— Это от дрейков. Здесь их уйма. Гоняем как можем, но всё бывает. Почти полгода тут просто туман стоит, и видимость метров пятьдесят. Они этим пользуются, на людей и домашних животных нападают. Сегодня на удивление хорошая видимость. Особенно много жертв по началу было у изгоев, которые к нам пришли. Пока заставили технику безопасности соблюдать и под решётками ходить. Сейчас можно, а вот когда будет туман, не только дрейки, но иногда летающие черви прилетают.

— Весело у вас. А как вы отребье и всяких уродов фильтруете? — спросил я, вспомнив делегацию изгоев из шатра, где я Капюшона прибил.

— Ситуации могут быть разные, и не факт, что местный изгои такие ужасные преступники. Следим. Специальные люди есть. К нам одна Златовласка пришла, кожа абсолютно черная, не как у негров, а именно чёрная, а волосы золотые. Отказалась быть шестнадцатой женой вождя. По закону можно только пятнадцать, а он хотел нарушить древние традиции предков. Короче, беспредел у них в племени творится. Она предлагала с любой из жён смертельное состязание устроить, по любому останется пятнадцать, либо её убьют, либо она вакансию освободит, но вождь сказал, что будет так, как он желает. Она против всего племени пошла, её изгоем сделали. Бежала из круга с караваном, а потом прослышала, что у нас свои взгляды на виноватость и пришла. Есть куча причин и попроще. Подрались по пьянке, любишь, не любишь, рыбу не там поймал, зверя не того забил. Мир дикий, и по-настоящему, если кто-то в крови замазался, к нам почти не приходят, либо сразу выкладывают, что да почему, и мы уже решаем как поступать, но это редко. Настоящие отморозки прекрасно знают, где им не рады и лишний раз судьбу не испытывают.

Слух зацепился за очень интересную для меня информацию:

— С другого круга? А мне можно? А с какого конкретно?

— Не знаем с какого. Она восходящей только у нас стала. Говорит, через много кругов на дрессированных трапосах, под светом полярий шли. Она работала, убирала, готовила и одежду чинила, а торговцы за это её в караван взяли, единому учили. Рассказали, что есть такое поселение, где могут изгоев принять, если на руках крови нет. С её слов торговцы между кругами прямо по землям абсолютной ночи ходят, и у них несколько трапасов. Это такие огромные зверюги, вроде черепахи, а у них на панцире целый лес растет. Зверь, размером с город. У этих созданий особая связь с наблюдателем, а над ним здоровенные полярии летают и червей игг светом отгоняют. В сам круг торговцы никогда не заходят, а когда народ высаживают и забирают, то отвар усыпляющий дают. Она в десяти километрах от наших постов очнулась. Рядом с ней копье, в кармане огниво и небольшой мешок с едой.

— Значит недалеко подходят. Такого размера зверь наверняка следы оставляет, — предположил я.

— Не факт. Мы со стороны ночи Грифон на разведку много раз посылали со специальным оборудованием, но никаких следов не нашли. Они могут и с другой стороны круга подходить, с торговцев станется. Местные вообще со временем не дружат и сколько времени она во сне была непонятно. Была бы Восходящая, можно по карте посмотреть, а так — никак. Даже не знаем сколько кругов отсюда и в какую сторону, только приблизительно понимает сколько времени она в караване пробыла.

Пока болтали, то пришли. После долгого и неспешного подъёма по извилистой дорожке, а потом подъёма в кабинке, которая висела на тросе и подняла нас ещё метров на триста вверх, мы оказались на вершине обрывистой горы, на плоской верхушке которой и стояла та самая орудийная башня, что я разглядывал из грифона. Вблизи она была ещё больше. Огромные стволы были длиной по двадцать пять метров и калибром, около полуметра. Правда корпус оказался сделан иначе. Он не был сварен из металлических плит, а вылит из армированного полимербетона и обшит металлическими пластинами сантиметров по пять. Сооружение внушало. Я много раз бывал на разных военных кораблях и оборонительных комплексах, и мне не надоедает.

Когда вы подошли поближе к орудийному исполину, нам заулюлюкала и засвистела дружная компания. Парни сидели на огромных снарядах, почти в рост человека и полметра диаметром. Рядом стоял грузовик, с которого снимали подобные предметы погрузчиком и грузили на подвесной транспортёр, уходивший в глубину горы. Видно было, что ребята не злобные и отлично знали мою новую подругу. Они сделали себе перерыв, сидели и ели бесхитростную жрачку из пары пластиковых контейнеров и пили, что-то из пластиковых непрозрачных стаканов. Судя по раскрасневшимся мордам и осоловевшим глазам, точно не фруктовый напиток из пищевого синтезатора.

Увидев нас, радостно замахали руками: «Эй, Гадюка! А почему на него змеи не шипят?». «Да у него наверное тоже змеи есть» — выдвинул космического размера предположение второй. «Змей!» — внёс свою лепту в научные изыскание ещё один, для подтверждения своих слов размашисто ткнув в небо указательным пальцем.

Когда мы проходили по городку, на всех встречных змеи действительно шипели, если люди оказывались достаточно близко. Гадюка на секунду демонстративно улыбнулась, показав все зубы, а потом стала полностью игнорировать сальные шутки подвыпивших работяг, устроивших перекус на снарядах.

Через минуту, из бронированного прохода вышел взрослый мужчина. Он был восходящий, и чувствовалась военная выправка большого командира. У меня тоже с военными привычками полный порядок, но команда малого и большого корабля отличается разительно, как и капитаны. Если на большом корабле могут быть тысячи человек, субординация и устав, иначе управлять такой махиной просто невозможно, то на малых кораблях экипаж скорее похож на банду безбашенных головорезов, состоящую из дружных родственников с набором индивидуальных заскоков, а капитан самый главный отморозок. Иначе никак. Маленькому кораблю просто не выжить среди прущих азур-тварей, если каждый член экипажа не чувствует товарища и понимает с полуслова, реагируя мгновенно.

— Фердинанд! Командующий четвёртой батареей, — отрапортовал мужик и протянул руку.

— Архераил, — ответил я на рукопожатие.

Не разжимая руку, он меня хлопнул по предплечью другой рукой:

— Герой! Давненько разломникам по наглым рожам так не прилетало. Горжусь! Говорят сам Алехандро приползал?

— Ага.

— Молодец! Пусть своё слово фламина в задницу засунет, — и меня ещё раз хлопнули по предплечью.

Разжав крепкое рукопожатие, Фердинанд повернулся к Гадюке:

— Девочка моя, ты с нами, или не интересно про железки слушать?

— Мне интересно. Я с вами, — сообщила подруга, и взяла меня под руку.

Начальник повёл нас в бронированный коридор, не забыв по пути шугнуть рассевшихся на снарядах парней, объявив, что у них перерыв с этой секунды закончен.

Фердинанд был человеком увлечённым и настоящим фанатиком крупного калибра. Одно дело, когда тебе рассказали как подобает актёру, с выражением, а другое дело когда от каждого слова искры летят. Он рассказывал о древних войнах, как зарождался и рос крупный калибр. Был один полуостров, и я не понял почему, но его постоянно хотели захватить все кому не лень, но никому это не удавалось. Для меня осталось загадкой с какого перепуга тогда жители огромной страны, к которой и принадлежал этот кусок суши, решили, что через тридцать лет на их страну опять нападут, но они сняли башни главного калибра с древних линкоров и установили на горе, расположив так-же, как это сделали обитатели колонии. Все тридцать лет они лили бетон, стаскивали снаряды и заряды в погреба, готовясь к страшной войне. Батарей было всего две, зато они могли стрелять снарядами в полтонны на пол сотни километров.

Тогда они воевали с половиной планеты, а мимо полуострова проходила огромная, многомилионная армия. Благодаря огню двух батарей они держались почти полгода. Вся мощь целого континента пришла раздавить гарнизон, прикрытый огнём двух огромных батарей. Когда у защитников закончились снаряды, а враг был уже совсем рядом, то бойцы запихивали в стволы избыточный заряд пороха и уничтожали наступавших врагов выхлопом холостого выстрела, сметая всё живое на несколько километров.