Каддерли, чей взгляд был прикован к искаженным чертам лица Руфо, услышал, как кинжал зазвенел по полу. Секунду спустя, Руфо с грохотом последовал за ним. Но Каддерли никак не реагировал. Он просто стоял, держа размотанный болас в руке.

Когда Каддерли все-таки собрался смотать свое оружие, его стошнило. Болас был покрыт кровью, а к одному из дисков приклеился кусочек брови Руфо. Каддерли осел на кровать, выпустив болас из руки. ОН чувствовал себя преданным, самим собой и своей игрушкой.

Все священники библиотеки были обязаны уметь управляться каким-то оружием, как правило чем-то более обыденным, таким как посох, булава или дубинка. Каддерли начал заниматься с посохом и мог весьма неплохо управляться своей тростью для ходьбы, но он никогда не чувствовал себя спокойно, держа в руках оружие. Как ему говорили, он жил в опасном мире, но сам Каддерли провел почти все время в безопасных пределах библиотеки Наставников. Он даже никогда не видел гоблина, кроме одного уже мертвого, который был одним из самых непокладистых слуг в библиотеке, да и был тот гоблин полукровкой. Но учителя не позволяли отлынивать от занятий с оружием; каждый бал должен их посещать.

Каддерли наткнулся на болас в древнем хафлингском трактате, и быстро собрал себе такой же. Кое-кто из учителей препятствовал занятием с болас, называя его скорее игрушкой, чем оружием, но оно подходило под требования, выдвинутые в этическом кодексе Дениера. Сопротивление учителей, особенно учителя Авери, только укрепило решимость Каддерли пользоваться древним оружием.

Для Каддерли болас заменил часы яростных драк, на часы веселых развлечений. Он выучил несколько трюков, которые не причиняли особого ущерба. Но в глубине души он и сам считал свое оружие всего лишь игрушкой. Однако теперь, покрытый кровью Руфо, болас уже не казался таким забавным.

Руфо застонал и слегка приподнялся. Каддерли был рад, что тот все еще жив. Он глубоко вздохнул и потянулся к своему болас, напоминая себе о серьезности предстоящего задания, о том, что ему придется быть храбрым и невозмутимым, чтобы дожить до конца.

Персиваль уже сидел рядом на кровати, как бы поддерживая своего хозяина. Каддерли погладил белую шубку своего друга, затем мрачно кивнул и убрал болас в футляр на поясе.

– Дохлый? – спросил Иван, входя в комнату. За ним по пятам плелся Пикел в тлеющей одежде. Персиваль выпрыгнул в окно, и Каддерли, как только взглянул на братьев, чуть не бросился вслед за ним. Украшающие шлем Ивана рога, его лицо и борода, торчавшая в разные стороны, были покрыты сажей. Один из его тяжелых башмаков порвался, и из него торчали голые пальцы.

Пикел выглядел не намного лучше. Осколки керамики изрезали его закопченную физиономию, улыбнувшись, он выставил на всеобщее обозрение отсутствующий зуб, и осколок стекла намертво застрял в его шлеме-горшке.

– Что, Белаго не было на месте? – ровно спросил Каддерли. Иван пожал плечами.

– Нет его нигде, – ответил он, – Но мы нашли твою жидкость – все те несколько капель. – Он поднял небольшую мензурку. – Мы подумали, что тебе будет надо еще, так что мы…

– Открыли вентиль, – закончил за него Каддерли.

– Бум! – добавил Пикел.

– Так он дохлый? – переспросил Иван, и его будничный тон заставил Каддерли вздрогнуть.

Оба дварфа заметили подавленное состояние молодого священника. Они переглянулись и покачали головами.

– Лучше привыкай ко всему этому, – сказал Иван. – Если хочешь приключений, то нельзя пугаться того, что может свалиться тебе на голову. – Он перевел взгляд на Керикана Руфо, – Или под ноги!

– Я ведь никогда не собирался ввязываться в приключения, – несколько кисло ответил Каддерли.

– А я никогда не собирался быть поваром, – возразил Иван. – Но так уж вышло. Ты сказал нам нужно кое-что сделать. Ну, так давай! А если кто попадется нам под руку, ну…

– Он не умер, – вмешался Каддерли. – Положите его на кровать и привяжите хорошенько.

Иван и Пикел снова переглянулись, но на сей раз они кивнули друг другу, одобряя решительный тон Каддерли.

– О-о, – отметил Пикел, явно впечатленный.

Каддерли протер болас, поднял свою трость с набалдашником и мех с водой, и направился вниз по лестнице. Для него было большим облегчением увидеть, что дверь в комнату Даники все еще являет единое целое с косяком, и еще большим облегчением было услышать спокойный голос Ньюандера, ответивший на стук.

– Как она? – немедленно спросил Каддерли.

– Она все еще погружена в медитацию, – ответил Ньюандер. – Но она удобно устроена.

Каддерли вызвал в памяти образ Даники, погруженной в медитацию и борющейся с настойчивой красной дымкой.

– Я могу снять заклинание и впустить тебя, – предложил друид.

– Нет, – ответил Каддерли, как бы ему не хотелось снова увидеть Данику. Он запомнил ее спокойной и умиротворенной, и не хотел, чтобы ее борьба, беспокоила его и отвлекала от предстоящего дела. – Когда я вернусь, то твое заклинание, наверное, уже не понадобится.

– Так ты хочешь, чтобы я остался с Даникой?

– Со мной дварфы, – пояснил Каддерли. – Они больше подходят для путешествия по подземным туннелям, чем друид. Оставайся с ней и оберегай ее.

Иван и Пикел подошли поближе и по нетерпеливому блеску в их глазах, Каддерли понял, что пора идти. Уходя, Каддерли несколько раз оглядывался на дверь Даники, буквально разрываясь изнутри. Что-то внутри него протестовало против такого путешествия, уверяя его, что лучше остаться рядом с Даникой вместе с вооруженными до зубов друзьями и дождаться завершения этого ночного кошмара.

Такие доводы, впрочем, недолго было опровергнуть. Вокруг него гибли люди. Сколько еще Кериканов Руфо пряталось в тенях, вынашивая планы убийства?

– Дорогой Каддерли, – раздался мурлыкающий голос, только усиливший решимость Каддерли. Хистра стояла за дверью, лишь слегка приоткрытой, но и этого было достаточно, чтобы увидеть, что на ней была только прозрачная накидка. – Заходи, посидим вместе.

– О-о, – сказал Пикел.

– Она хочет явно большего, чем просто посидеть, парень, – усмехнулся Иван.

Не обращая на них, на всех внимания, Каддерли пробежал мимо двери. Он почувствовал, как Хистра схватила его за шкирку, и услышал стук распахнувшейся двери.

– Немедленно вернись! – закричала жрица Сун, выпрыгивая на середину коридора.

– О-о, – снова заметил восхищенный Пикел.

Хистра сконцентрировалась, собираясь произнести магическую команду своему будущему любовнику, чтобы тот «вернулся». Но Пикел, несмотря на свое восхищение, сохранил прагматическое отношение к ситуации. Как только Хистра начала заклинание, он своей закопченной рукой схватил ее за зад и затолкнул обратно в комнату.

– О-о, – сказал Пикел в третий раз, когда зашел в комнату, чтобы закрыть дверь, и Иван, стоявший за спиной брата, от души с ним согласился. Дюжина обессилевших молодых людей уже валялась на полу.

– Вы уверенны, что хотите уйти? – промурлыкала Хистра перепачканным братьям.

Когда раскрасневшиеся братья догнали Каддерли, он был уже на первом этаже, наполняя мех из фонтана в главном холле.

– Зверская штука, – прошептал Иван Пикелу. – Масло с водой. Однажды я это попробовал… – Он вытащил язык от отвращения.

Каддерли улыбнулся замечаниям дварфов. Он вовсе и не собирался пить святую воду. Когда мех был полон, он вытащил узкую трубку и облепил один конец шариком какой-то липкой дряни. Эту конструкцию он вставил в горлышко своего меха и заткнул трубочку меньшим шариком той же дряни.

– Со временем поймете, – это было все, что он сказал любопытным дварфам.

Братья Болдешолдеры разнервничались, когда зашли на кухню и увидели, что там полным полно священников. Всех этих импровизированных поваров возглавлял учитель Авери, впрочем, их старания не имели большого успеха, так как каждый из них уделял больше времени запихиванию еды в себя, нежели готовке.

Но что больше всего встревожило Каддерли, так это реакция его друзей. Ясно было, что они готовы бросить начатые поиски, как будто их толкала некая большая сила.