– Сколько человек ты привел? – не скрывая нетерпения, поинтересовался Андрей.

– Полтора десятка. Вы не волнуйтесь, я понимаю, что столько бойцов вы не планировали, но я набрал с запасом: кто не пройдет отбор, тот из дружины попросту вылетит.

– А нельзя сделать так, чтобы остались все? – загорелся Андрей.

– Да зачем вам столько-то? – Но, взглянув на взволнованного Андрея, Джеф тут же сменил тон: – Нет, господин, Андрэ, я так не могу. Пусть в дружине останутся только те, кто действительно может стать бойцом. Остальные сядут на землю, тем более что большая их часть – семейные и, сами того не понимая, сожгли за собой мосты, так что, в случае чего осядут здесь, идти им некуда. А потом, насколько я понял, вам уж очень по сердцу пришлась идея с казаками, так что пусть и не в составе дружины, но придется им заняться воинским искусством, хотя и не так плотно. Я все правильно понял?

– Да, ты понял все верно.

– Тут еще такое дело. В общем, я встретил одного из тех самых лучников – ну помните, я вам рассказывал?

– На память не жалуюсь, – загадочно улыбнувшись, кивнул Андрей.

– Так вот, я взял на себя смелость привезти Тэда с собой, мы его называли Шатун.

Посмотрев в сторону будущей деревенской площади, в настоящий момент являющейся просто складом строительных материалов, Андрей увидел человека невысокого роста, кряжистого, с неимоверно большими плечами и непропорционально длинными и вместе с тем источающими силу и мощь руками. На короткой бычьей шее имелось незначительное утолщение, которое и являлось головой, покрытой коротко стриженными седыми волосами. Стоя там, уперев руки в боки, он, ничуть не смущаясь окружением незнакомых людей, постоянно суетящихся и снующих мимо него, осматривался вокруг с видом человека, которому сделали предложение, и теперь он обдумывает, принять ему его или нет.

Прозвище свое он, скорее всего, получил из-за того, что окружающие частенько его сравнивали с медведем, подразумевая его недюжинную силу и подвижность, – кстати, и то и другое легко угадывалось даже сейчас, хотя он просто стоял, изредка переминаясь с ноги на ногу или слегка поводя плечами. Но у Андрея при взгляде на этого человека почему-то возникала ассоциация с пнем векового дуба. Приземист, кряжист, широк. Корчевать – развяжется пуп, рубить – здоровья не хватит, сжечь – замучаешься носить дрова.

– Деревня разрастается, детвора имеется, и тех, с кем можно было бы заняться плотнее, набирается уже полтора десятка, а Тэд прослужил двадцать пять лет и теперь скорее не лучник, а универсальный боец, – проследив за взглядом Андрея, продолжал Джеф.

– Как ты?

– Ну мне он слегка уступит, но таких, как я, вообще немного.

– А не переоцениваешь себя? – лукаво прищурившись, иронично спросил Новак.

– Вот напрасно вы так. Остановите любого дружинного в графстве и поинтересуйтесь – знает ли он Джефа Длинного Лука, вот тогда и говорите – хвастаю я или нет, – не на шутку завелся Джеф.

– Извини, дружище. Я ведь пошутил.

– Шутки у вас…

– Ну ты что, обиделся?

– Нет. Но вот хотел составить вам компанию в этой самой вашей бане, а теперь не пойду.

– Так сегодня паримся вместе! – обрадовался Андрей, которому было несколько неуютно в бане одному: париться он любил в компании, чтобы в перерывах между парной было с кем поговорить и выпить пивка.

– Я же сказал: передумал! С людьми знакомиться пойдете?

– Пойду.

В баню Джеф все же пошел и, мало того, соблазнил и второго ветерана – Тэда. Мужчина оказался весьма компанейским и сразу же понравился Андрею своей прямотой и открытостью, хотя и был немногословен.

Когда после первого захода с полосканием в речке они втроем сидели на завалинке, прикрывшись простынями и с удовольствием потягивая эль, Новак вдруг обратил внимание на то, что Джеф совершенно непроизвольно расслабился, словно сбросил груз, который давил на него последнее время.

– Джеф, а что это ты такой довольный, словно кот, умявший кувшин сметаны?

– За вас радуюсь, – бодро ответил Андрею ветеран. – Шатун у нас мужик своеобразный, говорит мало, но всегда правду-матку, а еще ни в жизнь не станет служить человеку, которого не уважает. Вас он зауважал – уж не знаю почему, но ручаюсь за это. А Шатун нам ой как нужен – он, может, и не так хорош, как я, но в одном ему нет равных: мясо натаскивал всегда исключительно. Что молчишь, дружище?

– Слушаю, как ты заливаешься.

– И как?

– Да вот думаю. Благодать-то какая, а я в первый раз эдакое вижу, – невпопад ответил Тэд, явно подразумевая ноу-хау под названием «баня». Вроде бы только пару слов сказал, остальное додумывать надо, но почему-то додумывалось легко и без затей.

– Да я не о том.

– А-а. Пустое. – Отмахнувшись от надоедливого товарища, крепыш поднялся, потянулся и юркнул в предбанник, Андрей поспешил за ним, ну и Джеф тоже – куда же он с подводной лодки…

Парились долго и с нескрываемым удовольствием: как ни удивлялся Джеф странной прихоти Андрея, но баньку распробовал сразу, и мало того – зарекся поставить свою. Тэд на это только довольно хмыкнул.

Жизнь в новом поселке продолжалась своим чередом, каждый занимался своим делом. Андрей постоянно обходил поселок, стараясь вникнуть в каждую мелочь, он даже стал получать удовольствие от занятия этими повседневными вопросами. Правда, пару раз он попадал в несколько неловкие ситуации, когда, желая сумничать и до конца не разобравшись в вопросе, полез со своими рекомендациями. После этого он стал умнее, много слушал, вникал в суть вопроса, и только зная наверняка, что его предложение может быть действительно полезным, вставлял свои пять копеек. Это дало результаты: в глазах окружающих появилось искреннее уважение к новоявленному лидеру поселка.

Во второй половине дня Джеф нашел Андрея и, отведя его в сторону, сообщил, что было бы неплохо заняться учебой.

– А нельзя подождать хотя бы пару деньков? Так много дел, что времени просто не хватает.

– Господин Андрэ, мы уже говорили об этом. Когда вам предстоит позаботиться о сохранении своей жизни, не знаете ни вы, ни сам Господь, так что откладывать дальше, я думаю, не стоит.

– Но ведь ты должен заниматься с новобранцами.

– Мясом займется Тэд. С мальцами он будет заниматься только до обеда, после переходит к бойцам, а я переключаюсь на вас.

– Что, Джеф, не терпится выбить из меня дух?

– ?

– Ты же в курсе, что я не умею держать в руках меч.

– Но вы это восполняете просто дьявольским везением, сам Господь хранит вас.

– Так Господь или все же дьявол?

– Господин Андрэ, я не очень хорошо владею словом, но там, где прикладывает свою руку Господь, дьявол отдыхает. Что же касается вас, то мне кажется, что вы все же под дланью Господней.

Насколько был прав Джеф, когда говорил о том, что Андрея хранит Бог, осталось неизвестным. Неизвестным осталось и то, каким образом наставник собирался продолжать занятия на следующий день, так как Андрею досталось так, что даже курс молодого бойца в военном училище, который он вспоминал как семь кругов ада, показался ему детским садом. Скорее всего, сказывался возраст: ведь молодым легче переносить чрезмерные физические нагрузки. Но как бы то ни было, взятый Джефом темп говорил только о том, что тот решил извести своего подопечного.

Началось все с того, что едва они скрылись за деревьями из поля зрения возможных свидетелей, как инструктор приказал спешиться и спешился сам, после этого, ведя коней в поводу, они пробежали дистанцию никак не меньше чем в три километра, причем Джеф проделал это, будучи в полной броне. После этого он наравне с учеником подтягивался на сучьях деревьев, поднимал тяжелые камни, приседал с обрубком бревна на плечах и выполнял другие физические упражнения, не давая продыху ни себе, ни своему подопечному.

К концу этой разминки легкие Андрея работали как кузнечные мехи, вздымая грудь с такой интенсивностью, что казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а сами легкие сейчас разорвет. К полному отчаянию Андрея, Джеф чувствовал себя прекрасно и даже практически не запыхался, хотя был года на два старше. Разница, конечно, не критичная, но если сравнить состояние учителя и ученика, выводы были далеко не в пользу последнего.