– Слушай, но мне действительно надо пробыть в Наттон-Прайори ближайшие несколько дней. Честное слово. Я бы с удовольствием присоединился к тебе, но в поместье столько дел. А может, пообедаем во вторник? – в голосе Александра неожиданно послышалось волнение.
– Право, не могу, – простонала Пола. – Во вторник первым же рейсом я лечу в Нью-Йорк, а оттуда в конце недели – в Сидней. Меня не будет весь сентябрь.
– Ясно.
Она так остро почувствовала его разочарование, что не удержалась:
– Слушай, давай прямо сейчас договоримся о встрече. В октябре. – Не отрываясь от трубки, она перелистала записную книжку. – Как насчет первой среды?
– Пожалуй, только дай мне взглянуть в свое расписание. Секунду, не вешай трубку.
Послышался шелест страниц. Пола отхлебнула горячего кофе. Когда Сэнди вновь заговорил, голос его звучал весело и бодро.
– Все в порядке, дорогая. Увидимся в октябре. С нетерпением буду ждать встречи.
– Я тоже. И знаешь, Сэнди…
– Да?
– Береги себя.
– И ты тоже, Пола. Поцелуй там всех на вилле.
Повесив трубку, Пола принялась за кофе. Хмурясь и поглядывая на телефон, она задумалась о кузене. Напрасно она не настояла, чтобы он хоть немного пожил с ними на Ривьере этим летом. Хотя разве его заставишь? Ведь Эмили с самой Пасхи проявляет всю свою незаурядную энергию и упорство, чтобы вытащить его на виллу Фавиолла, и что же? Он приезжал туда раз-другой, всего на несколько дней и то только для того, чтобы ублажить сестру. Они с Эмили это прекрасно понимали.
И все равно Пола испытывала чувство вины за то, что в последнее время уделяла Александру так мало внимания. В этом году она была слишком занята, столько забот на нее свалилось. Тут уж не до личной жизни. Сэнди стал жертвой тех же безжалостных законов бизнеса, которым и она присягнула. Бедняга Сэнди, у нее не было для него времени, это была печальная правда, в которой приходилось сознаться.
Может, именно поэтому так странно звучал его голос? Эта напряженность тона. Она не ослышалась. А может, тревога? Да, пожалуй, так. Тревога. Поле стало не по себе, это не к добру…
Она вдруг ясно осознала: дела у Сэнди идут плохо. Странное, не поддающееся объяснению беспокойство овладело ею. Пола застыла, спрашивая себя, что бы это могло значить. Сдвинув брови, она быстро обдумывала ситуацию. Что касается «Харт Энтерпрайзиз», там все должно быть в порядке. Иначе Эмили бы наверняка ей сказала. Со здоровьем у Сэнди никаких проблем. С деньгами – тоже. И хотя постоянной подруги у него сейчас не было (во всяком случае по сведениям Эмили, а она обычно знала все, что происходит в семье), недостатка в женском обществе он не испытывал – стоило только захотеть. Правда, образ жизни у него был странный. Но и здесь ничего нового нет – так он ведет себя всегда.
«Наверное, часто ему бывает одиноко», – думала Пола, в который уж раз жалея, что Сэнди снова не женился.
После гибели Мэгги в горной лавине в Шамони Александр долгое время был безутешен. Затем он постепенно вышел из транса, обрел былое самообладание. Но выглядело это так, будто из старых обломков возникла совершенно другая фигура. Александр так и не стал прежним.
«Та лавина накрыла нас всех, – напомнила себе Пола, думая в особенности о своем брате Филипе. – Он тоже в тот день катался в горах и один уцелел из всей семьи. А мать? Она потеряла мужа. Я – отца, и мои дети тоже. Да, лавина обрушилась на всю семью. И все необратимо изменила. С тех пор мы все стали немного странными. Я особенно».
Пола нервно рассмеялась, стараясь прогнать чувство беспокойства, которое испытала, только что разговаривая с кузеном. А может, ей все это причудилось? В конце концов они с Сэнди близки с самого детства. Если бы у него действительно были какие-то неприятности, он наверняка поделился бы по телефону. «Да, все это пустое воображение», – решительно заключила Пола и выбросила из головы тревоги по поводу Александра.
Взгляд ее снова упал на бумаги, разложенные на столе. Определив с первого взгляда, что ничего особо срочного нет, она с облегчением вздохнула. Как известно, проблемы, возникающие в пятницу, могут испортить уик-энд. Зимой это не имеет особого значения, но летом, когда дети съезжаются из всех школ на каникулы, бывает обидно. Они ждут этих уик-эндов с матерью и ревностно оберегают их от покушений извне. Как, впрочем, и она.
Просмотрев утреннюю почту и записку Джилл по поводу возможных структурных изменений в Художественном салоне, Пола обратилась к списку заказов, а затем взялась за телексы. Все они были отправлены из нью-йоркского магазина и подписаны ее американской помощницей Маделиной О'Ши. Телексы пришли поздно ночью, и только один из них требовал ответа.
Придвинув к себе блокнот желтой почтовой бумаги, Пола принялась за ответ. Покончив с ним, она взяла самую толстую из привезенных из Йоркшира папок и вытащила верхний лист. Больше ее в настоящий момент ничего не интересовало. Это был перечень ключевых моментов ее плана. Всего-то лист бумаги, а какое имеет значение. Ведь это ключ к будущему.
Спустя мгновение Пола погрузилась в работу. Она вносила новые замечания, вычеркивала старые. Мысли о Сэнди улетучились. Через несколько месяцев Пола вспомнит этот день во всех подробностях и свое беспокойство по поводу кузена. Как горько она пожалеет, что не доверилась своему чутью. А больше всего – что не заставила его поделиться с ней своими тревогами. Положим, и в этом случае она не смогла предотвратить неизбежный итог, но по крайней мере она бы переменила свои планы и смогла бы помочь Сэнди хотя бы уже тем, что оказалась бы с ним в самый необходимый момент.
Но в это жаркое августовское утро 1981 года Пола ничего этого предвидеть не могла и усилием воли подавила чувство или, скорее, предчувствие надвигающейся беды. Подобно бабушке, она была наделена завидной способностью отодвигать в сторону все, что не относилось к делу. Так она поступила и сейчас. Склонив голову, вчитываясь в бегущие перед ней строки, она все глубже и глубже уходила в работу и в конце концов отвлеклась настолько, что внешний мир перестал для нее существовать.
Двадцать минут спустя Пола подняла голову, собрала бумаги и вместе с заветным листом сложила в папку; затем заперла папку в средний ящик стола, где ей следовало надежно храниться, пока она не вернется с уик-энда. С легкой улыбкой, довольная тем, что все обдумано и приняты меры на любой непредвиденный случай, Пола подержала ключ в руках и через мгновение бережно положила его в портфель.
Отодвинув стул, она поднялась, потянулась, прошлась по комнате, чувствуя потребность в движении. После долгого сидения в машине, а затем за столом все тело затекло. Подойдя к окну, она раздвинула шторы и выглянула наружу. Движение в Найтсбридже было более оживленным, но в конце концов летом всегда от машин житья нет.
Повернувшись, Пола окинула довольным взглядом комнату. С самого раннего детства она любила этот кабинет и чувствовала себя здесь как дома. Поэтому, унаследовав его от бабушки, она не видела никакой необходимости что-либо менять в нем и сохранила все как было. Разве что добавила несколько собственных вещей да фотографии детей.
Кабинет скорее напоминал гостиную в английском поместье, нежели служебное помещение, и в этом заключался секрет его прелести. Обстановка была подобрана тщательнейшим образом. Самой Эммой Харт. Еще шестьдесят с лишним лет назад она вместо обычной мебели накупила для кабинета множество старинных вещей в стиле короля Георга и дорогие полотна английских мастеров. Классические покрывала на диванах и креслах, оконные занавеси эффектно выделялись на фоне стен, обшитых сосновыми панелями, а старинные фарфоровые абажуры и прочая утварь придавали комнате особенный, неповторимый вид. Хоть в ней было много вещей, она выглядела просторной. Хорош был и чудесный старинный камин, который непременно зажигали, когда было холодно. Поле всегда было приятно здесь бывать. А когда люди, попадая сюда впервые, восхищались красотой интерьера, она просто расцветала.
