Первая ее мысль была о Феликсе. Им так и не удалось поймать его – он ведь такой ловкий! Сегодня он непременно будет ждать ее в лесу. Она выскочила из постели и выглянула в окно. Погода пока не испортилась, по крайней мере, он не промокнет в лесу.

Умывшись холодной водой, она быстро надела длинную юбку, сапоги и жакет для верховой езды. Шляпы по утрам она не надевала.

Спустилась вниз. Не увидала никого. На кухне служанки будут уже разводить огонь и кипятить воду, но остальные слуги еще спали. Выйдя через южный вход, она чуть не налетела на здоровенного полицейского в форме.

– Боже! – воскликнула она. – Кто вы?

– Констебль Стивенсон, мисс.

Он назвал ее «мисс», потому что не знал, кто она.

– Я Шарлотта Уолден.

– Извините меня, миледи.

– Ничего страшного. А что вы здесь делаете?

– Охраняем дом, миледи.

– О, понимаю. Охраняете князя. Правильно делаете. А сколько вас здесь?

– Двое снаружи и четверо внутри. Те, кто внутри, вооружены. Но скоро нас будет гораздо больше.

– Как это?

– Устроят настоящее прочесывание, миледи. Я слышал, к девяти часам сюда прибудут сто пятьдесят человек. Мы схватим этого анархиста, уж будьте уверены.

– Это замечательно.

– Собрались покататься верхом, миледи? На вашем месте я бы не стал этого делать.

– Я и не стану, – солгала Шарлотта.

Она ушла и обогнула восточное крыло дома. Там находились стойла, служителей в них не было. Она вошла внутрь и позвала свою кобылу Пятнашку, названную так из-за белых пятнышек на передних ногах. Она говорила с ней минутку, гладила, дала яблок. Затем оседлала, вывела из стойла и вскочила на нее.

Сделала широкий круг по парку так, чтобы никому не попадаться на глаза и не привлечь внимания полицейского. Промчалась галопом по западному паддоку и, перескочив через невысокую ограду, оказалась в лесу. Добравшись до верховой тропы, пустила лошадь рысью.

В лесу царила тишина. Кроны дубов и буков отбрасывали тень на тропу. Над землей дымком поднималась роса, ее хорошо было видно на солнечных прогалинах. Проезжая по ним, Шарлотта словно ощущала жар солнечных лучей. Громко заливались птицы.

Она задумалась: «Что он может сделать против сотни с лишним человек? Теперь его план обречен на провал: Алекса слишком хорошо охраняют, а охота на самого Феликса умело организована».

Но, по крайней мере, она сможет его предупредить.

Доехав до дальнего края леса, она так и не встретила его. Это ее разочаровало: ведь она была уверена, что сегодня он обязательно появится. Забеспокоилась: ведь если она не увидит его сегодня, то не сумеет предупредить, и его тогда поймают. Однако, еще не было семи; возможно, он пока не высматривал ее в лесу. Сойдя с лошади, она прошла назад, ведя Пятнашку под уздцы. Не исключено, что Феликс видел ее, но выжидал, нет ли за ней хвоста. Остановилась, засмотревшись на белку. Людей они не боялись, но от собак убегали. Вдруг Шарлотта почувствовала, что за ней следят. Обернулась и увидела его. Он стоял и смотрел на нее особенно грустным взглядом.

– Привет, Шарлотта, – произнес он.

Она подошла и взяла его за руки. Борода его порядком отросла. Одежда вся в листве.

– У вас ужасно усталый вид, – проговорила она по-русски.

– Я голоден. Вы принесли еды?

– О, Бог мой, нет!

Она захватила яблоко для лошади, но ничего для Феликса.

– Обойдусь. Бывало и голоднее.

– Послушайте, – сказала она. – Вам надо немедленно бежать отсюда. Тогда вы еще можете спастись.

– Зачем мне бежать? Я собираюсь похитить Орлова.

Она покачала головой.

– Теперь это невозможно. Его телохранители вооружены, весь дом охраняется полицией, а к девяти часам вас начнет разыскивать целая армия из ста пятидесяти человек.

Он улыбнулся.

– Если я сбегу, что мне делать всю оставшуюся жизнь?

– Но я не стану помогать вам совершать самоубийство!

– Присядем на траву, – сказал он. – Мне надо вам кое-что объяснить.

Она села, уперевшись спиной в широкий дуб. Феликс сел напротив, по-казачьи скрестив ноги. По его усталому лицу бегали солнечные блики. Он заговорил несколько торжественно, округлыми, будто давно отрепетированными, фразами.

– Помнишь, я как-то сказал, что когда-то любил одну женщину по имени Лидия, а ты заметила, что так зовут твою мать? – Я помню все ваши слова до единого. Она пока не могла понять, к чему он клонит.

– Так это и была твоя мать.

В недоумении она уставилась на него.

– Вы любили мою маму?

– Даже больше. Мы были настоящими любовниками. Она приходила ко мне, одна, ты понимаешь, что я хочу сказать?

От смущения Шарлотта вся залилась краской.

– Да.

– Ее отец, твой дед, узнал обо всем. Старый граф приказал меня арестовать, а потом вынудил твою мать выйти замуж за Уолдена.

– О, как это ужасно, – тихо проговорила Шарлотта. Не сознавая причины, она страшилась его последующих слов.

– Ты родилась через семь месяцев после их свадьбы. Видимо, он придавал этому обстоятельству большое значение.

Шарлотта непонимающе сдвинула брови.

– Ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы выносить дитя?

– Нет.

– Обычно девять месяцев, но иногда и меньше.

Сердце Шарлотты бешено колотилось.

– Что вы хотите сказать?

– То, что, возможно, ты была зачата еще до свадьбы.

– Значит ли это, что вы мой отец? – недоверчиво спросила Шарлотта.

– Есть и другие доказательства. Ты как две капли воды похожа на мою сестру Наташу.

В горле Шарлотты словно застрял комок, она с трудом произнесла:

– Так вы думаете, что вы, действительно, мой отец.

– Я уверен в этом.

– О, Боже. Закрыв лицо руками, Шарлотта невидящим взором устремилась ввысь. Ей казалось, что она пробуждается от сновидения, и никак не может понять, где сон, а где явь. Она подумала о папе, который не был ей отцом, подумала о матери, имевшей любовника, о Феликсе, ее друге, оказавшемся вдруг ее настоящим отцом...

– Неужели они даже в этом мне лгали? – промолвила она.

В голове у нее сейчас настолько все смешалось, что, попытайся она встать на ноги, она бы не устояла. У нее было такое чувство, будто все прежние известные ей карты оказались поддельными, и на самом деле она проживала в Бразилии; будто настоящим владельцем Уолденхолла был Причард, а лошади на их конюшне умели говорить, но не хотели показывать этого. Однако, открывшаяся ей реальность оказалась страшнее.

Она сказала:

– Если бы вы сообщили мне, что на самом деле я мальчик, просто мама всегда одевала меня в женскую одежду, я примерно чувствовала бы то, что чувствую сейчас.

«Мама и... Феликс?» – подумала она и вновь залилась краской.

Феликс взял ее за руку и стал гладить. Потом заговорил:

– Мне кажется, что вся та любовь и привязанность, которую обычно мужчина отдает жене и детям, у меня ушла на политику. Я должен попытаться заполучить Орлова даже, если это совершенно невозможно. Так отец пытается спасти своего тонущего ребенка даже, если сам он не умеет плавать.

Внезапно Шарлотта поняла, какое смятение вызывала она в Феликсе – дочь, которую он увидел только теперь. Ей стал понятен его странный, полный боли взгляд, который временами он бросал на нее.

– Несчастный вы человек, – проговорила она.

Он закусил губу.

– У тебя такое доброе сердце.

Она не поняла, почему он это сказал.

– Что же нам делать?

Глубоко вздохнув, он спросил:

– Ты могла бы провести меня в дом и спрятать там?

Она подумала секунду.

– Да, – ответила она.

Он уселся на лошадь позади нее. Лошадь дернула головой и фыркнула, словно обиженная тем, что ее заставляли везти двойной груз. Шарлотта пустила ее рысью. Какое-то время они ехали по верховой тропе, а затем свернули и углубились в лес Въехав в ворота, пересекли падок и очутились на узенькой дорожке. Дома Феликс пока не видел: он понял, что Шарлотта специально делает круг, чтобы подъехать к дому с северной стороны.