, испугав не на шутку, а потом весело прибавил, что за это юной миссис следует денно и нощно благодарить своего создателя!

Лич и не думал скрывать своего восхищения прекрасной миссис де Берни, даже в присутствии ее «супруга». Однако он не довольствовался одними лишь несуразными комплиментами — его знаки внимания носили вполне материальный характер: бутылки перуанского вина, банки мармелада из гуаявы, миндаль в сахаре и прочие лакомства из трюмов «Черного Лебедя».

Его ухаживания выводили майора из себя, не говоря уже о слишком фривольном поведении мисс Присциллы, которая их милостиво принимала: нашему герою было невдомек, что девушка вела себя так именно потому, что того требовало благоразумие.

Что же касается де Берни, то к действиям Лича он относился, в общем-то, спокойно, даже равнодушно; иногда, правда, ему приходилось напоминать о своих супружеских правах, и он вдруг возникал между девушкой и Личем как неприступная стена, если видел, что в своих ухаживаниях пират заходит слишком далеко.

При этом Лич смотрел на него, как пес, у которого пытаются отобрать лакомую кость, но под острым и вместе с тем как бы отсутствующим взглядом француза этот изверг прятал свои клыки под насмешливой и одновременно заискивающей улыбкой.