«Конкуренты! — осенило вдруг Виктора. — Не суть важно, чего от нас хотел заказчик, важно, что кто-то задумал сорвать заказ и пошел на крайние меры! А заказчик — это Костя, Константин Николаевич Поваров. Надо срочно с ним связаться, он все объяснит и поможет, может, и без милиции обойдется... хотя, если вдуматься, маловероятно...»

Виктор выплюнул изо рта потухшую сигарету, порылся в карманах куртки и с радостью обнаружил целых два телефонных жетона. Домашний номер Кости он, к счастью, помнил: пару дней назад Мышонок попросил отправить домой Константину Николаевичу факс со сметой будущих расходов. Виктор отправил, и шесть цифр врезались ему в память. Он вообще мог похвастаться идеальной памятью на телефонные номера.

Поднявшись со скамейки, Виктор поспешил уйти с кишащего милиционерами двора. Кажется, недалеко отсюда, в том месте, где он упал и ушиб локоть, есть автомат.

...После третьего гудка трубка ответила чуть надтреснутым грудным голосом пожилой женщины:

— Вы слушаете автоответчик. Сегодня пятница, тринадцатое число. Я специально делаю эту запись для всех, кому вдруг срочно понадобился Костик. Сына нет сейчас дома, но к обеду он вернется. Прекратите названивать, почему не отвечает его мобильный номер, я все равно не знаю. Можете оставить свое сообщение после сигнала. До свидания!

В трубке характерно пискнуло, зашуршало, и, пока Виктор лихорадочно соображал, что же сказать, на другом конце провода сработал «отбой».

С пикающей трубкой в руке Виктор замер, уткнувшись лбом в телефонный аппарат. Голос матушки Константина Николаевича показался ему смутно знакомым. Неожиданно он понял — этот голос чем-то напоминал голос Екатерины...

«Пока Кости нет дома, меня могут убить...» Он вернулся в реальность, опустил в щель таксофона второй жетон и снова набрал номер Константина Николаевича.

После очередного предложения оставить сообщение произнес скороговоркой:

— Говорит Скворцов. Мышонок мертв, в лаборатории чрезвычайное происшествие, я сейчас иду туда и вызываю милицию...

К лаборатории он подошел без минуты одиннадцать. Потоптался возле входа, докурил очередную сигарету и, глубоко вздохнув, потянул за дверную ручку.

Дверь не подалась.

Он потянул сильнее.

Безрезультатно.

Тогда он дернул за ручку что было силы и услышал, как звякнул замок.

Дверь была заперта.

У каждого сотрудника были ключи. Обычно тот, кто приходил на работу первым, отпирал замок, а последний уходящий запирал. Замок был простенький, серьезно заниматься запорами и прочей сигнализацией только собирались — вроде бы Мышонок успел договориться на эту тему с какой-то фирмой...

Предательски дрожащей рукой Виктор достал из заднего кармана джинсов связку ключей, отыскал нужный, с третьей попытки попал в замочную скважину, дважды повернул ключ... Замок послушно открылся, дверь подалась, и Виктор вошел внутрь...

Трупа Екатерины у порога не было. Исчезли и тела Твердислова и толстяка с изуродованным кислотой лицом. В лаборатории царили чистота и порядок, а только что вымытый пол никогда еще так не блестел: уборщица, приходившая раз в три дня по вечерам, упражнениями с половой тряпкой особо себя не утруждала.

И тут Виктор понял, что надежды на помощь милиции растаяли, как снег весной. Да, он может позвонить по «02» и все рассказать, но даже если ему поверят, вряд ли его сразу же возьмут под защиту. Да и не поверят они, сочтут за шизика...

Итак, он обречен, и ему срочно нужна защита. Если он и сомневался в этом минуту назад, то теперь понял все с ужасающей ясностью. Уж очень органично укладывалась его абсолютно нелогичная скоропостижная кончина («За что? Я ничего не знаю! Я слесарь! „Шестерка“!») в общую цепочку странных и труднообъяснимых событий. Версия с конкурентами уже не казалась ему убедительной. Конкуренты могли забрать тело незадачливого толстяка-киллера, устроить поджог лаборатории, взрыв, но зачем им, спрашивается, мыть полы? Следы заметали? Глупо как-то, несуразно. Куда проще было бы взорвать все к чертям собачьим — быстро, надежно и смерть ученых объясняет. А так ведь пропавшие тела все равно будут разыскивать...

Хотя... кому они, если разобраться, нужны? Все четверо сотрудников лаборатории — одинокие люди. Случайно или специально, но так уж получилось...

Будучи программистом-профессионалом, Виктор привык во всем находить логику и действовать в соответствии с этой логикой, но сейчас он ничего не понимал. Почва стремительно уходила из-под ног, и оставалась одна-единственная надежда выжить — как можно скорее увидеться с Костей. За ним ведь, как он сам говорил, «солидная фирма», «крыша», под ней Виктор и надеялся спрятаться, пересидеть весь этот кошмар! Больше деваться ему просто некуда...

Минутное оцепенение сменилось лихорадочной жаждой деятельности. Он резко развернулся, галопом выбежал на улицу, громко хлопнув дверями. Запирать их не стал — некогда, счет идет на секунды.

Размахивая стодолларовой купюрой, он бросился наперерез потрепанному черному «Запорожцу». Автомобиль резко затормозил, чудом его не задев.

— Ты, мужик, звезданулся, что ли? — заорал молодой длинноволосый водитель.

— За сто баксов домой меня отвезешь? Тут недалеко, полчаса езды!

— Садись... Тебе быстро надо?

— Очень быстро!

— Тогда гаишникам, если что, ты платишь.

— Согласен! Давай гони!

— Говори адрес...

В машине за двадцать пять минут он выкурил четыре сигареты. Вся его надежда сейчас была на компьютерный компакт-диск, с помощью которого по телефонному номеру можно узнать адрес абонента. Эту штуковину из ассортимента компьютерных пиратов он купил за вполне сносную цену на Митинском рынке. (Находись Виктор в нормальном состоянии, он бы сообразил, что незачем мотаться домой, можно просто позвонить из лаборатории в платную справочную и по номеру телефона выяснить адрес Константина Николаевича Поварова. Но Виктор был крайне возбужден и уже начал делать глупости.)

— Приехали, командир.

— Подожди меня минут пятнадцать, сгоняем в одно место, заплачу еще стольник.

— Далеко поедем?

— Примерно туда же, откуда приехали.

— Странный ты, командир! Нуда ладно, жду пятнадцать минут.

Не дожидаясь лифта, Виктор взлетел на пятый этаж. Открыв дверь, хотел по привычке позвонить «на пульт», снять квартиру с охраны, но вовремя вспомнил, что утром не сдал ее под опеку милиции. Не раздеваясь и не снимая обуви, он прошел в комнату, включил монитор (компьютер он никогда не обесточивал, зная, что это вредно для машины), отыскал среди россыпи лазерных компакт-дисков нужный, сунул его в дисковод и вскоре уже записывал на сигаретной пачке адрес Поварова Константина Николаевича. Памяти он больше не доверял.

Телефон зазвонил, когда Виктор отключал монитор. От неожиданности он подскочил на стуле и чуть было сразу же не схватил трубку, но в последний момент замер в глупейшей позе с раскрытой пятерней, занесенной над телефонным аппаратом.

Обычно днем ему никто не звонил. Приятели названивали вечером, после девяти, реже утром, но днем — никогда. Виктор тупо уставился на трезвонящий аппарат, проклиная себя за то, что не обзавелся определителем.

Ему очень хотелось снять трубку, но он этого панически боялся.

«А вдруг это Костя?! — мелькнула спасительная мыслишка. — Вернулся домой „к обеду“, хрен его знает, когда у него обед, прослушал мое сообщение на автоответчике, не дозвонился в лабораторию и вот теперь звонит сюда. Может Костя знать мой номер? Вполне! Я же на него работаю, он мне деньги платит!»

Телефон залился трелью чуть ли не в восьмой раз, и Виктора прошиб холодный пот от предчувствия, что этот звонок последний. Он судорожно вцепился в трубку.

— Алло! Я слушаю!

— Кто у телефона?

Голос принадлежал женщине. Сухой, деловитый, вроде бы смутно знакомый голос.

— Скворцов. Виктор Скворцов!

— Да не кричите так! С пульта вас беспокоят. Почему квартиру не сняли с охраны, когда домой вернулись?! Скажите спасибо, что я вам звоню, а то могла бы наряд прислать, и вам потом штраф платить за ложный вызов.