Противоречие человека названо Несмеловым "фактическим противоречием мира и личности"" и "противоречием самосознания и жизни", однако в формальном дефинитивном плане эта титулизация нисколько не адекватизируется с богатством внутреннего смыслового содержания, ибо она не показывает когнитивной информативности в сравнении с классическим фихте-фейербаховским противоречием человека по схеме вера-разум, и потому лишена антропософской нагрузки, а к тому же она неправомерна с формальнологической стороны, ибо напрямую соотносит атрибуты несоразмерной природы - материю и сознание. Методологическая строгость требует, чтобы сознание коррелировалось с материей, но данной в знаках сознания, и, напротив, материя может быть привязана к сознанию, но в спектре материи, и в таком плане для терминов Несмелова главное заключено в определении материальных фигур "мира", "жизни" в значениях сознания. Противоречие человека в концепции Несмелова слагается из отношения двух видов сознания - сознания Я и самосознания, которые раскрываются ещё в форме безличного сознания в качестве "вещи для других вещей" и личности в качестве "цели для себя самой". Обоснование наличия этих компонентов и характеристики их связей, положенных в гносеологическую основу концепции, относится к наиболее выдающимся достижениям русского философа. Дуализм сознания, данный Несмеловым, имея в виду общие конечные результаты, возможно уподобить фихтевскому дуализму Я-яйность и Я-есмь, и это действительно есть одно явление, открытое самостоятельно двумя философами, а потому их откровения не дублируют друг друга, а взаимно дополняют, хотя в некоторых моментах суждения Несмелова прямо следуют по следам своего философского предтечи, - вот, к примеру, как Несмелов представляет положение, которое у Фихте названо взаимоположением Я и не-Я: "Но если бы можно было бы удалить из сознания всю сумму тех фактов из содержания которых слагается мыслимое содержание не-Я, то вместе с этими фактами необходимо исчезли и все факты чувствований и все поводы хотений и живое Я человека необходимо превратилось бы в ничто" (1994, с. 203).

Но не только конкретизацией глубокомысленных положений обогащает казанский мыслитель мудрость немецких гениев, если привести к одному знаменателю обе концепции человека и рассматривать их в одной познавательной плоскости. Противоречие человека у Несмелова дано, по существу, как конечная реализация противоречий тех параметров, которые у Фихте показаны просто как раздельные моменты. Самосознание у Несмелова названо личностью, на что не решился Фихте в отношении тождественной яйности, и эта личность обладает той же содержательной палитрой, какую немецкий философ предусматривает для яйности как безусловного бытия разума в своей философии человека. Несмелов указывает: "Личностию может быть одно только безусловное бытие, - это каждый человек непосредственно сознаёт и достоверно знает в познании себя самого. Ведь его собственная личность непременно полагает себя, как свободную причину и цель всех своих произвольных действий, т.е. непременно полагает себя, как свободное бытие для себя, а это именно бытие и есть бытие абсолютное, бытие безусловное - в отличии от физическаго бытия вещей, механически необходимо связанных определённою суммою разных внешних условий и физических отношений". Аналогично в отношении фихтевского Я-есмь: при общей тождественности несмеловский адекват, называемый аз есмь сый, обладает большей конкретностью в духовном плане и большей узнаваемостью в материальном плане: "Поэтому аз есмь сый - это единственное фактическое выражение содержания Я, и потому спиритуалист имеет полное право сказать, что Я человека по своему содержанию есть не явление сознания, а данный в содержании идеальный образ безусловной сущности сознания, как бытия" (1994, с.с. 264, 202).

Речь идёт, таким образом, не об общем явлении сознания, а о конкретных отдельных актах сознания, воплощаемых через духовную массу личности (самосознания) в идеальный образ, отражающий факт бытия, тобто о сознании, обусловленного своим собственным телом. Подобное сознание Я отстраняется от самосознания и в том плане, что, аккумулируя профильтрованные сквозь свою собственную материю, то есть тело, духовные образы, способно к сочленению с аналогичными образами других индивидов и быть обусловленным образовавшимся ансамблем. В сущности оказывается, что коллективистская восприимчивость есть коренное свойство сознания Я, противоречащее по всему фронту содержанию самосознания. В самосознании свёрнуты все духовные возможности личности и отсюда исходит то, что должно быть для отдельной самости, а сознание Я формирует то, что есть в реальной жизни для данной самости, и, следовательно, противоречие человека по Несмелову под знаком "фактическаго противоречия мира и личности" включает в себя противоположения сознания Я и самосознания, реальной жизни и идеальной жизни, условного бытия и безусловного бытия, актуального сознания и потенциального сознания, и, наконец, коллективистской склонности и индивидуального стремления. Данное противоречие генерирует, прежде всего, психологический тип, будучи в основе расхождений между чувствами и мыслями, между мыслями и поступками, между поступками в различной координации времени и пространства, а уж затем выступает в качестве философского тела. Итак, противоречие человека по Несмелову - это противоречие между личностью и человеком.

Личность являет собой образ абсолютного бытия в силу того, что она суть абсолютная свобода, ибо её внутренние необходимости есть непреложный закон личностного бытия, и только потому она может выступать единственной причиной и целью самого себя, и только благодаря своим неограниченным внутренним потребностям может представляться своего рода духовным perpetuum mobile. Но в условиях стеснения своего потенциального кругозора, а особенно при ограничении своих необходимостей и потребностей за счёт внешнего принуждения и насилия со стороны, личность утрачивает свой генетический признак - абсолютность, а точнее, самоабсолютность, тобто абсолют себя и абсолют в себе, при всей парадоксальности подобных определений, и переходит в человека. Личность при этом, не производя каких-либо психологических опустошений внутри себя, переходит в существо, которое способно пожертвовать своей собственной идеей, идеей индивидуальности, и. главное, не ощущая своей несвободы, спокойно сбивается в популяцию, в стадо, в народы, в человечество. Первое и кардинальное, что утрачивается личностью при этой, столь возвеличиваемой и ложно понимаемой как Всеединство, операции, - это внутренняя необходимость в другом человеке как своём условии, исчезает тяга к своей родственной противоположности, пропадает предпосылка любви и, как неизбежный результат и исторический итог, разрыв культурных связей. Вступая в орден человечества, индивид обязуется к исполнению следующих условий: первое, - отказа быть единственной причиной себя, ибо коллектив сам по себе выделяет особые руководящие и причиноносные импульсы и центры; принцип causa sui - тягчайшее прегрешение против коллектива; и второе, - согласия следовать не собственным целям, а заранее намеченным и предустановленным для всего сообщества задачам. Доля личностного фактора прогрессивно уменьшается и тем нарушается индивидуальный баланс в соотношении сознания Я и самосознания, тобто деформируется противоречие человека. Таким образом, не личность происходит из человека, а человек становится из личности; святыми и гениями следует считать такие личности, которые всю жизнь оставались личностями; переход человека в личность есть всегда процесс вторичный и наложенный.

Непониманием ноуменального подвига Несмелова должно оцениваться мнение о том, что, выводя противоречие человека, как противоречие личность-человек, русский философ хоть в чём-то поколебал основы немецкой концепции человека как члена человечества, - напротив, он ещё более укрепил европейскую тенденцию, увеличив её когнитивную глубину, и довёл до завершающей полноты фигуру человека, как философского тела. Развивая концепцию далее, Несмелов наметил переход от человека-философского тело к человеку-религиозное тело, на чём остановилась немецкая философская мудрость, и вывел опорную исходную точку отсчёта экзистенции человека в качестве религиозного деятеля. Обосновывая свой принцип противоречия личность-человек, Несмелов аргументирует: "Поэтому, сознание и признание человеком своей личности, как исключительной причины возможных определений жизни, говорит собственно не о том, каким человек действительно является в мире по данным условиям жизни, а лишь о том, каким он может являться в мире по своей природе, т.е. в отношении наличной жизни самосознание раскрывает человеку не действительное положение его личности, а только идеальное представление ея возможнаго положения" (1994, с. 232). Но почему "идеальное представление" не становится доминирующим в реальной действительности, почему сама реальная действительность оплодотворена не личностью, а сознанием Я, почему сознание Я выступает явлением, а самосознание - проявлением, когда личность, самосознание, Я-яйность повсеместно по определению слагают первичный, инициативный и динамический элемент всего сущего, когда дух, разум, сознание относятся к разряду абсолютных, тобто ничем не ограниченных, категорий и их всемогущество положено как закон? Почему же человек, единственный носитель и обладатель этих могучих сил, выходит в мир не "по своей природе", а "по данным условиям жизни", являющихся капитуляцией всемогущих стихий перед внешними стимуляторами? Это есть тот же самый "распроклятый" вопрос, но в новой модификации, которая возникла после ликвидации Несмеловым варианта вопроса, стоявшего перед немецкими мыслителями.