– Ну и такой пустяк – реактор-то взорвался фактически.
Авторы статьи уподобились посетителю зоопарка, который, глядя на жирафа, говорит: «Не может быть такая длинная шея».
Если у авторов расчёт не лукавый, то самое время, отличная возможность (чур нас от ещё такой возможности) уточнить коэффициенты и программы расчётов, а не упорствовать в амбициях.
Таких расчётов НИКИЭТ немало в судебное дело предоставил.
Вот кандидат технических наук Гаврилов. По его расчёту уже при снижении оборотов ГЦН. запитанных от выбегающего генератора, до 0.9 от номинальных насосы по характеристике «напор-расход» переходят на левую часть «горбатой» характеристики, иными словами перестаю! качать воду.
И какое дело кандидату до:
– зарегистрированной нормальной работы насосов при оборотах по крайней мере до 0,75 от номинальных;
– что вообще характеристика комплекса насос – дроссельно-регулирующий клапан не «горбатая», а падающая;
– что при падении расхода насос индивидуальной защитой был бы отключён, а такого не отмечено.
Вот группа авторов. Не знаю, есть ли доктора, но кандидаты в доктора там есть. Опять же доказывают срыв ГЦН. Теперь уже при падении давления в первом контуре. И не видят на ими же составленном совмещённом графике, что падение давления есть следствие увеличенного расхода питательной воды, а при этом условия для работы ГЦН вполне приемлемы.
Вот кандидат технических наук К.К. Полушкин. В качестве свидетеля (это его отдел сконструировал экзотические стержни СУЗ) в суде доказывает, что персонал имел распечатку положения стержней СУЗ, свидетельствующую о малом запасе реактивности, и всё же продолжал работу. Эта распечатка, полученная после аварии, есть последнее положение, что осталось в памяти вычислительной машины. Предположим, К.К. Полушкин не знает, что появилась распечатка после аварии. Но он отлично знает расположение БЩУ и помещения вычислительной техники. Теперь давайте сравним время. Распечатка на 01 ч 22 мин 30 с. После получения распечатки надо её срезать с телетайпа, зарегистрировать в журнале и принести на БЩУ – это метров 40. Ясно, что никто не бегал. А опыт по выбегу начат в 23 мин 04 с. Могла она за 34 с появиться на щите? Нет, конечно.
А каков расчёт кривой запаса реактивности от отравления представил НИКИЭТ! У-у! По выше названной распечатке положения стержней СУЗ на Смоленской АЭС получили расчёт запаса реактивности 6…8 стержней на 01 ч 22 мин 30 с. НИКИЭТ выдал кривую за время с 23 ч 10 мин, когда мощность была 50 % и запас 26 стержней. Ну, зарегистрированный в оперативном журнале на 24 часа запас 24 стержня НИКИЭТ игнорирует – «некрасиво» график ломается, поэтому проводит через 19 стержней. И… чудесным образом попадает в точку – запас 7 стержней. Как говорится, тютелька в тютельку. А ведь на 23 мин 30 с запас был меньше на 3-4 стержня из-за большого расхода питательной воды. Как это машину угораздило так сосчитать? Нет, что ни говори, умные в НИКИЭТ программы и машины? Или?.. Скорее или.
Уважаемый Читатель, хочу надеяться, что в какой-то мере я пояснил причины закрытия материалов по аварии. Люди, которым это надо, были и есть, и они влиятельны до сих пор. И, оказывается, их совсем немало.
А.С. Солженицин в «Архипелаге» говорит, что так вот десятилетиями и отбирали – кому умереть, кому жить.
И, кажется, успехи в селекции человека несомненны. НКВД, видимо, единственный наш селекционер, кто достиг результата. Коров хотим иметь голландских, свиней английских. А вот в людях для комиссий недостатка не было. Комиссий, готовых сформулировать и подписать как надо и что хотите. Да, эти люди с незапятнанной совестью, ввиду полного её отсутствия.
И поскольку закрытие материалов может быть только с согласия и одобрения высоких чинов, то делается, значит, в интересах государства. И что это у нас за народ такой, что государству всё скрывать от него приходится? Нет, определённо, нехороший народ. У какого-нибудь радикала, неформала или – много их всяких теперь развелось – может возникнуть крамольная мыслишка: а не путают ли некоторые власть имущие собственные и групповые интересы с государственными?
Журнал «Молодая гвардия» в № 8 за 1990 г. опубликовал письмо горноспасателей Донецкой области Председателю Совета Министров, Председателю ВЦСПС и Генеральному Прокурору СССР, в нём говорится:
«Травматизм с тяжёлым и смертельным исходом у нас на порядок выше, чем в любой другой развитой стране. Сведения о профзаболеваниях шахтёров хранятся в большом секрете.
По нашему глубокому убеждению, огромный урон наносит не столько специфика работы под землёй, сколько безответственность организаторов производства. Создаётся система коллективной безответственности и двойной морали. Проводятся дни безопасности, заседают штабы по борьбе с нарушителями, существует, кроме армии лиц надзора, армия общественных инспекторов. Но параллельно с этим действуют жестокие неписаные правила «игры», согласно которым лицо надзора в шахте обязано давать план, выполнять сменный наряд любой ценой. Несогласные с этими правилами беспощадно вытесняются, заменяются другими. Пострадавшие в этой «игре» нигде поддержки не найдут.
Создана и чётко действует система увода от ответственности основных «организаторов» и «вдохновителей» безобразий. Монополист сам расследует аварии, сам намечает и принимает меры, сам контролирует их выполнение. Профсоюз и органы Госпромнадзора в силу ряда причин и «телефонного» права находятся в зависимости от монополиста. Чаще всего при расследовании аварий не «замечают», что она заранее была заложена в схеме и программе ведения работ».
Хорошо сказали горноспасатели, правильно сказали. Всё, или почти всё, так же происходило и в Чернобыле. Расследование аварии мы видели, в чьи руки отдано. И изначально нельзя было ожидать объективных выводов. Примерно то же можно сказать и об органах надзора. В 1983 г. при физическом пуске реактора четвёртого блока ЧАЭС было обнаружено недопустимое явление – стержни СУЗ при начале движения в зону вносят положительную реактивность. Инспектор Госатомнадзора отмечает это явление и пропускает реактор в эксплуатацию. Госатомнадзор входил в структуру Министерства среднего машиностроения. Организации – создатели реактора также входили в это министерство. Понятна вроде бы зависимость органа надзора. Правопреемник Госатомнадзора – Госатомэнергонадзор стал уже формально независимым комитетом, но и он ничего не сделал. И всё же надо сказать, именно надзорный орган, теперь уже Госпроматомэнергонадзор, первым из организаций, начал через пять лет объективное расследование. По крайней мере, отказался от ложного обвинения персонала.
В Советском Союзе аварий из-за плохого оборудования не происходит. Возьмите газеты с сообщениями об авариях в любой области. Виновен мастер, диспетчер. Уж в вовсе крупных авариях, катастрофах виновен капитан, директор. Это не то что там, за бугром. Там другое дело.
Читаем о трагедии в Бхопале – взрыв на химическом заводе. Виновна фирма, поставившая некачественное оборудование. Близкий нам пример. Авария на американской АЭС Три Майл Айлэнд. Академик Александров в газете «Правда» говорит: «Авария на ТМJ могла возникнуть только в капиталистическом мире, где безопасность подменяется выгодой». По нашим газетам получается: у них аварии происходят только из-за плохого оборудования, у нас только из-за плохой обслуги. Неверно ни то, ни другое. Я давно подозревал, что оборудование беспартийное, и стоит только при его создании, как это сделал А П. Александров при создании РБМК, пренебречь естественными законами, как оно отказывается работать.
Мощная идеологическая обработка общественного мнения средствами информации всегда обрушивала гнев на операторов, либо вовсе невиновных, либо виновных отнюдь не в той степени, какую им приписывают. Под операторами я имею в виду обслуживающий персонал независимо от названия должности.
Корреспондент «Литературной газеты» Бочаров, описывая случай полёта самолёта, длительно не управляемого лётчиками из-за потери сознания, говорит, что в наше «быстроподвижное время» почти все аварии происходят по вине операторов. Откуда такая уверенность? В силу понятных причин я в последние годы интересуюсь авариями и пришёл к другому мнению. Аварии происходят в большинстве случаев из-за подходов конструкторов и проектантов, основанных на столетних традициях. Из-за высоких руководителей, заставляющих сдавать в эксплуатацию объекты недоделанные, если даже проект и был совершённым. При той концентрации энергии в современном оборудовании, которую человек по разуму или неразумению заключил в нём, и технические решения должны быть современными.
