Когда взошло солнце, все спешились и бросились на землю — помолиться. Это было величественное зрелище: видеть эти сотни воинов, лежащих в пыли перед тем самым Господом, который еще сегодня мог призвать к себе любого из них.

От часовых мы узнали, что пока ничего не произошло. Мы без помех достигли вытянутой в длину Джебель-Дерадж, за которой с востока на запад простиралась долина протяженностью почти в час конной езды. Те, кого мы определили в стрелки, поднялись по склонам; их лошадей привязали в полной готовности на равнине, чтобы не возникло замешательства в случае отхода. С верблюдов сняли палатки и разбили их недалеко отсюда. Как уже говорилось, палатки были предназначены для раненых. Воды в бурдюки набрали достаточно, однако перевязочного материала очень не хватало. Я был несказанно огорчен этой нехваткой.

Мы, конечно, установили цепь постов, соединявшую нас с племенем абу-мохаммед, от которых почти каждый час поступали донесения. Последнее сообщало нам, что враги еще не раскрыли нашего присутствия.

Сэр Линдсей весь вчерашний вечер, а также сегодня разговаривал со мной односложными фразами. У меня же просто не оставалось для него времени. Теперь он подошел ко мне.

— Где будем сражаться, сэр? Здесь? — спросил он.

— Нет, вон за той высоткой, — ответил я.

— Остаться с вами?

— Как хотите.

— С кем вы? Пехота, кавалерия, саперы, понтонеры?

— Кавалерия, но это будут драгуны, потому что нам придется столько же стрелять, сколько и фехтовать, если потребуется.

— Остаюсь с вами.

— Тогда подождите здесь. Рядом с вами останется и мой отряд. Я за ним заеду.

— Не в долину?

— Нет, отсюда мы по гребню проедем к реке, чтобы воспрепятствовать врагу уйти на север.

— Сколько человек?

— Сто.

— Well!

Я принял назначение с определенным умыслом. Я был, правда, другом и союзником хаддединов, но мне было противно убивать — даже в открытом бою — людей, не сделавших мне ничего плохого. Ссора между этими арабскими племенами, которую должны были здесь разрешить, лично меня не касалась, а поскольку нельзя было просто представить, чтобы враги повернули на север, то я попросился в отряд, который должен был преградить путь неприятелю именно там. Охотнее всего я бы остался на перевязочном пункте, однако такое не представлялось возможным.

Теперь шейх вел свою кавалерию в долину, и я присоединился к ним. Они разъехались по двум боковым долинам, направо и налево. За ними следовала пехота. Третья часть пехотинцев поднялась на высоты справа, другая треть — на высоты слева. Спрятавшись за многочисленными уступами скал, они должны были поражать врага сверху. Оставшаяся треть состояла преимущественно из людей шейха Малика. Их возглавлял сам шейх. Они остались у входа в долину, чтобы забаррикадировать его и за этим укреплением встретить врага. Осмотрев место будущего боя, я вернулся к своей сотне и ускакал вместе с ней.

Путь шел на север, пока мы не нашли ущелье, облегчившее нам переход через Джебель. Спустя час мы увидели под собой реку. Правее, а следовательно, южнее, склоны горы в двух местах вплотную подходили к реке, образуя полукруг, из которого, если уж имел несчастье в нем оказаться, было очень трудно выбраться. Здесь я расставил своих людей. Без особого напряжения мы могли бы сдержать десятикратно превосходящего нас противника.

После того как я выставил передовое охранение, мы спешились и расположились поудобнее. Линдсей спросил меня:

— Вы знакомы с местностью, сэр?

— Нет, — ответил я.

— Может быть, здесь есть развалины?

— Не знаю.

— Спросите же!

Я выполнил его просьбу и перевел ему ответ:

— Развалины есть дальше, вверх по течению.

— Как они называются?

— Мукхолкал, или Кала-Шергата.

— Fowling bulls там есть?

— Хм! Надо бы сначала посмотреть:

— Скоро ли начнется бой?

— В полдень, а возможно, и позднее. Может быть, для нас вообще боя не будет.

— Тогда я тем временем взгляну хоть разок на Кала-Шергата.

— Вряд ли в данный момент это возможно.

— Почему?

— Потому что до развалин надо проскакать около пятнадцати английских миль.

— А! Хм! Miserable [114]! Останусь здесь!

Он прилег в тени кустов, а я, решив произвести разведку, дал людям необходимые указания и поскакал вдоль реки в южном направлении.

Мой верховой, как и все шаммарские лошади, отлично карабкался по кручам, и я мог рискнуть взобраться на Джебель. Я поскакал к вершине так резво, будто передо мной лежала удобная равнина.

По гребню ехать было трудно, и до высшей точки я добрался куда позднее, чем через час. Однако конь был таким свежим, словно он только что проснулся; я привязал его и забрался на скальную возвышенность. И вот перед моими глазами открылось вади Дерадж. В глубине я увидел готовый бруствер, за которым отдыхали его защитники; тут и там я заметил стрелков, укрывшихся за скалами, а внизу, прямо передо мной, — конную засаду.

Потом я направил подзорную трубу на юг. Я увидел, что палатка теснила другую палатку, но их уже начинали снимать. Там стояли лагерем абу-хаммед и джовари. Пожалуй, именно в этом месте располагались когда-то и орды Сарданапала, Киаксара, Алиатта [115]. Там пали на колени воины Набопаласара, когда пятого мая пятого года правления этого царя произошло полное солнечное затмение, сделавшее такой ужасной битву при Галисе [116]. Там, верно, кони пили воду из Тигра, когда Небукаднесар шел на Египет с намерением свергнуть царицу Хафра, и это были, пожалуй, те же самые воды, над которыми до самых гор Карачок, Зибар и Сар-Хасана разносилось предсмертное пение Нериглиссара и Набонида [117].

Я заметил, как надувают и связывают козьи шкуры, видел всадников, ведущих на плоты лошадей; я видел, как плоты отчаливают и пристают к этому берегу. Мне казалось, я слышу крики, которыми приветствуют союзников, быстро вскочивших на своих лошадей, чтобы устроить показательный бой.

Это было в нашу пользу — то, что они так утомляют животных. Когда начнется сражение, кони будут уже усталыми.

Я просидел на вершине, пожалуй, час. Все обеиды переправились через Тигр, и я увидел, что они начали движение на север. Тогда я спустился вниз, сел на коня и повернул назад, к своему отряду.

Наступала развязка. Мне потребовался почти час, чтобы достигнуть места, где оказалось возможным спуститься с высоты. Я уже направлялся в долину, как вдруг на севере, где-то у горизонта, что-то блеснуло. Могло показаться, что это солнечный луч упал на кусочек стекла. Врага мы могли ожидать только с юга, тем не менее я взял подзорную трубу и отыскал место, где заметил этот молниеподобный проблеск. Наконец я его нашел. У самой реки я заметил несколько темных точек, двигавшихся вниз по течению. Это были всадники, и оружие, наверное, одного из них отразило солнечный свет.

Не враги ли это? Они находились на таком же расстоянии к северу от моих людей, на каком я сам был южнее своего отряда. Медлить было нельзя. Я должен был опередить таинственных всадников.

Я поторопил своего вороного. Он резво спустился по склону, а потом, когда под копытами оказалась ровная поверхность долины, полетел птицей. Я был убежден, что поспею вовремя.

Добравшись до своего отряда, я немедленно созвал людей и сообщил им о своем открытии. Мы вывели лошадей из образованного склонами полукотла. Потом половину хаддединов я спрятал за южным выступом склона, а другая часть укрылась за кустами, отрезая пришельцам путь к отступлению.

Нам не пришлось долго ждать. Вскоре мы услышали цокот копыт. Мастер Линдсей лежал возле меня и прислушивался, держа свое ружье на изготовку.

— Сколько? — спросил он отрывисто.