За день они привыкли к шуму и уже не обращали на него внимания. Неожиданно их оглушил взрыв, и мрак ночи разорвал дождь звездочек. Кетлин, впервые видевшая фейерверк, подняла голову.

Даже сквозь восторженные вопли толпы и гром аплодисментов Кетлин почувствовала, что слева от нее начинается нечто уродливое и опасное. Шум резко стих. Кто-то что-то крикнул по-итальянски, затем воздух прорезал дикий вопль.

У Кетлин мурашки пробежали по коже. Она посмотрела туда, где был Квинлан, но его там не оказалось. Слева от нее два человека выхватили ножи, лезвия которых зловеще блеснули. В полной тишине, нарушаемой лишь шипением ракет в небе, они бросились друг на друга.

Кетлин никогда не сталкивалась с бесчинствами на улицах, но мгновенно догадалась, что последует дальше. Толпу охватила паника, которая ширилась, как пожар, раздуваемый ветром. Вокруг основной массы дерущихся завязывались мелкие драки. Мерцание фейерверка усиливало ощущение кошмара. Испуганные или взбешенные, люди метались из стороны в сторону, крича и толкаясь. Вдруг чья-то сильная рука ухватила Кетлин за талию.

— Пошли! Быстро! Сюда!

Квинлан потащил ее за собой. Он шел стремительно, почти бежал, но действовал абсолютно осознанно, спокойно. Словно почувствовав его уверенность, толпа расступалась перед ним.

Кетлин изо всех сил старалась поспеть за ним, но проход, который образовывался перед Квинланом, быстро смыкался. Кто-то наступил ей на ногу. Она потеряла туфлю. Однако он не давал ей упасть, увлекая ее за собой. Вскоре страх в Кетлин уступил место буйной радости. Она почувствовала, что ей ничто не грозит, пока он рядом. Ухватившись за эту мысль как за спасательный круг, она плыла за ним, подобно воздушному змею на нитке.

Выбравшись из гавани, Квинлан углубился в лабиринт узких извилистых улочек, который заканчивался небольшой и на удивление пустой площадью. Там Квинлан и остановился. Повернувшись к Кетлин, он весело рассмеялся. Она рассмеялась в ответ. На мгновение они почувствовали себя единственными живыми существами на свете.

Квинлан потянул ее за руку, и она с готовностью приникла к нему. Их губы соединились, и она ощутила на них вкус искренней и неугасимой страсти.

Когда Квинлан отстранился от нее, Кетлин поняла, что больше не может обманывать себя, и ее охватило отчаяние. Какая она глупая — рискует своим будущим ради любви к мужчине!

Квинлан шагнул к двери дома позади него.

— Пойдем со мной. — Он протянул ей руку. Кетлин с сомнением оглядела незнакомое место.

— Где мы?

— Около гостиницы, в которой я снимаю комнаты, — ответил Квинлан.

Кетлин посмотрела на него. Тревога боролась в ней с безграничной любовью.

— А как же Грейн?

— Я пошлю записку во дворец. — В его глазах светились нежность и сострадание. — Ты же знаешь, что о ней позаботятся.

Кетлин торжествовала, однако ее победа немного омрачалась легким разочарованием. Ей казалось, что это единственный способ раз и навсегда избавиться от сводящего с ума томления, погасить губительную страсть к нему.

— Если ты так хочешь, я пойду с тобой.

— Нет, — покачал головой Квинлан. — Или ты идешь, повинуясь непреодолимому желанию, или не идешь совсем.

Повинуясь непреодолимому желанию! Этими словами он бросал ей вызов, предостерегал и указывал путь к спасению. Петтигрю не остановил ее, когда она поддалась своей безрассудной страсти. А вот Квинлан Делейси другой. Он не будет принуждать ее, лишать возможности принять решение или взять на себя ответственность за события следующего часа.

Кетлин знала, что пойдет с ним, без колебаний полетит к нему. И вложила свою руку в его.

Он забрал у нее бокал.

— Тебе лучше?

Кетлин кивнула.

— Не могу понять, что со мной. Я бы не сказала, что очень испугалась в гавани. Но это… — Она вытянула перед собой дрожащие руки. — Глупость какая-то: взять да упасть в обморок на лестнице.

Квинлан предполагал, что до такого состояния ее довел не страх перед бесчинствами, а решение пойти с ним, но не стал говорить об этом вслух. Ее губы все еще были бледны, а щеки по цвету почти не отличались от белого платья.

— Вы просто перевозбудились, графиня.

Кетлин устремила на него напряженный взгляд.

— Я не графиня. Я просто Кетлин Джеральдин.

Она увидела, как в его глазах отражается пламя свечей.

— Отнюдь не просто, Кейтлин.

— Почему вы так меня назвали?

— А разве Кетлин по-ирландски звучит иначе?

— Меня никто так не называл, кроме папы.

— Если вы не хотите…

— Нет, — перебила его Кетлин и улыбнулась. — Мне нравится.

Квинлану стало жаль ее. К тому моменту, когда они добрались до его квартиры на третьем этаже, она дрожала как осиновый лист. Ему страшно хотелось подхватить ее на руки и отнести прямо в кровать, но даже охваченный любовным пылом, он понимал, что ей требуется время, чтобы успокоиться. Прежде чем пройти в комнату, он собрал все диванные подушки и разложил их на полу, а потом открыл дверь на маленький балкончик. Именно на этих подушках они и сидели сейчас.

— Еще вина?

— Нет, спасибо. Если я выпью лишнее, у меня начнет кружиться голова.

«Это будет очень кстати», — подумал Квинлан и тут же осадил себя. Он сделал большой глоток. Она напоминала скрипку с перетянутыми струнами. Искоса посмотрев на нее, он обнаружил, что она теребит пальцами ленты корсажа.

— Вам жарко?

— О нет. — Кетлин с виноватым видом опустила руки.

— Вы боитесь? — наклонившись к ней, спросил он.

— Я… ну, наверное. — На ее губах появилась неуверенная улыбка.

Он коснулся ее щеки, удивляясь, как кожа может быть такой нежной.

— Вы вольны уйти.

Кетлин отвела взгляд и отрицательно покачала головой.

Квинлан нахмурился. Это была не та Кетлин Джеральдин, которую он знал. Казалось, она готова на жертву, но ему нужно вовсе не это. Ему нужна ее страсть, стремление отдаться ему.

Он провел рукой по ее подбородку.

— У меня есть новость. Я скоро уезжаю.

Кетлин встрепенулась, наткнувшись при этом на его пальцы. В ее глазах появилось беспокойство, и это порадовало Квинлана.

— Ax. — К сожалению, это было единственное, что она сказала.