Росси: Клиентка совершенно проснулась. В первые минуты очередной терапевтической беседы Вы прямо и открыто говорите ей: "Вы находились в состоянии транса, а вместе с тем и бодрствовали. "Вы хотите, чтобы клиентка «запомнила каждое свое ощущение, каждую свою мысль… и -теперь полностью проснувшись – обсудила бы это с Вами честно и открыто, без всяких задних мыслей.» Такой открытый, честный, одноуровневый подход характерен для заключительной стадии трудных периодов гипнотерапев-тической работы, когда Вы «говорите пациенту все»: и то, каким «косвенным» методом Вы воспользовались для работы с ним, и многое-многое другое. Очень существенно то, что Вы делаете предметом особого внимания «полное пробуждение», потому что Вам совсем нежелательно, чтобы, обозревая «трансовые» события, клиентка «угодила в сети» сомнамбулического транса. Точно такую же цель преследует Ваше более раннее постгипнотическое внушение: «Я сейчас быстро Вас разбужу, но при этом хочу, чтобы Вы запомнили все то, что недавно наговорили мне во сне…»
Кстати, мне очень понравилось, как Вы совершенно откровенно, взывая к сознанию, не позволили Джейн сбить себя с толку квалификацией своих переживаний как необычайной глупости.
Итак, здесь впервые клиентка демонстрирует ясное, сознательное и эмоционально хорошо сбалансированное восприятие себя и своих ранних семейных взаимоотношений. Вы считаете, что именно к такому самосознанию Вы и должны подвести ее?
Эриксон: Она преодолела только часть пути.
Росси: Что же еще ей предстоит сделать?
Эриксон: Выяснить, что же такое смерть.
Росси: Почему это так важно для Вас?
Эриксон: Когда Джейн в разговоре о смерти упоминает свою бабушку, становится понятно, что ей не позволяли разбираться в этом вопросе.
Росси: И вот теперь – она вырабатывает важное понимание смерти. Вот какова полная картина Вашей работы.
Эриксон: И это имеет прямое отношение к тому, какой смысл клиентка вкладывает в слово «война».
2.18. Сознательная и подсознательная оценки терапевтической работы: использование идеомоторной сигнализации для наведения транса
Эриксон: Вы довольны тем, что сделали?
Клиентка: Нет.
Эриксон: Пусть это напишет Ваша рука. Вас устраивает то, что Вы сделали?
Клиентка: (Пишет автоматически «нет».) Ну, давай же поскорее. Я не могу думать ни о чем другом.
Эриксон: Может ли Джейн плавать? Давайте доверимся Вашей руке.
Я хочу, чтобы Вы ответили побыстрее.
Клиентка: (Пишет «да».) Но это лишено всякого смысла. То же самое происходит, когда я пытаюсь вспомнить имена тех троих. Д-р Финк, Вам тоже не терпится попробовать что-нибудь написать?
Финк: Может быть, этим карандашом у Вас получится лучше?
Клиентка: Нет. Я подумала – может быть, Вы снова собираетесь писать всю эту чепуху – как тогда про Анн-Арбор и Грандривер?
Финк: А Вам знаком Анн-Арбор?
Клиентка: Я была там.
Финк: А в окрестностях?
Клиентка: Очень недолго.
Эриксон: Джейн, опустите левую руку, когда посчитаете, что мне можно Вас прервать.
Клиентка: (Медленно опускает левую руку.) Хорошо, что я не должна это расшифровывать.
Эриксон: «Хорошо, что я не должна это расшифровывать!»
Клиентка: Что это значит? Ну, просветите меня.
Эриксон: (М-ру Битти) Теперь Вы понимаете, почему я сказал, что все не так просто?
Клиентка: Что это значит?
Эриксон: Вам не надо беспокоиться об этом.
Клиентка: Я никогда не должна ни о чем беспокоиться. Молчание – золото. Так что же это значит?
Эриксон: Сейчас выясним.
Клиентка: Все это напоминает мне те каракули, которые получались у Элен до того, как она научилась писать по-настоящему. Очень похоже. (Разговор относится к записям, которые д-р Финк передавал Эриксону.) Я возьму листок. Конечно, предполагается, что я не буду в него заглядывать. Завтра я Вас возненавижу.
Эриксон: Я вижу, что Ваша левая рука опускается. Вы согласны со мной?
Клиентка: Да.
Эриксон: Хорошо. (Д-ру Финку) Ответ клиентки «да» («yes»), но буква s написана весьма непонятным образом. Это «да» следует за словом «понедельник», а потом идут какие-то каракули, о расшифровке которых и говорит клиентка. Ранее она упомянула, что обычно стенографирует.
Клиентка: Продолжайте. Все это очень любопытно.
Эриксон: Что должно произойти завтра?
Клиентка: Завтра?
Эриксон: Да.
Клиентка: Я должна дежурить с д-ром Янгом. Вы знаете д-ра Янга. По крайней мере, двух Янгов.
Эриксон: А что еще должно завтра произойти?
Клиентка: Я должна вернуть книгу в библиотеку. Спасибо за напоминание.
Росси: Вы пытаетесь осторожно определить, насколько клиентка удовлетворена проделанной терапевтической работой как на сознательном, так и на подсознательном уровнях. На сознательном уровне она отвечает «нет» – она недовольна результатами работы; на подсознательном уровне, используя автоматическое письмо, она тоже отвечает «нет». Тем не менее на Ваш вопрос о том, сможет ли она плавать, клиентка в своем автоматическом письме отвечает «да». Несомненен определенный терапевтический эффект, хотя еще многое предстоит сделать.
Затем Вы обращаетесь к подсознанию клиентки и просите ее подать Вам знак, когда можно будет на какое-то время прервать «сознательное мышление»: «Джейн, опустите левую руку, когда посчитаете, что мне можно Вас прервать.» – Ее левая рука медленно опускается, что характерно для подсознательной идеомоторной сигнализации. И конечно же, это служит приемом для наведения очередного транса без осознания клиенткой этого обстоятельства.
2.19. Наведение транса, машинальное и автоматическое письмо – способы дальнейшей десенсибилизации и успокоения клиентки
Эриксон: А теперь засыпайте. Засыпайте. Крепко и глубоко засыпайте. Вы спите? Вы спите глубоко и крепко, не так ли? Вот так. А сейчас я хочу, чгобы Ваша рука свободно и легко еще раз написала то, что было написано прежде. Пишите свободно и легко. (Клиентка пишет.) Можно мне прочесть?
Клиентка: Да.
Эриксон: «Вчера был понедельник. Прогулка в Кузик оказалась довольно скучной. Думай, Джейн. Должен же быть какой-нибудь выход.» Вы хотите сказать что-то еще? Или с Вас хватает Ваших «водных» проблем? Или Вы хотите что-нибудь добавить? Правда, хорошо, когда вот так, во сне, Вы обсуждаете со мной свои дела, чтобы я лучше во всем разобрался? Продолжайте спать и говорите обо всем без какого бы то ни было напряжения.
Клиентка: Я ходила в школу в Ромуло, а два-четыре раза в неделю мы выбирались на прогулку в Кузик. Иногда мы там купались.
Эриксон: Продолжайте.
Клиентка: Мне всегда было ужасно страшно. Все это довольно глупо, потому что бояться было ровным счетом нечего. Все надо мной смеялись, и я тоже – потому что это и впрямь было смешно. Кто-нибудь брал меня с собой и, придерживая, заходил в воду и шел до тех пор, пока вода не доходила мне до подбородка. Не думаю, чтобы в тот момент я бывала действительно напугана, но тем не менее мне было просто необходимо вернуться на берег. Я выскакивала из воды и, как сумасшедшая, бросалась к причалу. Я все время думала о том, как бы мне заставить себя войти в воду и поплыть. Я изобретала всевозможные способы. Однажды я пошла в Кузик без провожатых. Кузик был прекрасен, но вечер был очень темный и вода выглядела устрашающе. Я сказала себе: «Теперь или никогда.» Я вошла в воду и шла вглубь до тех пор, пока уже не могла достать ногами до дна. Сама не знаю почему, я вдруг вспомнила о том, как тонут, и подумала: «Наверное, лучше вернуться.» Но я не повернула, потому что мне казалось, что если я смогу пересилить себя, то научусь плавать. Следующее, что я помню, – как я очутилась на берегу.
