– Да вы только посмотрите, какие они хорошенькие!

– Да зачем они мне?

–…какие пушистенькие…

– Да куда я их?

– …даже посмотреть – одно удовольствие!

– Да мне и ухаживать за ними будет некогда…

Так, без особого успеха, пыталась я отбиться от своих очередных клиентов, для которых только что закончила расследование и которые упорно настаивали, чтобы в дополнение к гонорару я непременно взяла в подарок котеночка.

Эти люди занимались, в виде хобби, разведением персидских кошек и очень расхваливали мне очередной приплод, постоянно употребляя при этом слово «экстремалы». По-видимому, это должно было означать, что получившиеся котята очень чистой породы, но у меня всякий раз так и чесался язык сказать, что в моей профессии экстрима мне хватает и без котят. Но я сдерживала свое желание, чтобы не обидеть людей, которые от чистого сердца предлагали лучшее, что у них есть.

Котята действительно были очень симпатичные и до невозможности пушистые, но я твердо помнила, что при моем образе жизни, если я захочу завести домашнее животное, мне обязательно придется нанимать специального человека, который бы ухаживал за ним. Просто для того хотя бы, чтобы несчастное животное не померло голодной смертью в то время, как я целыми сутками буду гоняться за очередным негодяем. Поэтому, как можно более вежливо и тактично разъяснив, что при всем желании не могу принять такой дорогой подарок, я наконец оказалась на улице.

Стоял чудесный июньский день. Дело оказалось не слишком сложным, я не чувствовала особой усталости, и, по-видимому, этот фактор в сочетании с хорошей погодой и только что полученным гонораром пробудил во мне давно забытое детское желание погулять. Просто побродить по улицам, ни о чем не думая и наслаждаясь свежим воздухом.

Но тут мне пришла мысль, что, если я в полном одиночестве буду без всякой определенной цели слоняться по улицам, окружающие могут неправильно меня понять. Поэтому я решила погулять несколько иначе.

«Проедусь до центра, – подумала я, – а там устроюсь за столиком какого-нибудь уличного кафе, закажу себе кофе и буду курить и глазеть на прохожих, как в добрые студенческие времена, когда мы сбегали с лекций».

Сказано – сделано. Минут через двадцать я уже шла по одной из центральных улиц нашего города и высматривала для себя подходящее местечко среди многочисленных летних кафе, которые по случаю теплого времени года размножились как грибы после дождя.

Вдруг я заметила нечто такое, что заставило меня на минуту остановиться. В середине недели, в самый разгар рабочего дня за столиком одного из кафе сидел не кто иной, как мой старый друг Владимир Сергеевич Кирьянов, подполковник милиции и чрезвычайно занятой, а главное, дисциплинированный человек.

Пока я раздумывала над тем, какие же такие из ряда вон выходящие обстоятельства заставили Кирю в рабочее время покинуть свой кабинет и стоит ли мне сейчас обнаруживать свое присутствие и здороваться с ним, он сам меня заметил и замахал рукой, чтобы я подошла.

– Татьяна! Вот кстати! Присаживайся, разговор есть.

За столиком, кроме Кирьянова, сидел еще один человек. Это был мужчина средних лет и довольно плотного телосложения, с очень озабоченным выражением лица. Повнимательнее приглядевшись, я заметила то же самое выражение крайней озабоченности и на лице у Кири.

– Вот, познакомься, пожалуйста, Николай Петрович Семенов, мой старый друг и вообще хороший парень. Коля, это Татьяна. Я не успел рассказать тебе… Ну, в общем, тоже можно сказать, – старая подруга…

– Старая?

– Ну, не так буквально… в смысле – давняя, – невнимательно оправдывался Киря, мысли которого, совершенно очевидно, были заняты чем-то другим.

Я поняла, что собеседники заняты какой-то действительно серьезной проблемой и им сейчас не до шуток.

– …да… подруга… – продолжал Киря. – Подруга, можно сказать, боевая. Не один пуд соли вместе довелось… съесть… да-а… Работала одно время у нас, сейчас трудится самостоятельно. Думаю, это как раз то, что тебе нужно.

– Минуточку, – решила я вмешаться в эту ностальгическую речь. – Может быть, и меня кто-нибудь посвятит в суть дела? Возможно, и даже очень вероятно, что я – именно то, что кому-то нужно, но, думаю, не помешает поинтересоваться и тем, что нужно мне.

– Извини, Таня, мы тут все о своем… Конечно, Коля сейчас объяснит тебе. Но сначала скажи, как у тебя со временем? Расследуешь сейчас что-нибудь?

– Только что закончила дело.

– Вот как? Ну что ж, это очень хорошо.

– Полагаешь?

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что «старый друг и хороший парень» Коля обратился к Кирьянову с какой-то своей проблемой, которую тот по каким-то пока неизвестным мне причинам считает более удобным перепоручить мне. Именно поэтому он поинтересовался, нет ли у меня сейчас какого-нибудь дела. И именно поэтому его, конечно же, совершенно не интересует, что, только что закончив расследование, я хотела бы немного отдохнуть.

– Конечно, хорошо, – подтвердил мои догадки Киря. – Ведь если ты сейчас свободна, то, значит, сможешь нам помочь.

Разубеждать его было бесполезно.

– И чем же? – без особого энтузиазма поинтересовалась я.

– Видишь ли, тут такое дело… Коля… ему нужно найти одного человека… девочку. Но проблема в том, что эта девочка ему… ну, как бы это сказать… в общем, никто. То есть принимать от него официальное заявление о розыске мне даже не имеет смысла. Потому что, сама понимаешь, – на каком основании? И что хуже всего, родственников, которые могли бы такое заявление представить в официальном порядке, у этой девочки нет. В общем, она сирота. Ну вот. А найти ее нужно обязательно. Потому что последствия могут быть… самыми печальными. Поэтому, на мой взгляд, наиболее эффективным здесь будет действие по неофициальным каналам, и ты, как частный детектив, сама понимаешь… оптимальный вариант. Я, разумеется, чем смогу, всегда помогу тебе – конечно, если ты возьмешься. – Киря вопросительно посмотрел на меня.

– Хм… даже не знаю. Я ведь дело-то закончила вот только что. Не знаю…

– Об оплате не волнуйся, с этим проблем не будет, – поспешил успокоить меня Киря, и поспешил совершенно напрасно, потому что мог бы и сам догадаться, что уж его-то просьбу я могла бы выполнить и не ставя во главу угла этот вопрос.

Я совсем уже было собралась обидеться и наговорить старому другу кучу колкостей по поводу товарно-денежных отношений, но снова остановилась. Внутреннее чутье все время подсказывало мне, что ситуация сейчас совсем не такова, чтобы придираться друг к другу по пустякам. Если уж Киря забросил все свои неотложные дела, чтобы встретиться с этим человеком, значит, на то были серьезные причины. Поэтому, стараясь сохранять спокойствие и нейтральный тон, я сказала:

– Ну, прежде чем говорить об оплате, думаю, мне не помешает узнать обстоятельства дела.

– Да-да, конечно, – заторопился обрадованный Киря. – Коля сейчас все тебе расскажет. Давай, Коля, с самого начала, ведь Таня совсем не в курсе.

– Ну что ж, сначала так сначала, – все с тем же озабоченным и печальным видом произнес Семенов. – Но если сначала, то рассказ будет длинным. Может, заказать вам что-нибудь?

– Кофе, если можно.

– Да, разумеется.

– Мы дружили с детства, – начал он свой рассказ после того, как принесли кофе, – две девчонки, двое мальчишек. Все жили в одном дворе, в школу вместе ходили… Да и после того, как разъехались по всей стране в институты поступать, то и тогда отношения поддерживали. И переписывались, а уж летом, на каникулах, обязательно встречались. Или все вместе в каком-нибудь стройотряде работали, или на отдых ездили вместе. В общем, компания была… закадычная. Даже когда девчонки наши повлюблялись в своих будущих мужей, а мы с Сашкой – в своих жен, мы и тогда продолжали дружить. Только компания увеличилась: каждый приводил свою вторую половинку. Вот интересно, какие близкие и дружеские у нас были отношения в компании, а семейных пар не получилось. Каждый себе на стороне нашел. А еще говорят, что настоящей дружбы не бывает… Ну, впрочем, это к делу не относится. Когда мы все окончили свои институты, почти у всех уже были дети, жили мы в разных городах и, разумеется, таких тесных отношений, как раньше, поддерживать не могли. Но все равно из вида друг друга не теряли, и в общем и целом каждый был в курсе того, как живут остальные.