"У нее слишком радостный взгляд, – подумала Лидия.

– С чего бы это, когда сотни полицейских сейчас прочесывают окрестности в поисках Феликса? Почему она не подавлена и не встревожена так, как я? Видимо, потому что не думает, что они смогут поймать его. У нее есть какая-то причина считать, что он находится в безопасности".

Шарлотта прервала ее мысли.

– Скажи мне одну вещь, мама. Сколько нужно времени, чтобы выносить ребенка?

Кровь отхлынула от лица Лидии, рот ее раскрылся. Она уставилась на Шарлотту с одной единственной мыслью: «Она знает! Знает!»

Шарлотта кивнула головой и грустно улыбнулась.

– Не беспокойся. Ты уже ответила на мой вопрос, – промолвила она.

Повернулась и пошла вниз по лестнице. Лидия схватилась за перила, чувствуя, что вот-вот упадет. Феликс все рассказал Шарлотте! Какая жестокость, это после стольких-то лет. Гнев к Феликсу захлестнул ее. По какому праву он разрушает жизнь Шарлотты? Потолок холла закружился у нее перед глазами, и она услышала слова служанки:

– Вам плохо, миледи?

В голове чуть прояснилось.

– Немного устала после поездки, – сказала она. – Поддержите меня.

Служанка взяла ее за руку, и вдвоем они прошли наверх в комнату Лидии. Другая служанка уже распаковывала ее вещи. В туалетной комнате была приготовлена горячая вода. Лидия села.

– Оставьте меня, вы обе, – сказала она. – Позже распакуете вещи.

Служанки вышли. Лидия расстегнула пальто, но сил снять его у нее уже не было. Она все думала о поведении Шарлотты. Дочь была почти весела, хотя ее явно занимала масса всяких мыслей. Лидия узнала и поняла это поведение дочери. Иногда и она чувствовала себя подобным образом. Так бывало, когда она проводила время с Феликсом. Тогда казалось, что жизнь удивительна и увлекательна, полна смысла, ярких красок, страсти, и в ней всегда будет что-то новое. Выходит, Шарлотта виделась с Феликсом и считает, что теперь он в безопасности.

– Что же мне делать? – мучилась Лидия.

Превозмогая усталость, она разделась. Долго мылась и снова одевалась, стараясь дать себе время успокоиться. Ей хотелось знать, как Шарлотта восприняла известие о том, что Феликс ее отец. Ясно, что он ей очень понравился. «Так происходит всегда, – подумала Лидия. – Он нравится людям. Откуда у Шарлотты взялись силы выслушать эту новость и не упасть в обморок?»

Лидия решила, что самое лучшее, что она сейчас могла бы сделать, это заняться домом. Взглянула на себя в зеркало, приняла спокойное выражение лица и вышла. На лестнице столкнулась с горничной, несшей поднос. На нем красовались нарезанная ломтиками ветчина, яичница, свежий хлеб, молоко, кофе и виноград.

– Для кого все это? – спросила она.

– Для леди Шарлотты, миледи, – ответила горничная.

Лидия пошла дальше. Неужели Шарлотта даже не потеряла аппетит? Пройдя в утреннюю комнату, она вызвала повариху. Миссис Роуз была худой, нервной женщиной, никогда не евшей той обильной пищи, что готовила своим хозяевам.

Она проговорила:

– Как я поняла, к обеду приедет мистер Томсон, а к ужину прибудет мистер Черчилль, миледи.

Обсудив с ней меню, Лидия отослала ее. «Почему все-таки Шарлотта попросила себе такой плотный завтрак в комнату?» – недоумевала она. И так поздно! В деревне Шарлотта обычно вставала рано и кончала завтракать еще до того, как поднималась Лидия.

Она послала за Причардом, и они вместе набросали план, как рассадить всех за столом. Причард сказал ей, что пока Алексу рекомендовано есть в своей комнате, никуда не выходя. Но даже в его отсутствие за столом у них оказывалось гораздо больше мужчин, чем женщин, но в данной ситуации Лидия не могла никого пригласить, чтобы их число сравнялось. Поломав голову, Лидия отослала Причарда.

Где же Шарлотта виделась с Феликсом? И почему она была так уверена, что ему не грозит опасность? Она его где-то спрятала? Или он так изменил свою внешность, что теперь его невозможно узнать?

Она бесцельно прошлась по комнате, разглядывая бронзовые статуэтки, стеклянные украшения, письменный стол. У нее разболелась голова. Начала поправлять цветы в большой вазе у окна, но случайно смахнула ее, и та разбилась. Вызвала прислугу, чтобы та убрала все, а сама вышла из комнаты.

Нервы ее совсем расшатались. Подумала, не принять ли лауданум. Но в последние дни он не помогал так, как прежде.

Как теперь поступит Шарлотта? Сохранит ли эту тайну? Почему дочь не хочет довериться ей?

Она прошла в библиотеку, в голове у нее бродила рассеянная мысль взять какую-нибудь книгу и забыться. Войдя туда, она запнулась у порога. Ее охватило чувство вины – за письменным столом сидел Стивен. Увидя ее, он приветливо улыбнулся и продолжил что-то писать.

Лидия прошлась вдоль книжных шкафов. Подумала, не взять ли Библию. В детстве у них в семье постоянно читали Библию, молились и ходили в церковь У нее были суровые няньки, пугавшие ее ужасами ада за неаккуратность, и немецкая гувернантка-лютеранка, вечно рассуждавшая о наказании за грехи. Но так как Лидия была повинна в разврате и перенесла этот грех и на свою дочь, то она никогда не могла найти утешения в религии.

«Мне следовало уйти в монастырь замаливать свой грех, отец был прав», – подумала она.

Взяв наугад книгу, она села и раскрыла ее.

– Необычный для тебя выбор, – сказал Стивен.

С того места, где он сидел, он не мог видеть заглавия книги, но точно знал, как тома расставлены на полках. Лидия просто не понимала, где он брал время, чтобы столько читать. Она взглянула на корешок тома, что держала в руках. Это были «Уэссекские стихи» Томаса Гарди. Она не любила романы Гарди, всех этих решительных, страстных женщин и волевых мужчин, терявших голову из-за них.

Они часто сидели со Стивеном в библиотеке, особенно в первые годы в Уолденхолле. Она ностальгически вспоминала то время, когда читала, сидя тут, а Стивен работал. В те годы он не был столь уравновешен; она помнила, как он говорил, что в наши дни сельским хозяйством не прожить, и если их семья намеревается и впредь остаться богатой и влиятельной, то надо приготовиться к условиям двадцатого века. Вот тогда он и продал часть ферм, многие акры земли, по очень низкой цене, и вложил деньги в железные дроги, банки и недвижимость в Лондоне. План его, видимо, сработал, так как вскоре он успокоился.

Все как будто окончательно утряслось после рождения Шарлотты. Слуги обожали малышку и восхищались Лидией-матерью. Лидия привыкла к английскому стилю жизни, ее хорошо принял лондонский свет. То были восемнадцать лет спокойствия.

У Лидии вырвался вздох. То время заканчивалось. Долгие годы она столь успешно хранила свои тайны, что они беспокоили ее одну, да и она сама порой забывала о них. Теперь же все тайное становилась явным. Она думала, что Лондон находится на безопасном расстоянии от Санкт-Петербурга, но, возможно, лучше было бы поселиться в Калифорнии. А если на всем свете для нее не нашлось бы тихого пристанища? Покоя больше не будет. Весь мир ее распадался. Что ее ждет впереди?

Первое же стихотворение в раскрытой книге оказалось созвучным ее переживаниям. В нем говорилось о любви и верности, о фальши и притворстве.

"Разве оно не обо мне? – думала Лидия. – Разве не я продала свою душу, выйдя замуж за Стивена, чтобы спасти из темницы Феликса? А потом всю жизнь притворялась, что я не распутная грешница. Но я именно такая! И я не единственная. Другие женщины чувствуют то же самое. Иначе почему виконтесса и Чарли Стотт пожелали иметь смежные спальни, гостя у нас? И отчего это леди Джирард, говоря о них, подмигивала, будто не понимая, какие эмоции их обуревают. Если бы во мне было чуть больше чувственности, возможно, Стивен чаще приходил бы в мою спальню, и у нас появился бы сын. Лидия вновь вздохнула.

– Даю за них пенни, – сказал Стивен.

– Что такое?

– Даю пенни, за твои мысли.

Лидия улыбнулась.

– Никогда не выучу этих английских выражений. Такого я еще не встречала.