- Да, вижу притянуть и меня решили, - говорил Пральников, перечитывая написанное Ягмуром и Сергеем. - Согласен. По-моему, надо отчетливее провести мысль о прежних расчетах вашей лаборатории и о том, что они не учитывались... Надежность всего трубопровода оцените, как инженеры; ради него бурились эти новые скважины, так? О карстовых провальнях тоже надо бы подробней.

- Слышали, Сергей Денисович, и я за эти пунктики. В акте, как и в любом произведении, важна архитектоника! Не так ли, Виктор Степанович?

- Стройность и соразмеренность прежде всего!..

- Быстро мы сработались, уже понимаем друг друга! Очередной залп "Комсомольского прожектора" будет дан именно по этой актуальной... и затонувшей будке.

- От будки и без пальбы осталась одна воронка, мокрое место! - Пральников отдал бумагу Сергею и что-то записал в свой блокнот. Чуть повыше Сергея ростом, Виктор Степанович был узковат в плечах, но такой же крепкий, жилистый. Седина у него шла с висков и поднялась уже довольно высоко, и сам он заметно грузнел, хотя был порывистый, быстрый на ногу. Несмотря на крепкое сложение, Пральников был бледнолицым и казался чрезмерно утомленным. Морщины под глазами и шрам на правой щеке от пендинки еще больше старили его, но темно-серые, лучистые глаза при разговоре как бы сжигали все приметы раннего постарения.

Сергей и Виктор Пральников с минуту смотрели на густеющие винные краски заката, на уплывающий в сумерки выгнутый огромной подковой берег бухты. Пральников снова взял листок из рук Брагина, взвесил его в руках, задумался.

- Тяжелый груз у этой бумаги. Хочется знать, верите вы, Сергей Денисович, что все написанное тут будет правильно понято?

- Позвольте и мне спросить: а вы - в свое... верите?

- Иначе ни одного слова не потревожил, не поднял бы для человеческой работы,- тихо и доверчиво сказал Пральников.

И раньше Сергей почувствовал, что их откровенный разговор будет затяжным, и поэтому комкать его не хотелось, лучше было повременить, подождать более зрелой и удобной минуты.

- Про карсты... аварию тоже будете писать ? - спросил Сергей.

Взяв Брагина под руку, гость сделал несколько шагов и остановился, поглядывая на возню возле мотоцикла и выкрики несговорчивого Ягмура, которого ребята намеревались послать в магазин за какими-то покупками.

- Простите, Сергей Денисович, но вы, кажется, находитесь во власти ходячего и очень досадного мнения, что писатель - это очарованный странник... Все хватает с лету, грабастает с первого взгляда, и пишет во все лопатки! Пришел. Увидел. Написал. Нет. И еще тысячу раз - нет! Все написанное - это и увиденное, и личная судьба, и сплав мечты с реальностью... А, впрочем, эту дьявольскую химию и магию творчества я только постигаю... Да и кто ее до конца изведал!

- Нет, так я не думаю, но я уверен, что про наш инцидент вам придется писать. А не вы, так другие приоткроют завесу, и рассеют туман, напускаемый дельцами. Но сдается, Виктор Степанович, что именно вы можете правильно и выпукло осветить события. Ко всему этому вы так близко подошли в своей недавней статье. Хотелось бы ее вместе с ребятами еще перечитать.

- Обсуждение?

- Коллективная читка - чинно и благородно. Меня просят об этом...

Двойственным было отношение Пральникова к дружески откровенному предложению ребят. Руководство комбината уже поспешило отписаться, признав "высокую актуальность, стопроцентную правдивость и справедливость" материала. Редактору газеты такой отклик в высшей степени импонировал, автору тоже льстил ответ; и вдруг - вытаскивать на свет улежавшуюся в подшивке тематическую полоску о "Большой туркменской химии". Но это хотелось сделать. И не ради простого любопытства, это была внутренняя потребность до конца разобраться в переплетении фактов, сцеплении деталей, в разноголосице и все более обостряющемся столкновении различных мнений. Ведь в газете выступали не только поборники нового химического комплекса в Бекдузе, но и его опровергатели- люди несогласные с односторонним и чрезмерным увлечением печами "кипящего слоя", их противники, коих Семен Семенович Метанов называл не иначе, как "хулителями передовых технических идей". Сам Метанов, пожалуй, тоже страдал повышенным пристрастием, но на стороне солидной группы конструкторов было как бы само время, требующее смелых нововведений, и особенно в таких отраслях, как химия. И тем более в таких заповедных, до сих пор не только как следует не освоенных, но и не обжитых просторах Восточного Каспия.

В какой уж раз Пральников старался все эти логические компоненты привести в строгий порядок, но всякий раз его одолевали новые сомнения, он не мог утвердиться на определенном решении, порой ниспровергал свою же точку зрения, и был крайне собой недоволен. Это чувство недовольства и сомнений снова охватило его в разговоре с инженером Сергеем Брагиным, которого Пральников уважал, как галурга вдумчивого, ищущего, тоже часто недовольного собой, человека с беспокойным, а порой и мятежным характером. Пральников не любил безоговорочных истин и категорических оценок, слишком уравновешенных, затверделых в одном мнении людей, потому-то к Сергею он и раньше относился с повышенным интересом и чувством дружбы.

Что Брагин так вот и при всех заговорил о газетной статье, что сам он как будто и не хотел высказываться до конца, а просил выслушать ребят, - во всем этом и в нервозности Сергея он не находил ничего настораживающего. Заставляло задумываться другое: почему Сергей как бы щадит его, Пральникова, оберегает от своего откровенного мнения? Еще хуже, если напористый пустынник укоряет его не в заблуждении, а в неискренности.

- Громкая читка могла бы состояться и без меня, но если мои поклонники желают, я согласен. Давайте соберемся, - твердо пообещал Пральников. - Берусь читать с комментариями и даже между строк!..

- Вот это будет здорово, Виктор Степанович! - ответил за всех Лимонов. - Поглубже берите, а мы подсветим вам своим прожектором. В накладе не останетесь.

Громоздкий, нескладный, не знающий куда девать свою нерастраченную силищу, скуластый Назар Чичибабин легонько положил Феликсу на плечо ручищу, и тот податливо присел.

- Как ты с ним калякаешь? - проговорил тоненько и нежно Чичибабин, нагнувшись над пригорюнившимся Феликсом. - Он кто тебе - брат или сват?

По всему видно, несусветный пройдоха и зубоскал Феликс Лимонов ожидал худшего от "каменной десницы" Чичибабина, и, услышав это семейное внушение, сразу же вывернулся из-под тяжелого жома его руки и пояснил добродушному великану с плоскогубцами за поясом:

- Не встревай, Назар, в творческий разговор. Мы еще не дошли до восьмижаберных цитации, остроконечных реприз и метафор с тройным касанием! - Феликс Лимонов предостерегающе перешел на шепот, упулясь вглядом в цветной "потолок" огромного козырька фуражки жокея.-Предупреждаю, Назар, когда я в творческом накале, то голой рукой не притрагивайся, а надевай монтерские резиновые краги! Правильно, Виктор Степанович?

- Абсолютно, - ответил Пральников, на минутку отвлекаясь от разговора с Сергеем. - В творчестве без техники безопасности нельзя. Быстро свечку заработаешь!

- Какую? - воскликнул Феликс, не ожидавший такой реплики с двойным касанием.

- Хочешь, играй в любки: с фитилем, поминальную или же целительную!..

- Э, тогда лучше с контактом, для творческого зажигания. Двухфазную!..

Пронятый до седьмого пота таким нашпигованным диалогом, Феликс Лимонов с еще большим интересом посмотрел на гостя.

- С вами, небось, и на поясках не берись! Забросите в эту вот воронку к соленому лешему.

- Опять задирается словоблуд! - более решительно вступил в разговор Назар Чичибабин, - Выходи на левую! Чего к человеку пристаешь. На пояски!.. Я тебе так защемлю живчик!

Устрашающий вид Чичибабина подействовал на доброго и уважительного, но временами взбалмошного и надоедливого Феликса Лимонова.