— Там и там, — показал я места, выбранные когда-то римлянами, знавшими толк в осадных работах, и добавил: — Я бы еще переправил на тот берег большой отряд пехоты и конницы, чтобы вели разведку и не давали горожанам переправляться через реку и доставлять продукты на лодках. Пусть приготовят наплавной мост или плоты и, когда здесь начнется штурм, ударят со стороны реки. Основные вражеские силы будут ждать нас здесь, так что появится возможность застать врасплох.
— Возглавишь этот отряд? — спросил Карл Мартелл.
— Конечно! — сразу согласился я, ведь именно для этого и предлагал.
На противоположном берегу реки будет больше объектов для грабежа и пастбищ. Если осада затянется, голодать мы начнем позже тех, кто останется на этом.
Со своим конным отрядом и пятьюстами пехотинцами мы переправились выше по течению, где был брод, поздно вечером и прибыли на место, когда уже начало темнеть, то есть горожане не видели нас, за что и поплатились утром. На лесной дороге, которая начиналась сразу за пойменным лугом, мы захватили группу из почти полусотни человек, причем не самых бедных. Кому есть, что терять, тот удирает раньше остальных. Обобрали их и отпустили. Видимо, кого-то с горя или от обиды вернулся и предупредил горожан, потому что больше беглецов не было ни в этот день, ни в следующие. Кто хотел покинуть Аварик, делал это на лодке ночью, потому что днем я выставлял на берегу лучников. Река напротив города неширокая, даже франкские стрелки, по моему мнению, никакие, запросто добивали до противоположного берега.
Часть выделенных мне людей занималась выше по течению реки, где не видны были из города, сколачиванием лестниц, привычных им, с перекладинами на бревне, и тех, к которым привык я — две жерди с перекладинами, более легких, и строительством наплавного моста. Народ сейчас мастеровитый. С помощью обычных топоров и клиньев они навалили деревьев, раскололи часть стволов, соединили накрепко без гвоздей — и получился довольно таки приличный мост. Я провел испытания. Сразу все без малого семь сотен, конечно, не выдержит, но если группами и бегом, то потребуется лишь несколько минут, чтобы переправиться через реку.
49
Даже не могу подсчитать в скольких осадах, штурмах городов я участвовал. Их было так много, что уже путаются в моей голове. Пришел к выводу, что результат зависит от морально-волевых и организационных качеств обеих сторон. При условии, конечно, примерного равенства технических средств нападения защитным сооружениям. Мощную каменную крепость на отвесной скале можно захватить только, если улыбнется удача, то есть, опять же, в случае плохой организации обороны. Аверик не относился к слишком сильно защищенным, как природой, так и людьми. Да, удобный подход к городу был с одной только стороны, но можно было проложить и другие, что и сделали в свое время римляне, а теперь пытались повторить франки. Важнее было другое — человеческий фактор. На Аверик давно не нападали, спасало удачное расположение, поэтому горожане расслабились, забили на укрепления. Они даже поленились за несколько столетий полностью убрать оба римских пандуса, оставив несколько холмиков, соединив которые, наши пехотинцы и насыпали новые. Впрочем, посмотрев на эти пандусы и на сколоченные башни, я тяжело вздохнул: до римской армии франкам еще далеко!
Карл Мартелл собирался начать штурм рано утром, но я уговорил перенести на после полудня. Жители Аверика жили по римским заветам, блюли сиесту, в отличие от франков, обитавших севернее, где жара не так сильно напрягала. С утра горожане наблюдали, как по пандусам подкатывают осадные башни, готовились к бою. Так и не дождались, потому что наши остановились на небольшом расстоянии от стен. Горожане решили, что у нас что-то пошло не так, что штурма сегодня не будет, что мы тоже порядочные люди, будем отдыхать в жару, и, оставив небольшие караулы, отправились по домам. Примерно через час франки вернулись к осадным башням и пошли на штурм. Само собой, пока толкали башни последние десятки метров до стен, аверикцы проснулись и прибежали на стены, но урона наступающим нанесли меньше, чем могли бы.
В это же время мои подчиненные начали сплавлять изготовленный наплавной мост. Предполагал установить его подальше от ворот, ведущих на берег реки. Длину рассчитали неточно, застрял выше по течению, всего метрах в тридцати от надвратной башни, на которой толпилось человек пятнадцать, наблюдая за нашими действиями. Как я понял по спокойствию, неторопливости горожан, пока что всерьез нас не воспринимали.
Первыми побежали на противоположный берег воины с большими деревянными щитами, которые несли по два человека. Пока что держали их над головой и двигались друг за другом, потому что ширины моста не хватало, чтобы стать в ряд. Переправившись, повернули щиты в сторону городских стен, откуда уже полетели стрелы, прикрыли воинов с лестницами и остальных.
Я пропустил вперед примерно треть своих подчиненных, после чего переправился сам. К тому времени почти все лестницы были приставлены к стенам, и воины начали подниматься по ним. Сверху их обстреливали из луков и кидали камни. Крутой кипяток или горячее оливковое масло, которых я побаивался, помня, как долго и мучительно заживают ожоги, со стен не лили. Наверное, здесь даже котлов для них не поставили, потому что не ждали нападения.
Я остановился метрах в семидесяти от стен, начал обстреливать защитников из лука. У аборигенов, за редчайшим исключением, это оружие не пользуется спросом. Обычно стреляют из простых, которые я называю однодревками. У таких убойная дальность не дотягивает и до ста метров, а обычную кольчугу пробивают только в упор. Аварикцы по привычке пытались и от моих стрел закрываться щитами, простенькими, из одного слоя тонких досок, покрашенных в бурый цвет и изредка обтянутых спереди кожей. После чего падали, чаще навзничь, но один застрял боком между зубцами из желтоватого камня-ракушечника. Щит был прибит стрелой к его телу. Благодаря моей поддержке, на этой куртине осталось мало защитников, и мои воины сумели подняться на сторожевой ход, где завязался рукопашный бой.
Все-таки лестница из двух жердей намного удобнее, чем бревно с перекладинами. По крайней мере, когда поднимался по ней, у меня не было мандража, который появился после падения во время штурма Аквилеи. Перекладины были шершавые, плохо оструганные, и мокрые. Те, кто поднимался передо мной, замочили обувь во время переправы по мосту. Он слегка притапливался, когда шло сразу много человек. На сторожевом ходу напротив лестницы лежали два трупа: горожанин со стрелой в голове и кто-то из моих подчиненных с дыркой в кожаном доспехе на груди, видимо, пробитой копьем. Вокруг ран и луж крови уже ползали зеленоватые мухи. Внизу на городской улице, вымощенной булыжниками, стояли женщины и дети и с неподдельным интересом наблюдали за боем на сторожевом ходу. Наверное, еще не поняли, что город можно считать захваченным, что скоро доберутся и до них. Большая часть людей, даже имеющих горький опыт, проявляет поразительную беспечность. Впрочем, меньшая часть проявляет чрезмерную предусмотрительность, которая порой обходится дороже.
Я поспешил на помощь своим, рубившимся на входе в надвратную башню. Туда перебежали враги, уцелевшие на захваченной нами куртине, и подтянулись с других. Один из моих подчиненных знатно орудовал двуручной франциской. Первым ударом расшибал щит, вторым — шлем вместе с черепом под ним. Судя по кожаному доспеху, обычный пехотинец. Если выживет сегодня, возьму в свой отряд и похлопочу, чтобы ему дали бенефиций.
Когда я приблизился к надвратной башне, на входе в нее рассосалась «пробка» — мои подчиненные проломились внутрь. Сражение шло по ту сторону башни и на нижних ее уровнях. Я крикнул следовавшим за мной воинам, чтобы спускались вниз, открывали ворота и защищали их. Уверен, что тоннель не завален камнями и бревнами, как у главных ворот, потому что нападения с этой стороны не ждали. Если это так, то, как договорились вчера вечером на совещании командиров, дадим сигнал Карлу Мартеллу, что вход открыт, пусть перебрасывает сюда отряды из резерва.
