Критическое, вплоть до полного отрицания, отношение к Талмуду и талмудизму противостоит идеологическим основам канонического нормативного еврейского духовного учения, именуемого иудаизмом. Важно, что подобное отношение довольно широко бытует не только в нееврейских аналитических кругах, но и внутри еврейской догмы (здесь, прежде всего, вспоминается каста караимов). В рассматриваемом ракурсе проблемы знаменательно то обстоятельство, что антропософские выводы Теуша получили независимое подтверждение в совершенно иной позиции, со стороны популярного в интеллектуальной европейской среде Флавиана Бренье. Тут существенно не отрицание Талмуда, как такового, что можно объяснить нелюбовью автора евреев, а то, что Бренье посредством множества ссылок и убедительных цитат дополнил инвективу Теуша против раввината, конкретизировав последний в сословие фарисеев - злейших врагов Иисуса Христоса и каста фарисеев является главным носителем идеологии Талмуда. Бренье записал: "Малочисленные, но тесно спаянные, обязывавшие своих членов строжайшим сохранением тайны, фарисеи неустанно преследовали двойную цель:1.Овладеть политическою властью, захватом высших религиозных должностей, влияние которых было громадно в возрожденном еврейском народе и подчинить себе Синедрион; 2. Понемногу склонить убеждения народа в пользу их тайного учения. Они вполне достигли обеих этих целей...Эта религия "обоготворенного человека", которой они пропитались в Вавилоне, рассматривалась ими как работающая на пользу евреев - существ высших и избранных. Обетование всемирного господства, которое правоверные евреи почерпали в Законе, фарисеи понимали не в смысле царства Бога Моисеева над народами, но в виде материального владычества евреев над вселенной. Ожидаемый Мессия не являлся для них искупителем первородного греха, победителем чисто духовным, долженствовавшим подчинить мир своему духовному водительству, это был временный царь, залитый кровью победоносных войн, который сделает Израиля владыкой мира и растопчет все народы под колесами своей колесницы".

Дальше Ф. Бренье разворачивает своё соображение в идеологическую сентенцию: "Это убеждение в превосходстве Талмуда над Библией так внедрилось в еврейское сознание, что даже "Еврейский Архив", голос евреев реформистов, не задумываясь, заявляет: "Что касается Талмуда, то мы признаем его безусловное превосходство над Библией Моисея". Чтобы объяснить это превосходство, еврейское предание утверждает, что Бог на горе Синай передал Моисею не только Библию, но и Талмуд с того лишь разницею, что Талмуд, как труд более ценный, должен был передаваться лишь устно, чтобы народы, поклонявшиеся идолам, в случае, если бы они подчинили себе евреев, не могли бы с ним ознакомиться, а также еще потому, что если бы Бог пожелал записать Талмуд, то земля не могла бы вместить всех его писаний. Обоготворив таким образом Талмуд, учению синагоги не оставалось ничего другого, как чудесно возвеличить сословие раввинов, которому Израиль был обязан созданием и сохранением столь великого труда. Поэтому раввины являются предметом не только сверхчеловеческого почитания, но и настоящего поклонения, как об этом свидетельствует следующий отрывок: "Кто не исполняет слов раввина, достоин смерти". "Надо помнить, что слова раввинов более сладостны, чем слова пророков". "Обычные беседы раввинов должны быть почитаемы, как Закон в полном его объеме". "Кто противоречит своему раввину, вступает с ним в спор или ропщет на него, тот противится Божественному величию, вступая с ним в спор и ропща на него". "Слова раввинов суть слова Бога живого". Маймонид подтверждает это словами: "Страх перед раввином есть страх Божий", а рабби Раши заявляет: "Если раввин заявляет тебе, что твоя правая рука есть левая, а левая - правая, надо придавать веру его словам".

Очень красноречивы резюмирующие слова Ф. Бренье, где необходимо должна быть учтена некоторая эмоциональная произвольность заключения: "Посвящая это исследование фарисейской секте и ее нравственному закону, талмуду, мы не имели целью проповедовать дикую ненависть против еврейского племени. Это далеко от наших мыслей. Мы хотели указать вредную основу еврейства, выяснить ее причины, и мы пришли к заключению, что еврей, прежде чем быть злодеем, является жертвой, отравленной тайною фарисейскою сектою; он пропитался ее ядом, и вот уже в течение двадцати столетий изливает этот яд на всю вселенную. Следовательно, мы ополчились не на само еврейское племя, давшее Богу живому патриархов, апостолов и мучеников, а на еврея, каким его сделал талмуд, это высшее воплощение фарисейской мысли, на еврея богоубийцу, лжеца, вора и убийцу".

Для контраста приведём изречение знатного идеолога иудаизма Исидора Эпштейна (1959г): "Проблема отношения человека к Б-гу составляет самый важный элемент Талмуда. Среди всех разноречивых мнений и разнообразных вопросов, представленных в Талмуде, на каждой его странице мы обнаруживаем сердце и ум народа, ищущего Б-га. Это и делает Талмуд величайшим классическим памятником еврейского национального духа, самым богатым после Танаха источником религиозного руководства и вдохновения". И тут же, в Талмуде, этот автор выставляет нечто такое, что никакого отношения ни к духу, ни к сердцу народа не имеет, - а именно: динамику загробной жизни души. Ничтоже сумняшеся адепт фарисеев излагает: "Небесную жизнь Талмуд представляет так: душа, покинув тело, не сразу возносится на небе, в течение семи дней после смерти человека она находится вблизи своего прежнего жилища и сокрушается о почившем (Шаббат 152а). Затем после первой семидневной разлуки с телом, душа поступает в распоряжение ангела Думы, властителя подземного царства. Дума праведную душу отправляет к престолу Божию, грешную в распоряжение владыки мёртвых" (Шаббат 152,б)". Эта индустрия смерти густо пропитана бесовскими, сатанинскими, дьявольскими видениями, но в то же время, - и это главная историческая особенность еврейского Талмуда, - необъятный текст Талмуда пронизан глубокомысленными перлами подлинной философской мысли (Шимон Прпаведный, первосвященник Гиллель, Иоханан бен-Закай, Иегуда Ханесси, Саадия бен-Иосиф, Моисей бен-Маймон, и многие другие, чьи имена, как и имя Эзры-Писца, были загублены фарисеями в угоду свой идеологии "ограды Торы". Воистину:

По обилию и масштабу тем, жанров, сюжетов, объектов рассмотрения и всех прочих продуктов повествовательной деятельности Талмуд не знает себе равных в мировом словесном искусстве. Продукция Талмуда разнообразна в такой же степени, как и противоречива, и накал взаимоотрицаемости талмудистских текстов таков, что они не поддаются ни ординарным критериям анализа, ни принципам классификации или систематизации. Такая особенность Талмуда не была скрыта от проницательных исследователей, и средневековый ориенталист Jon. Baxtorf сделал примечательное наблюдение: "Талмуд есть учёное творение или великое здание учёности, составленное разными учёнейшими раввинами. Он заключает многостороннюю учёность по всем наукам и учит подробнейшему и совершеннейшему гражданскому и каноническому праву евреев, так что синагоги и народ еврейский, следуя оному, могли бы жить счастливо и как нельзя желать лучше. К нему примешаны разные сказания, которые, заключая в себе большей частью глубокие мистические и аллегорические понятия, только немногим бывают понятны, и поэтому слывут даже бессмысленными баснями"

В совокупности это означает, что талмудистская хартия по самой своей природе не может представлять ни европейскую философскую систему, ни национальную религию, ни, тем более, законодательно-правовой кодекс или поведенческий норматив, а ближе всего стоит к народно-фольклорному сборнику, какие имеют многие народы с насыщенной и полнокровной историей, наподобие русских былин или скандинавских саг. Ничего нет удивительного в том, что основания для этого важнейшего для "внутренней истории еврейского народа" вывода получены с помощью духовного антропософского метода, и, хотя в сочинении Теуша отсутствует формализация и словесное выражение этого вывода, но советский инженер сделал всё, что необходимо для однозначного его понимания. Закон Штайнера и максима "я есмь индивидуум" в совокупность и порознь не приемлют в талмудистском представлении духовное засилье раввинов и непримиримую вражду фарисеев с пророками, а, главное, аналитическое жало антропософии поражает с качественной стороны коллективистское (во времени и пространстве) происхождение и содержание Талмуда.