Теперь пауки стали прилежными домоседами и никуда от своих тенет не отходят ни на шаг. Наступила пора заботы о потомстве, охоты за добычей, усиленного питания, изготовления коконов с многочисленными паучатами.
Сразу и прекратились случаи укусов людей пауками.
— Каракурты стали неядовитыми! — в один голос заявляют одни.
— Каракурты просто исчезли в природе! — возражают другие.
Но мы с Маркелом знаем: пустыня полна каракуртов, они также ядовиты, как и прежде, и по-прежнему от их яда быстро гибнут в опытах многострадальные морские свинки.
Ученые заблуждались…
Широкая известность в народе каракурта как ядовитого паука, случаи многочисленных бедствий и страданий, причиняемых им жителям Средней Азии, упрочили за ним славу грозного и смертельно опасного паука. Многочисленные сказания, легенды, суеверия, весь страх человека свидетельствуют о былой беспомощности перед столь маленьким и внешне безобидным созданием. В давние времена калмыки считали, что души обиженных при жизни после смерти переселяются в каракурта, чтобы мстить и наказывать людей за их черствое и злое сердце. Человека, укушенного каракуртом, считали несчастливцем, наказанным богом, и верили в то, что паук кусает не всех, а только особенную, им избранную жертву. Она должна пострадать или за свои тяжкие грехи, или за грехи, совершенные своими давно умершими предками.
Но несмотря на неопровержимые факты вредоносности паука, его ядовитость в ученом мире была признана далеко не сразу. Этому мешало то, что почти все другие пауки, населяющие земной шар, а их очень много — несколько сотен тысяч видов — безвредны. Один из больших специалистов по паукам, немецкий ученый Ташенберг, считал сведения о ядовитости «черной вдовы» пустым суеверием, недостойным внимания, и советовал с воспитательной целью приучать детей брать пауков руками. Как он, всю свою жизнь собиравший пауков только руками, мог поверить в существование среди них опасных для жизни человека! Что же, иногда знания уводят ученого от истины и способствуют заблуждению. Мнению авторитетных ученых верили и остальные, считая, что ядовитость «черной вдовы» — выдумка, заблуждение темных людей. В действительности, заблуждались ученые.
В конце 1890-х годов, когда из Прикаспийских степей стали поступать сведения об угрожающей гибели скота и множестве заболеваний человека от укусов размножившегося каракурта, обеспокоенное царское правительство снарядило небольшую экспедицию. Перед ней была поставлена только одна задача: узнать, ядовит каракурт или нет. Прибыв в Прикаспийские степи, ученые приступили к опытам: брали пауков руками, пускали их себе на голое тело. Пауки упрямо отказывались кусать. Было вынесено решение, что все обвинения против каракурта напрасны. Экспедиция собралась в обратный путь. И тогда произошло неожиданное: случайно сдавленный в руке каракурт укусил рабочего-проводника. Тотчас же наступило сильнейшее отравление, едва не закончившееся смертью пострадавшего. Этот случайный эксперимент на человеке впервые в мире доказал безусловную ядовитость паука-каракурта. Много позже американский ученый В. Берг, не зная об эксперименте русских, повторил его на себе с «черной вдовой» и тоже едва не погиб.
Казалось бы, с ядовитостью каракурта все стало ясно. И все же, несмотря на два эксперимента на человеке, на полное и единодушное убеждение жителей Средней Азии в опасности паука, в 1930 году на съезде зоологов в Киеве один из его участников попытался отрицать ядовитость каракурта. Опыт русской экспедиции он поставил под сомнение, укус паука посчитал укусом блохи, а заболевание пострадавшего — нервным потрясением из-за суеверного страха перед пауком. Ох, уж эти ученые-скептики!
Попытка отрицания столь явного и очевидного факта говорила о том, как еще плохо знали «черную вдову». Теперь уже никто не сомневается в ядовитости каракуртов, да и в литературе существует много описаний случаев смертельного исхода от его укуса.
Как от него защититься?
— Мы не боимся каракурта! — заявил мне молодой узбек, председатель сельского Совета. — Каракурт не полезет через волосяную веревку, я окружаю ею свою кибитку. Он очень боится кошмы, и мы стелем ее под себя. А от шкуры барана сразу убегает, она лежит у самого входа.
— Это вы сами видели? — спрашиваю я.
— Зачем сам. Так старики говорят. Все знают!
Убеждение в действенности этих простых средств против каракурта очень широко распространено среди народов Средней Азии и существует до настоящего времени. Хотя я и не относил себя к породе скептиков, все же в эти рассказы не верилось. Думалось, кусают же каракурты кочевников-скотоводов в юртах. Хотя там и кошмы, и бараньи шкуры, и веревки из конского волоса. Хорошо бы проверить все эти народные способы.
Сейчас, когда пришла пора паучьих кочевок, следовало заняться опытами и как можно более приблизить их к естественным условиям.
Вечером мы собираем с временных брачных тенет в стеклянные банки взрослых пауков. Наш большой и чистый двор становится своеобразным полигоном. Оказавшись на воле, паук чистит свое тело от приставших к нему пылинок и не спеша ползет, останавливаясь и протягивая за собою паутинную нить. На его пути разостлана кошма. Не изменяя направления и не останавливаясь, паук заползает на кошму, пересекает ее, как ни в чем не бывало продолжает путешествие в том же направлении.
Растягиваем перед каракуртом волосяную веревку. Она ему даже как будто нравится. Забравшись на нее, он некоторое время ползет, будто примеряется, не стоит ли здесь остановиться.
Баранья шкура ему определенно понравилась. Он ползает по ней, останавливается возле складок, словно обследует: годна ли она для того, чтобы устроить здесь свои тенета. Нет, днем она не даст достаточно тени! И паук отправляется дальше. Так же ведут себя и все остальные наши подопытные каракурты.
Я думаю, нельзя ли, действительно, уберечь спящего человека от паука полосой рыхлой ткани, слегка скрученным марлевым бинтом или еще чем-либо подходящим, пропитанным отталкивающим вонючим веществом. На фельдшерском пункте есть лизол, нафтализол, креолин, карболовая кислота, у сторожа можно достать деготь — отличные вещества с сильным запахом!
На следующий день, дождавшись сумерек, мы продолжаем опыты. Вначале надо дать пауку разгон, чтобы он прополз не менее двух-трех десятков метров, освоился со своим положением путешественника. Вот он подползает к марле, смоченной вонючим лизолом, сейчас набредет на преграду, повернет в сторону. Паук добрался до полосы, остановился!
— Ага, испугался все же! — ликуем мы.
Но что он там делает? Вижу, как он, видимо, ощутив влагу, сосет мокрый от раствора лизола бинт. Потом переползает через него и важно шествует дальше. И остальные пауки ведут себя так же. Ни лизол, ни нафтализол, ни креолин и карболка, ни деготь не останавливают и не отпугивают каракуртов. Они не боятся запаха, видимо, обоняние их совсем плохо развито…
Я убедился в том, что спать надо в пологах из марли. Нет лучшего способа предохранить себя от ночных визитеров. В нем — и спасение от малярийных комаров, скорпионов и прочей мелкой живности. Какая простая вещь — масахана! Сколько миллионов жизней унесла малярия, сонная болезнь в те давние времена, когда человек не догадывался о столь простом способе безопасности во время сна. Сколько от малярии погибло смелых путешественников, открывавших цивилизованному миру неведомые страны.
Отправляясь на ночь в поле, мы с Маркелом на остаток ночи устраивались в пологах, а, проснувшись утром, заставали каракуртов, мирно подплетавших к нашей постели свои блестящие тенета. И ничего с нами не случилось!
Это трудно забыть
