Нет это все же никогда не сработает, продолжал размышлять Каммингс. У нас уже был однажды сбитый американский самолет и взятые в плен пилоты, фургоны с подозрительными людьми, задержанными в пунктах проверки; имел место и захват граждан в качестве заложников. Но ни один из этих инцидентов не привел даже к локальной войне. Налицо, конечно, небольшая разница — те случаи происходили ближе к американским берегам. И речь сейчас шла не об отдельной личности или небольшой группе лиц, а о пятидесяти пяти террористах, являющихся частью вооруженных сил... м-да... Но, пусть даже так — нет никакой и малейшей вероятности, что Америка ответит на эту атаку объявлением войны! Наша нация слишком благоразумна для этого, мы, американцы, знаем об ужасных последствиях такого шага и предпочтем пожертвовать судном и людьми на его борту, если это будет означать сохранение мира во всем мире.

Мы, несомненно, обратимся в ООН. Предадим широкой огласке случившееся во всем мире. Провозгласим, что даже перед лицом жестокого, ничем не спровоцированного акта агрессии мы тем не менее воздерживаемся от применения в качестве ответных мер всех имеющихся в нашем распоряжении быстрых и страшных средств. Вместо этого, мы передадим дело на рассмотрение международной организации, и у нас есть все основания надеяться, что оно разрешится должным образом. Мы будем требовать от Кубы возмещения причиненного ущерба и вправе на него рассчитывать.

А каким лакомым куском этот инцидент окажется для прессы! Какого рода компенсации вы требуете за пятьдесят пять мертвых или искалеченных людей? За всех сразу или за каждого в отдельности?

Как объяснить подобную компенсацию женам, матерям и детям? И впрямь, для желтой прессы это станет нежданным подарком. И еще! Найдется немало политиканов на Капитолийском холме, которые станут доказывать — и не без основания, — что никакая компенсация не сможет восстановить престиж нашей страны в глазах всего мира, если мы позволим этой, ничем не вызванной и произведенной вопреки всем нормам международного права провокации остаться без ответа. Они ухватятся за пущенный ко дну катер как за предлог для незамедлительного осуществления тех действий, на которых все время настаивают. Они уцепятся за нападение, как за возможность насильно вторгнуться на Кубу и тем самым раз и навсегда устранить опасность, которую она представляет для всего Западного полушария...

Конечно, более холодные головы будут настаивать, чтобы арбитром выступила какая-нибудь международная организация. Что ж, пусть Соединенные Штаты используют этот случай, чтобы, если такая необходимость возникнет, убедить ООН направить войска под своей эгидой и разоружить Кубу, устранив тем самым возможность в будущем любого насилия с ее стороны.

Однако на Кубе все еще остаются русские...

Каммингс не мог припомнить ни единого примера, когда ООН силой удалось бы принудить разоружиться целую нацию.

Если они попытаются испробовать такое на Кубе, тогда уж наверняка начнется глобальная война.

Есть в Вашингтоне и такие, кто будет доказывать с пеной у рта, что раз мировая война так или иначе неизбежна, зачем тянуть резину, увеличивая тем самым число возможных жертв в будущем? Нажать на кнопку, послать ракеты, избавиться от проклятой угрозы, и сделать это прямо сейчас! Они уже потопили один из наших кораблей! Что нам еще остается делать — ждать, когда они высадятся на Майами?

Пожалуй, это может и сработать, подумал Каммингс. Джейсон Тренч может добиться начала желаемой войны.

Нет, тут же опередила следующая мысль, и Каммингс подумал: это абсурд! Все это в целом — истинный абсурд! У власти достаточно сил и средств, чтобы остановить фанатиков до того, как они начнут приводить в действие свои планы. В мире крайностей экстремистам очень редко удается перейти от слов к делу: все ограничивается, как правило, одними разговорами — и ничем больше! Болтовня на углах улиц и в залах во время всевозможных сборищ — горячечный бред ораторов из толпы, ненависть, выдаваемая за свободу слова под видом демократии. В свободной стране можно свободно высказывать свои мысли — это неотъемлемое право каждого: стоя на ящике или коробке и убеждая в необходимости стереть в порошок целую нацию, но вот действовать как тебе захочется — нельзя! В противном же случае — если ты достаточно глуп, чтобы свою ненависть с перегибом влево или вправо начать воплощать в жизнь, — считай, что уже оказался под колпаком. Морские пехотинцы прибудут как раз вовремя, чтобы пресечь твой замысел в зародыше, каким бы гениальным он ни был.

Только вот трудно сейчас осмыслить все, что происходит за стенами этой малярки. Там, снаружи, был катер с людьми на борту, одетыми в форму моряков береговой охраны, которые намерены направить этот корабль в воды Кубы и открыть там огонь по тому, что является собственностью Кубы, в надежде, что будут потоплены. За стенами малярки на воле собрались фанатики, которые от риторики уже перешли к решительным и внезапным действиям. И я могу еще остановить их, подумал Каммингс.

Достаточно одного телефонного звонка, только одного, и мне поверят, и незамедлительно будут приняты все меры...

Тут он внезапно вспомнил, что среди прочих опасностей, подстерегающих за стенами этого помещения, была и двадцатилетняя девушка Сондра Лэски в доме по ту сторону дороги — дама его сердца. Даже если ему удастся добраться до телефона — что было весьма сомнительно, — он должен будет сказать, откуда звонит, должен сообщить, что отправной пункт в плане Джейсона Тренча — некий городок под названием Охо-Пуэр-тос во Флорида-Ки.

И тут, возможно, впервые за всю свою жизнь Роджер Каммингс засомневался, действительно ли прибудут морские пехотинцы.

Двое патрулирующих на шоссе полицейских следили за тем, как автомобиль вылезает из воды, весь в тине и каплях влаги; лебедка тросом натуженно вытягивала его из ила. Оба патруля были крупными мужчинами, а день выдался теплым, и они потели: это стало заметно по пятнам на груди и под мышками их форменных рубашек цвета загара. Первого патрульного звали Оскар, его напарника — Фрэнк, и они оба подавали сигналы руками оператору лебедки, сидящему в кабине грузовика, до тех пор, пока патрульная машина не опустилась на твердую почву.

— Тачка пустая, — заметил Оскар.

— Похоже на то, — отозвался Фрэнк.

Оскар открыл дверцу со стороны водителя и заглянул внутрь. На переднем сиденье лежала шляпа, он вытащил ее и стал изучать кожаную ленту с надписью внутри шляпы. Там значилось: «В. Хоган».

— Все верно — это машина Ронни, — сделал вывод Оскар.

— А что там такое на тулье? — спросил Фрэнк.

— Хм-м? О чем ты говоришь... а-а...

Оба мужчины уставились на шляпу.

— Это кровь, — вымолвил наконец Оскар.

— Да, — согласился с ним Фрэнк.

— Вот и ключи... на приборном щитке. — Оскар протянул к ним руку.

— М-м-м...

Фрэнк вытащил ключи, мгновение подержал их на ладони, молча разглядывая, потом предложил:

— Давай теперь заглянем в багажник.

Они, наверное, и не помышляют о всеобщем уничтожении, думал Марвин Танненбаум. Это совсем не входит в их планы. Возможно, им и придется пожертвовать горсткой людей, которые отправятся на корабле на Кубу, но вовсе не потому, что ожидают, будто Америка будет стерта с лица земли. Напротив, они надеются на быстрый и решительный ответ с нашей стороны, контратаку, которая сокрушит потенциал Кубы в этом полушарии. В своей азартной игре их ставка на то, что Россия не сделает и шагу, чтобы вмешаться, — да и зачем ей лезть на рожон? Куба будет заклеймена как агрессор, как нация, потопившая маленький корабль, отвечающий на сигнал SOS. Почему Россия должна рисковать потерей престижа в глазах всего мира, не считаясь с общественным мнением? Ради того, чтобы сдержать свое обещание, данное столь маленькой стране, которая к этому времени будет, вполне возможно, уже успешно завоевана?