Сторонний наблюдатель сказал бы, что она с головой погрузилась в работу, но Роз просто делала, что должна, а главное – наслаждалась каждой минутой. Она любила зимние работы в питомнике, любила запахи почвенных смесей и влажной земли, любила проводить в теплице часы, даже дни напролет, ухаживая за свежей порослью, проверяя циркуляцию воздуха и регулируя температуру.

Как и в жизни, здесь возникали проблемы, как и в жизни, здесь приходилось сражаться с паразитами. На ее черенках и ростках, саженцах и рассаде уже набухали почки. Когда Роз замечала признаки мучнистой росы или ржавчины, она отщипывала зараженные листочки, отбраковывала и выбрасывала заболевшие растения. Она ни за что не допустит заразу ни сюда, ни в свою жизнь.

Она отсекла Брайса, избавилась от этой нечисти, правда, на какое-то время потеряла бдительность и слишком поздно приняла необходимые меры, а потому теперь приходится быть начеку.

Ничего, она сильная, и ее мир не так-то легко разрушить. Они – она и ее мир – смогут отразить мелкие, хотя и досадные посягательства.

За размышлениями Роз как-то незаметно завершила намеченные на день дела и отправилась пообщаться с Харпером.

Она вошла в прививочную теплицу, прекрасно зная, что за предназначенным для растений Бетховеном и бог знает какой музыкой, звучащей сегодня в наушниках, сын не сразу заметит ее появление. Роз использовала эти мгновения для наблюдений. Старая спортивная фуфайка, еще более старые джинсы и сапоги, облепленные грязью, – верный знак того, что сегодня Харпер работал и на свежем воздухе.

Он недавно постригся, и черные блестящие волосы выглядели вполне укрощенными. Интересно, надолго ли? Насколько Роз знала своего мальчика – а она знала его хорошо, – он на долгие недели забудет о стрижке и в конце концов свяжет волосы в хвостик обрывком рафии.

Мелочи жизни. Главное, что Харпер настоящий профессионал и творец в своем деле. У каждого из ее сыновей собственный талант, собственное призвание, которые она постаралась развить, но только Харпер унаследовал ее неугасимую любовь к садоводству.

Осторожно шагая между столами, заполненными растениями, инструментами и питательными кубиками, Роз не сводила глаз с ловких пальцев сына, прививающего миниатюрную розу.

Закончив прививку, Харпер потянулся за банкой колы, которая всегда была под рукой, и Роз оказалась в его поле зрения. Его взгляд сосредоточился.

– Отличная работа. Ты не часто занимаешься розами.

– Подумал, что мы могли бы выделить место миниатюрным розам в контейнерах. Экспериментирую с вьющимися и стелющимися сортами. Хочешь колы?

– Нет, спасибо.

«Как же он похож на меня… – подумала Роз. – Как и я, в раздражении прибегает к ледяной вежливости».

– Харпер, я знаю, ты расстроен из-за меня.

– Нет смысла расстраиваться.

– Есть или нет, но ты расстроен, не так ли? – Она погладила бы его плечи, потерлась бы щекой о его щеку, но сын оцепенел бы, как и она сама, если бы не была готова к прикосновениям. – Ты сердишься из-за того, как я разобралась с ним вчера. Из-за того, что я не позволила это сделать тебе.

– Твой выбор. – Харпер дернул плечом. – Я не злюсь на тебя. Просто разочарован.

Даже если бы сын воткнул в ее сердце прививочный нож, ей было бы не так больно, она не была бы так сильно потрясена.

– Харпер!

– К чему эта чертова вежливость? Почему ты отмахнулась от меня и вывела его из дома? Неужели ты не могла на месте сделать с ним то, чего он заслуживал?

– Какая польза была бы…

– Мама! Плевал я на пользу! – В его глазах вспыхнула скандально известная ярость Харперов. – Надо было сразу же начистить ему рожу. Я должен был заступиться за тебя! Но нет, не твой стиль. Все должно быть по-твоему, а мне прикажешь спокойно стоять в стороне? Так в чем эта чертова польза?

Роз отвернулась бы, попыталась бы успокоиться, чтобы не ответить яростью на ярость. Но Харпер не нуждается в подачках, он заслуживает честности.

– Никто в мире не может обидеть меня больнее, чем ты.

– Я не пытался тебя обидеть.

– Да, умышленно ты не стал бы меня обижать. Ты очень рассержен, и я понимаю почему. Может быть, я была не права. – Роз потерла лицо ладонями. – Не знаю… Но я не могла иначе. Я должна была выгнать его сама. Пожалуйста, пойми меня! Я должна была выгнать его сама и немедленно, пока он не успел запятнать дом своим присутствием.

Роз в отчаянии опустила руки и умоляюще посмотрела на сына. Он молчал.

– Харпер, я привела его в этот дом. Я это сделала, не ты.

– Боже милостивый! Это вовсе не значит, что ты виновата и теперь обязана справляться сама. Если не хочешь полагаться на меня, не позволяешь помочь тебе, защитить тебя…

– Харпер, милый, неужели ты действительно думаешь, что я не нуждаюсь в тебе? Да я только и тревожусь о том, что нуждаюсь в тебе слишком сильно… Не представляю, что бы я делала без тебя – вот истинная правда. – Роз закрыла глаза, прижала пальцы к векам. – Он просто провокатор, задира.

– А я давно не маленький мальчик, и тебе больше не нужно защищать меня от задир, мама. Я мужчина, и теперь я буду защищать тебя. Хочешь ты того или нет. И, черт побери, нуждаешься ты в этом или нет!

Роз снова уронила руки, даже умудрилась выдавить улыбку.

– Ну, ты меня предупредил.

– Если Брайс Кларк еще раз подойдет к нашей двери, ты меня не остановишь.

Роз вздохнула и обхватила ладонями лицо сына.

– Я знаю, что ты мужчина. Я иногда сожалею о том времени, когда ты был маленьким, но знаю, что ты мужчина со своей жизнью, со своим отношением ко всему. А еще я знаю, что ты всегда будешь рядом, если я попрошу, хотя и предпочел бы встать впереди и драться за меня.

Роз поцеловала сына в лоб, хоть и понимала, что не до конца прощена.

– Я иду домой, хочу повозиться в саду. Не злись на меня слишком долго.

– Посмотрим.

– После приема остались буженина и куча салатов. Может, заглянешь на обед?

– Может, и загляну.

– Ну и хорошо. Ты знаешь, где меня найти.

В таких обширных садах всегда найдется какая-нибудь работа. Роз проверила мульчу и компост, понянчилась с саженцами, которые растила для себя в маленькой домашней теплице, и, подхватив перчатки и ножовку, отправилась заканчивать зимнюю обрезку.

Когда ее нашел Митч, Роз прилежно запихивала обрезанные ветки в маленький измельчитель, и красная машинка, громко причмокивая, так же прилежно их пережевывала.

Митч окинул взглядом потертую коричневую куртку, толстые перчатки, ободранные сапоги Роз и пожалел, что не видит ее глаза за темными стеклами очков, защищающих то ли от солнца, то ли от летящих щепок.

Он понимал, что за грохотом измельчителя Роз его не услышит, и решил просто понаблюдать за ней. Митч попытался совместить роскошную женщину в фамильных рубинах с деловитым садоводом в выцветших джинсах.

А еще была та элегантная дама в строгом костюме, что пришла в его квартиру с деловым предложением. И Роз в тропических джунглях теплицы с пятном грязи на щеке. И непринужденная дружелюбная Роз, не пожалевшая времени, чтобы помочь ему выбрать детскую игрушку.

«В ней множество граней», – решил Митч. Пожалуй, он видел пока далеко не все, но те, что видел, интриговали его и притягивали.

Зацепив большими пальцами передние карманы джинсов, Митчелл подошел поближе. Роз взглянула на него из-под козырька бейсболки и выключила измельчитель.

– Не прерывайтесь ради меня. Мне доводилось видеть похожую штуковину только в «Фарго»[8].

– Эта вряд ли поможет избавиться от трупа, но для садовых работ годится.

Она смотрела «Фарго»! Приятно до абсурда. Будто намек на общность взглядов.

– Понятно, – Митчелл заглянул в ненасытную утробу измельчителя. – Значит, вы просто кладете туда ветки, и хрум-хрум-хрум.

– Более или менее так.

– А что вы делаете с пережеванным?