«Шалопаем» меня уже давно никто не называл, и я сделал вид, что немного обиделся.

— Видите, — пожаловался я Анне Семеновне, — порадей о родственниках, и тебя же обругают. Или лучше было, если бы все ваши льняные деньги на взятки всяким бездельникам ушли?

Предки синхронно отрицательно покачали головами. Анна Семеновна пока еще не пришла в себя и выглядела, как рыба, выброшенная из воды. Моргала глазами, отирала влажный лоб кружевным платочком и не знала, как принимать нежданно свалившегося на голову потомка.

Я, чтобы дать ей возможность придти в себя, повернулся к предку.

— Кстати, ты, Антон Иванович, в отставку вышел?

— Подал прошение. Я сейчас в отпуске по случаю женитьбы.

— Вот и молодец. А я перед вами виноват, не смог к свадьбе подарок прислать…

Я подошел к окну и крикнул толпящимся перед крыльцом дворовым, чтобы принесли мой сундук. На лицах предков появилось тревожное ожидание. События, мало того, что были слишком необычные, но и разворачивались слишком быстро для этого неторопливого времени.

В комнату вошли двое дворовых, одним из которых был мой бывший слуга Семен с сундуком. Поставил его у порога и тут же ушел. Предки как загипнотизированные наблюдали за моими действиями. Я же, выдерживая театральные паузы, неторопливо отомкнул замок, как фокусник в цирке поднял крышку и отбросил в сторону холстину, которой было прикрыто мое имущество.

— Это что еще такое? — тревожно спросил Антон Иванович. — Ты что еще удумал?!

Я поднял руку, призывая к тишине и вниманию, потом, покопавшись в одежде, вытащил пакет, обвернутый в грязную тряпицу. Не знаю, какого свадебного подарка ожидали от меня предки, но, судя по их лицам, замызганный сверток их разочаровал.

— Это вам на обзаведение, — сказал я, не удержавшись от небольшой рисовки.

Анна Семеновна не сдержала любопытства, приняла «подарок» и сразу же начала разворачивать. Увидев, что лежит в пакете, она тихо ойкнула и уронила тяжелый сверток на пол. Связанные пачки купюр самого высокого достоинства разлетелись по всему полу.

Наступила долгая пауза. Наконец Антон Иванович пришел в себя и глухим голосом спросил:

— Это сколько же здесь денег?

— Извини, брат, не знаю. Негде было счесть. В поездке все время на глазах. Не хотел народ в соблазн вводить.

— Да где же ты столько взял?

— Ишь ты, какой любопытный. Где взял, там больше нет.

Делая денежный подарок, я следил за реакцией прабабки, пытаясь проверить свои подозрения по поводу ее «ушлости». Чичерина экзамен выдержала, никакой алчности в ее взгляде я не заметил, только удивление.

— Алексей Григорьевич, — сказала она, кажется, наконец поверив, что я — это я. — Зачем столько-то дарить, вам самому деньги понадобятся.

— Это не последние, — уверил я ее, — больше понадобится, еще добуду. Вам же хозяйство поднимать…

— Алексей Григорьевич, а это правда вы? — не удержалась уточнить прабабка.

— Аннет, неужели ты думаешь, что чужой человек стал бы дарить нам столько денег? — сердясь неизвестно на что, перебил ее муж.

— Простите меня, но раньше вы были такой статный, высокий. Вы, что, навсегда таким останетесь? — виновато спросила меня Анна Семеновна, не отвечая на реплику мужа.

— Он и сейчас ничего, — вмешался предок. — И рост у него вполне приличный, глядишь, еще подрастет, какие его годы…

— Об этом я ничего не знаю. Таким, чтобы не поймали, меня сделал один странный человек, когда мы с ним сбежали из Петропавловской крепости. Ну, вроде как заколдовал, а как расколдоваться — не сказал. Такие-то дела.

— А как ваша жена? — спросила Анна Семеновна, постепенно выходя из шокового состояния…

— Да, да, — подхватил и предок, — как, что с Алей?

Я вкратце рассказал о ее «сложных» отношениях с императором, ссылке в монастырь и нашем последнем свидании.

— Теперь я хочу попытаться через знакомого епископа узнать, можно ли как-нибудь ее оттуда вытащить и обойти Павла.

— Что за епископ? — заинтересовалась Аннет.

— Он нас с Алей венчал, классный дед.

— Какой дед? — не поняла она.

— Хороший, — поправился я.

— Он, что, тоже наш родственник? — как мне показалась, с тревогой, за странную мужнину родню, спросила Анна Семеновна.

— Почему родственник? Он просто епископ.

— Но, вы же сказали, что он хороший дед!

— Вот вы о чем, я сказал в том смысле, что епископ хороший старик.

— А как вы в таком виде к нему обратитесь? Тоже скажете, что вас заколдовали?

— Скажу, что по поручению Крылова, или еще что-нибудь придумаю.

— А из какой он епархии? — продолжала любопытствовать прабабка.

— Из здешней, его зовут отцом Филаретом.

— Так это вы говорите о нашем епископе?

— Не знаю, наверное.

— Тогда совсем другое дело! Он меня крестил, и мы с ним очень дружны. Давайте я ему письмо напишу.

— Это было бы чудесно!

Предложение меня обрадовало. Если за свою родственницу будет радеть хорошая знакомая владыки, да еще и родственница губернатора — это будет логичнее, чем никому не известный басурманин. На том и порешили.

Пока мы разговаривали на отвлеченные темы, деньги по-прежнему лежали разбросанными на полу, что явно смущало хозяев. Антон Иванович все время косился на двери — вдруг, без спроса войдет кто-нибудь из слуг, и молва об их несметном богатстве разнесется по округе.

— Мне нужно привести себя в порядок, — сказал я. — Антон, будь другом, прикажи истопить баню.

Упоминание о бане, в которой да женитьбы он проводил немало времени в приятной женской компании, слегка смутило предка. Он стрельнул взглядом в сторону жены, и торопливо собрав с пола разбросанные деньги, пошел распорядиться, а я отправился в свою прежнюю комнату.

Когда баня была готова, за мной зашел дворовый мальчишка и вызвался проводить. Я дал ему «конфект» и отпустил. Дорогу я знал и сам. Мылся в этот раз я, увы, в полном одиночестве. «Коллективные» помывки с появлением в имении молодой хозяйки прекратились.

Вечер прошел в семейной обстановке. Прабабушка с неиссякаемым любопытством выжимала из меня футурологические сведенья о том, что в скором времени будут носить, пыталась узнать климатические прогнозы на урожаи в ближайшие годы и прочие частности.

К сожалению, я не смог ответить ни на один конкретный вопрос. Все что, я мог рассказать — это фантастические в их понимании байки о будущем развитии техники, что звучало в интерьерах восемнадцатого века неубедительно и сказочно.

Политика Анну Семеновну не интересовала. Мои же рассказы о модах женской одежды в двадцатом и двадцать первом веке вызывали удивление и недоверие. В остальном, все было очень мило и по-домашнему. Свечи мягко освещали стол с серебряной посудой и деревенской снедью, хозяева охали и ахали после рассказа о каждом из моих приключений.

Поразительно, но Анна Семеновна, мало того, что была лет на семь младше меня, и дети у нее были в далекой перспективе, начала относиться ко мне с материнской нежностью и заботой. Было очень забавно, Когда с высоты своего родственного статуса прапрабабушки она начинала учить меня жизни.

Засиделись мы почти до полуночи, после чего молодые отправились догуливать медовый месяц, а я ушел ночевать в свою прежнюю комнату. Заснул я быстро и проспал до позднего утра. Молодые к этому времени уже встали и пили в малой гостиной «кофей».

Меня встретили приветливыми улыбками и тут же усадили завтракать. Однако вскоре я заметил, что Анна Семеновна сидит за столом как на иголках. Оказалось, что ей так не терпелось реформировать запущенное хозяйство. Антон Иванович, тот никуда не торопился, зевал в кулак, добродушно ухмылялся и подтрунивал над жениным трудовым пылом. Я напомнил прабабке о рекомендательном письме владыке, что дало ей повод встать из-за стола и покинуть нас.

— Ну, как ты, — спросил я предка, — счастлив?

Он кивнул головой и расплылся в улыбке.

— Аннет очень достойная женщина и прекрасная хозяйка, — сообщил он. — Ты бы брат, ее слушал и делал, как она велит. Все у тебя было бы ладно.