Последовала очередная пауза.

— Вам следовало сообщить полиции о том, что вы видели, мистер Эмброуз, — заметил Вайнер.

— Естественно, — согласился Фрэнк Эмброуз.

— Если вы этого не сделали, значит, у вас был сильный мотив для того, чтобы хранить молчание?

На сей раз ответа не было.

— Я должен спросить вас, мистер Эмброуз, узнали ли вы ту, как вы говорите, «особу», которая вышла из комнаты покойной миссис Парадайн?

— Конечно он ее узнал, — безапелляционно заявил Алберт Пирсон. — И я тоже.

Вайнер посмотрел на него.

— Вы говорите, что узнали эту особу. Объясните, каким образом. Мистер Эмброуз только что сказал, что смог узнать вас, только направив на вас луч фонаря.

Алберт кивнул.

— В комнате, откуда она вышла, был включен свет. Я видел ее, когда она выходила и когда возвращалась назад.

Это заявление было подобно удару током. Рука Эллиота рея напряглась на талии жены. Лидия затаила дыхание.

— Судя по вашим слонам, это была женщина? — осведомился Вайнер.

— Разумеется.

— Какая женщина?

Фрэнк Эмброуз шагнул вперед.

— Пирсон… — начал он.

Но Алберт покачал головой.

— Бесполезно, мистер Эмброуз, вы не можете это скрыть. Я не собираюсь отправляться вместо нее на виселицу, хотя знаю, что вас всех это бы удовлетворило. Вот почему я перевел часы. Я знал, что если у меня не будет падежного алиби, все скажут, что я единственный, кому было в чем признаваться. Но раз дело дошло до виселицы, то я видел, кто вышел из той двери, и вам от этого не отвертеться. — Он повернулся к Вайнеру. — Это была мисс Парадайн.

В последовавшем жутком молчании даже молодой констебль оторвался от блокнота и уставился на семью, в самой гуще которой только что взорвалась бомба, быстро окинув всех взглядом карих глаз. Мистер и миссис Рей находились напротив него — он выглядел мрачным, А она открыла рот, как будто собираясь закричать, но не издала ни звука. Рядом с ними мисс Пеннингтон и мистер Марк Парадайн — у него тоже вид так себе, словно его как следует двинули, и он не знает, падать ему или нет. Что касается суперинтенданта, трудно сказать, ожидал он этого или нет. То же самое с этой мисс Силвер — странная старушонка. Мистера Эмброуза, во всяком случае, это не удивило — он знал все с самого начала и пытался это скрыть…

Все это промелькнуло перед глазами констебля, прежде чем он вместе со всеми остальными посмотрел на мисс Парадайн. Она была слишком бледна, чтобы побледнеть еще сильнее, и сидела абсолютно неподвижно, но эта неподвижность была следствием не слабости, А жесткого самоконтроля. Что именно она сдерживала, мелькнуло на момент в ее глазах. Констебль не мог охарактеризовать это иначе, как жажду насилия. «Черт побери, она действительно это сделала!» — подумал он.

Кашель мисс Силвер нарушил молчание. Склонившись вперед, она обратилась через стол к Эллиоту Рею:

— Если мне будет позволено внести предложение, мистер Рей, то я думаю, что миссис Рей не обязательно здесь находиться.

Грейс Парадайн наконец пошевелилась. Посмотрев туда куда смотрела мисс Силвер, она увидела пепельное лицо возле плеча Эллиота.

— Филлида останется, — сказала она.

Эллиот наклонился и что-то шепнул на ухо Филлиде Она покачала головой.

— Так как Филлида слышала это чудовищное обвинение, — продолжала Грейс, — я бы хотела, чтобы она выслушала и мой ответ.

Сквозь окутывающий ее туман Филлида услышала слова предупреждения, произносимые суперинтендантом. Те же слова, которые были сказаны Алберту Пирсону, звучали вновь: «Все, сказанное вами, может быть запротоколировано и использовано против вас…» Комната кружилась перед ее глазами. Филлида не могла четко разглядеть ни одного лица. Она опустила голову на плечо Эллиота и почувствовала, как его руки поддерживают ее.

Мисс Парадайн сдержанно выслушала формальную фразу.

— Благодарю вас, суперинтендант, — сказала она. — Естественно, я готова сделать все, что могу, чтобы прояснить это дело. Но мне кажется, что подобное обвинение, исходящее от человека, который признает собственное присутствие…

Сидевший рядом мистер Харрисон наклонился к ней и что-то тихо произнес. Мисс Парадайн, не оборачиваясь, покачала головой.

— Спасибо, но я предпочитаю говорить. Разумеется, это обвинение фантастично. Мотив мистера Пирсона выглядит абсолютно очевидным. — Ее взгляд задержался на бриллиантах. — Он признает, что сфабриковал свое алиби, признает, что присутствовал, когда мой брат упал с террасы. Право, не знаю, что вам нужно.

Вайнер посмотрел ей в глаза.

— Есть еще один свидетель, помимо мистера Пирсона. — Он резко повернулся. — Мистер Эмброуз…

Грейс Парадайн тоже обернулась.

— Ну, Фрэнк, кажется, остальное зависит от тебя. Ты можешь в один момент прекратить все это.

Их глаза встретились. Во взгляде Грейс больше не было ни гнева, ни жажды насилия — только спокойное и даже доброжелательное требование. Это была самая страшная минута в ее жизни. Наверное, все было бы легче, будь она не так уверена в нем и в себе. Грейс Парадайн смотрела на нею с улыбкой в глазах, ожидая, что он оправдает ее. Для этого ему достаточно сказать, что особа, вышедшая из комнаты Клары Парадайн, была выше или ниже ростом, крупнее или меньше Грейс, что ее лицо было ему незнакомо. Но он не мог этого сделать. Преступление, взывающее к правосудию, чей жертвой стал человек, которого он любил больше, чем многие сыновья любят своих отцов; свойственное его натуре упрямство — все это не позволяло ему подчиниться. Фрэнк видел, как улыбка во взгляде Грейс сменяется гневом.

— Мы все ждем тебя, — произнесла она своим глубоким, звучным голосом. — Ты не мог меня видеть, так как меня там не было. Тебе остается только сказать это.

Он покачал головой.

— Я не могу…

Слова словно упали в ожидающую их тишину. Они прозвучали и не могли быть взяты назад.

— Вы узнали мисс Парадайн? — спросил Вайнер.

— Да… — еле слышно ответил Фрэнк.

Грейс Парадайн встала.

— Одну минуту, суперинтендант. Думаю, я имею право просить вас проверить это странное заявление. Раз мой племянник утверждает, что видел меня, выходящей из комнаты моей невестки, значит, он искренне так думает. Я могу доказать, что он ошибается, и хотела бы получить возможность это сделать. Но, может быть, прежде кто-нибудь скажет мне, какой мотив мог у меня иметься. В конце концов, преступления не совершают без мотива, А если у меня его не было…

— У вас он был, мисс Парадайн, — прервал Вайнер. — Когда мистер Парадайн объявил всем вам, что один из членов семьи предал ее интересы, он имел в виду кражу чертежей мистера Рея. Их взяли из портфеля мистера Парадайна в четверг в самом начале вечера и положили назад в углу его письменного стола между девятью и девятью пятнадцатью вечера — у нас есть свидетели, позволяющие сузить время до этого промежутка. Никто из членов семьи, кроме вас, не оставался один ни на момент в течение этого периода. Только вы могли вернуть чертежи.

Во взгляде Грейс Парадайн мелькнуло презрение.

— Это настолько нелепо, что сейчас даже говорить об этом не желаю. Я бы хотела, чтобы вы проверили утверждения мистера Пирсона и мистера Эмброуза. Предлагаю, чтобы мы вышли на террасу — вернее, чтобы мистер Эмброуз вышел туда и стал там, где он, по его словам, стоял в четверг ночью. Мистер Пирсон пускай пойдет в ванную выглянет в окно, А я выйду из комнаты моей невестки подойду к парапету и вернусь.

Вайнер внимательно смотрел на нее.

— Что вы надеетесь этим доказать, мисс Парадайн? Так как сейчас яркий дневной свет, проверка ничего не даст Ее надо осуществить после наступления темноты.

Грейс Парадайн улыбнулась. Это была улыбка хозяйки, руководящей гостями, ожидающей подчинения, как чего-то, само собой разумеющегося. Вайнер не остался к ней нечувствительным.

— Разумеется, вы проведете проверки, какие считаете нужными, суперинтендант, — любезно сказала она, — но я уверена, что вы не откажете мне в этой. Она займет едва ли более минуты, и думаю, что даже при дневном свете смогу доказать вам, что ни мистер Эмброуз, ни мистер Пирсон никак не могли видеть лица человека, вышедшего из спальни.