В город Сергей не пошел. Прослонялся возле вокзала на пустырях, заросших бурьяном и чертополохом. Время тянулось медленно. Шпион то и дело прикладывал к уху часы и удивлялся, услышав, что они тикают. Почему так мучительно медленно движутся стрелки?

В назначенное время он увидел Клаву. И не сразу узнал ее — в берете и красивом сером пальто. Сергей минут пять наблюдал за ней, а затем подошел, делая вид, будто бы очень спешил и совсем запыхался.

— Простите, что заставил вас ждать. Бегал в гостиницу… Нет номеров…

— Но мы ведь договорились.

— Ах, знаете, Клавочка, как-то неудобно стеснять вашу тетю.

— Ну, что вы! Она будет только рада. Вы знаете, она очень ценит в людях вежливость и скромность… Вы ей понравитесь, — добавила девушка, лукаво взглянув на Сергея.

Пока они шли по городу, Клава то и дело прикасалась к руке Сергея, говоря:

— Смотрите! Видите — стройка? Это будет новый кинотеатр. А там — клуб… Сейчас у нас в городе расширяют парк… Он был совсем маленький…

Сергея не интересовали ни клуб, ни парк, ни кинотеатр. Но он восторженно удивлялся и жал ей руку.

— Чудесный город! Чудесный!.. — повторял он с притворным восхищением. — Я бы поселился здесь навсегда!..

— Да, город у нас хороший, — с гордостью кивнула Клава.

Они остановились возле небольшого домика с палисадником, из-за которого буйно высовывали лохматые желтые головки заросли “золотого шара”.

— Вот мы и пришли, — сказала Клава. — Здесь живет моя тетя. Ее зовут Мария Федоровна.

Дверь отворила подвижная сухонькая старушка в очках и черном шерстяном платке, накинутом на плечи.

— Клавочка! — с радостью воскликнула она. — Входи, входи, милая.

Взгляд ее задержался на молодом человеке, скромно стоявшем поодаль.

— Я вам жильца привела, — сказала Клава. — Виктор…

— Виктор Степанов, — отрекомендовался Сергей, шагнув вперед и учтиво кивнув хозяйке.

— Он в нашем городе впервые, — объяснила Клава. — В гостинице номеров нет… Можно ему пожить у вас?

Старушка еще раз оглядела молодого человека. Он ей, очевидно, понравился.

— Отчего же, можно, — согласилась она.

Клава бросила на своего спутника лучистый взгляд. “Вот видите”, — как бы сказала она.

В комнате Сергей присел на краешек стула и вежливо стал отвечать на бесчисленные вопросы, которые задавала ему старушка, и быстро завоевал её расположение.

— Хороший у вас характер, — сказала ему Мария Федоровна. — По всему видно — воспитанный человек…

— Ужасно не люблю чувствовать себя в окружении чужих людей, — шутливо ответил Сергей. — Поэтому стараюсь сразу же сделать их своими друзьями.

Мария Федоровна вскипятила чайник. Клава забегала, накрывая на стол. И Сергей понял, что он стал в этом уютном домике своим человеком.

Холодный серый рассвет заглядывал в маленькие окошки. В печке весело трещали дрова, и жена бригадира лесорубов проворно передвигала ухватом горшки, ставя их поближе к огню. Сам бригадир, высокий, крепкий, стоял посреди избы без рубахи и, кряхтя от удовольствия, утирался полотенцем.

Появляясь из туманной мглы, к дому один за другим подходили лесорубы: сухощавый подвижной Егор Чуканов, кряжистый, бородатый Матвей Зотов, совсем еще молодой, только что принятый в бригаду Павел Костыльков — паренек в солдатской шинели без погон, в пограничной фуражке: он недавно демобилизовался из армии.

Садились на пороге, закуривали, неторопливо переговаривались, словно, даже разговаривая, берегли силы для предстоящей работы.

Дождались бригадира и, тщательно затоптав окурки, двинулись к лесу — на работу.

— Вчера человек приезжал, — сказал бригадир. — Из Комитета госбезопасности. Кротов. Из-за границы, слышь, парашютистов к нам забросили.

— Ну?! — воскликнул Павел.

Лесорубы посмотрели на него неодобрительно. Степенства еще нет в парне. Костыльков смутился:

— Оно, конечно…

— Так вот, — продолжал бригадир. — Кротов говорил, чтобы мы смотрели в оба. В случае, увидим в лесу каких подозрительных, сообщить или задержать.

— Задержим, ясно, — звонко откликнулся Павел и опять смутился.

— Чай, струсишь, — в шутку бросил Егор.

— Я? Да у нас на границе!..

— Ладно, знаем, — примирительно перебил Зотов.

Около опушки Костыльков свернул на едва приметную тропку и стал спускаться к реке, чтобы проверить поставленные на ночь жерлицы.

Легкий ветерок шевелил поредевшую листву прибрежных ветел. Заря разгоралась все ярче. На воде золотились колеблющиеся блики. Осторожно всплескивала рыба…

Внезапно впереди, среди деревьев, выросла низкорослая фигура человека. Раньше, пожалуй, Павел не обратил бы на прохожего никакого внимания. Мало ли в этих местах встретишь рыболовов, охотников или просто грибников с корзинками. Но сейчас лесоруб мгновенно остановился и, как бывало на границе в ночном наряде, бесшумно скользнул за толстое дерево.

От зорких глаз пограничника не могло ускользнуть странное поведение незнакомца. Даже в позе этого человека чувствовалась какая то звериная настороженность. Да и удочек, ружья или корзинки на ремне через плечо, с какими обычно ходят по лесу грибники, при нем не было.

— Откуда будешь, земляк? — неожиданно окликнул Павел.

Человек отпрыгнул в сторону, чуть не упал, споткнувшись о корень. Испуганный короткий вопль вырвался у него.

— Ух, напугал! — сказал он уже спокойнее, увидев парня в шинели, выступившего из-за дерева. — Со станции я… С поезда… Заблудился, вот. Лес… Темень… Брод ищу.

— А сам откуда? — спросил Павел, стараясь не выдать охватившей его дрожи и внимательно разглядывая незнакомца, его покатые плечи, длинные руки и сдавленную с боков голову, похожую на дыню. Человек был явно каким то подозрительным. Зачем ему понадобилось искать брод, если рядом, в двухстах метрах, есть мост? Правда, заблудившись, можно этого и не знать…

Так размышлял он, продолжая зорко следить за незнакомцем. И вдруг проворно отшатнулся, спрятавшись за дерево. Грохнул выстрел. Пуля, содрав кору, с визгом отскочила рикошетом, шлепнулась о соседнее дерево. Эхо глухим громом прокатилось по лесу. В тот же миг, пригнувшись, Павел кинулся на незнакомца, вышиб у него из рук пистолет, железной хваткой сдавил горло.

— Пу… сти… — хрипел Николай, царапая ногтями словно задеревеневшие пальцы Павла. — Пу… сти…

— А, гадюка! — крикнул Павел, увидев, что незнакомец выхватил второй пистолет.

Не разжимая пальцев, сдавивших хрипящее горло, он другой рукой наотмашь ударил Николая по кисти. Выстрел грянул возле самого уха лесоруба. Обожгло шею. Пальцы на миг разжались. Шпион рванулся и пустился бежать. Но наперерез ему выскочил из кустов бригадир. Раскинув руки, он, словно вратарь за мячом, бросился на траву, схватил преступника за ноги и сильно дернул на себя. Николай грохнулся навзничь, ударившись головой о корень, и затих. Разгоряченный борьбой, Павел навалился на него, не чувствуя, что ранен. Подоспевшие лесорубы с трудом оттащили его.

Только тут Матвей Зотов увидел на воротнике Павла кровь.

— Гляди-ка, задел он тебя…

Павел провел пальцами по шее:

— Пустяки. Царапнуло чуть. — Он вытащил платок, перевязал им шею. — Пройдет.

Бригадир хмуро глядел на лежавшего ничком человека.

— Надо его к Кротову доставить, в леспромхоз. Иди, Павел, ко мне домой, попроси у Федосьи лошадь. Да скажи, чтобы она тебе шею то как следует перевязала — бинты у нее есть.

— И смотри стерегись, — предупредил Зотов. — Может, тут еще кто-нибудь шатается.

Павел быстро исчез за деревьями. А лесорубы молча стояли, сгрудившись возле Николая, лежащего на земле неподвижно.

Но вот шпион открыл глаза. Бригадир быстро перевернул его лицом вниз, связал сзади руки.

— Отпустите, — глухо пробормотал Николай. — Не убегу.

— Обыщи-ка его, Матвей, — приказал бригадир. — Нет ли оружия.

Зотов ощупал карманы задержанного.