Основная масса отряда наконец оказалась на этой стороне оврага и, пройдя половину пути до леса, вдруг остановилась. Один из разбойников махнул рукой, и лучники на той стороне стали спускаться на дно оврага.
Предварительная договоренность была в том, что никто не начинает стрельбу до той поры, пока не выстрелит арбалет Джефа. Хоть и недолюбливал арбалеты лучник, но от выгоды использования этого оружия отказываться не желал. Взведенное и готовое к бою оружие можно было держать в таком состоянии сколь угодно долго, что никак невозможно при использовании лука. Оставался вопрос, как решит поступить ветеран. Сейчас на поляне находилось около четырех десятков разбойников, десяток был в овраге, стало быть, скоро прийти на помощь основной группе не сможет. Жан должен догадаться поскорее занять позицию. То, что его не было видно, ни о чем не говорило: плохим бы он был охотником, если бы не сумел быть незаметным. Значит, если открыть огонь сейчас, то, во-первых, в рукопашной сойдется уже меньше народу, во-вторых, охотники получат десяток мишеней в самых выгодных для них условиях.
Наконец, когда по времени лучники должны были спуститься на дно оврага, раздался хлопок арбалетной тетивы, вслед за ним раздались еще два десятка хлопков, звучавших как вдогонку, так и внахлест друг другу. Не думая долго, Андрей также выстрелил. Они не имели возможности разобрать цели, а потому он решил стрелять в стоявшего несколько в стороне разбойника, судя по всему облаченного в доспехи, справедливо полагая, что основная масса будет стрелять в толпу. Он не ошибся, вот только еще двое решили стрелять именно в этого воина, и тот сотрясался всем телом, пока в него один за другим впивались бронебойные наконечники трех болтов.
Едва спустив тетиву, Андрей выхватил меч и бросился к противнику, уже на бегу перебрасывая щит из-за спины в боевое положение. От леса к опешившим разбойникам неслись остальные его воины. Часть разбойников сразу же обратилась в бегство, внося сумятицу и увлекая за собой тех, кто вроде и не собирался бежать. Видя бегущих с трех сторон нападающих, эти бросились, как и предсказывал Джеф, в сторону оврага, откуда часть сознания Андрея ясно различала хлопки тетив луков и крики раненых в овраге, но поддавшиеся панике около десятка разбойников, словно не замечая этого, рвались в ловушку, – впрочем, они действительно ничего не слышали: страх окончательно застил им разум.
Около десятка, или даже чуть больше, не растерялись, а тут же сбились в одну кучу, ощетинившись оружием. В этой группе чувствовалась слаженность тренированных бойцов. Остальные метались в растерянности, словно всполошенные куры в курятнике.
Андрей бежал молча, впрочем, как и остальные его бойцы. Как все же время изменчиво – то оно безбожно тянется, то несется со скоростью взбесившегося скакуна. До начала схватки время тянулось как бесконечно растягивающаяся резина, но, как только прозвучал первый выстрел, оно понеслось вперед скачками. Андрей наблюдал происходящее как калейдоскоп разрозненных картинок. Вот только что он был в кустах, а вот он уже рядом с каким-то бородатым мужиком, растерянно крутящим головой, не в силах понять, что происходит. Поздно. Один круговой удар поверх щита – и мужик валится на землю со вскрытой глоткой, обдавая своего убийцу горячим потоком темной крови. Кто-то из несущихся рядом с резким хеканьем сваливает еще одного. Мгновение – и Андрей перед импровизированным строем, составленным бывалыми ветеранами. На этих нападать нахрапом нельзя, этих вскрывать нужно умеючи, не то можно увернуться от одного, от другого – и получить удар от третьего. Андрей замедляет бег, ища лазейку в наскоро построенной обороне. Вот он ее обнаруживает, а вот ее уже нет. Как, впрочем, нет и подобия строя в этом месте, так как на воинов обрушивается труп, словно выпущенный из пращи камень, летя плашмя, по странной траектории, снизу вверх. Словно мяч, запущенный футболистом, он сносит с ног сразу троих, и в образовавшуюся брешь влетает чудовище величиной с гору. Махнув немаленьким щитом, он снес с ног еще двоих, взмах меча отправляет к праотцам еще одного, тот старается прикрыться щитом, но удар такой чудовищной силы можно остановить, только сломав меч, если нет – то он сокрушит любую преграду. Меч выдержал, противник – нет, изломанной куклой рухнув к ногам своего убийцы. В следующее мгновение Андрей уже и сам вломился в образовавшуюся брешь, наскоро полоснув по горлу уже начавшего подниматься сбитого метким броском ветерана. И тут подоспели остальные, началась форменная свалка и избиение.
Уже совсем скоро на поляне не осталось ни одного из разбойников. В овраге также все было кончено. Охотники еще посматривали на дно оврага, но стрельба в бешеном ритме уже закончилась. Жан и его охотники отбросили в сторону луки и вооружились арбалетами, внимательно осматривая дно оврага и выцеливая оставшихся в живых. Вот один из них, заметив какое-то движение, всадил в овраг болт и тут же быстро перезарядился. Жан также оценил преимущества арбалета; конечно же он знал об этом и раньше, да вот только те неказистые изделия, что имелись в ходу здесь, было неудобно использовать в лесу, и скорострельность у них была та еще. Новые изделия Грэга выгодно отличались от них, и поэтому он вооружил своих охотников этим оружием, чтобы использовать тогда, когда вопрос не стоял о скорострельности: лук все же давал возможность сделать в два раза больше выстрелов.
Даже если в овраге кто и остался в живых, сейчас они были под прицелом, и уйти у них не было никакой возможности. Поэтому Андрей сосредоточился на том, что происходило на поляне. А здесь уже ничего не происходило. Все было кончено, контроль проведен. Впрочем, нет, вон Тэд, отвесив подзатыльник одному из бойцов, подтолкнул его к лежащему телу, и тот, нагнувшись, быстро полоснул ножом по горлу уже явно мертвого разбойника. Но хотя разбойник и был мертв, бойца тут же вырвало, он едва только и успел отвернуться в сторону. Повсюду на поляне висел кислый запах свежей крови – слито ее было на этом участке предостаточно. Андрея охватило непреодолимое желание уйти отсюда, чтобы наконец избавиться от этого запаха. Но он был командиром, а потому не мог себе позволить этой роскоши, так как, хотя на него специально никто и не смотрел, он постоянно был под прицелом чьего-нибудь цепкого взгляда, а потому ему ничего не оставалось, как стоять на месте, излучая уверенность и спокойствие. С каким бы удовольствием он сейчас сам проблевался! Но это потом, когда никто не будет видеть.
Кто-то за его спиной глубоко задышал, а потом, обреченно вздохнув, «бекнул» с такой силой, что Андрей даже слегка вздрогнул. Обернувшись, он увидел переломившегося пополам и изрыгающего на траву содержимое своего желудка Якова. Эта гора мышц, еще минуту назад сокрушавшая все вокруг себя, теперь, осознав, что натворила, не выдержала представшей картины.
Яков, прибыв в поселок, улыбаясь во все тридцать два зуба, предстал перед Андреем и заявил, что оставаться в Йорке он больше не мог. Не мог каждый день смотреть в лица тех, кто потешался за его спиной, опасаясь делать это ему в лицо. Женушка постаралась – ославила так, что хоть в петлю. Даже работа, которую он любил, не приносила того удовольствия, что было раньше. Как ни странно, но именно когда его избавили от непутевой жены, смешки за спиной стали чаще и ехиднее, чем все то время, пока супруга усиленно наставляла ему рога. В общем, испугался Яков, что в конце концов не выдержит и превратится в душегуба, пройдя по дорожке до плахи. А потому решил податься куда-нибудь подальше от ставшего ненавистным Йорка и его жителей.
Но Андрей не представлял себе, где он сможет найти применение этому гиганту. Нет, от своих слов он не отказывался и, когда обещал помочь Якову, именно это и имел в виду, но от работы в кузне тот отказался, становиться пахарем тоже не пожелал. Когда Андрей уже стал теряться в догадках, как ему использовать каменотеса, Яков заявил, что с удовольствием попробовал бы себя в качестве дружинника. От этих слов Андрей мысленно выматерился. Выгонять кого бы то ни было он не хотел, так как парни все как один старались, выкладываясь на тренировках без остатка, увеличивать численность отряда тоже не желал: все же содержание дружины вылетало в копеечку – далеко не каждый рыцарь, имеющий собственную землю, содержал столько воинов.
