– Удивительно, но грязи нет, – сказал Марьин. – И самое главное – реактор цел. Прекрасный реактор! Умница Доллежаль, такую машину сконструировал!
Задача усложнилась, и я стал думать – как бы подступиться к центральному залу кранами…»
Тут я прерву свидетельство М. С. Цвирко, с которым проработал бок о бок в Союзатомэнергострое четыре года.
Опытный, цепкий, деловой, десятилетиями строивший заводы для других министерств, бывший начальник Главзаводспецстроя, Михаил Степанович Цвирко буквально силой был посажен в кресло начальника Союзатомэнергостроя, до того стойко не выполнявшего плановые показатели. К чести Цвирко надо сказать, что он отчаянно сопротивлялся, говорил, что атомных станций отродясь не знает, что дело ему чуждое и непонятное. Но ЦК и министр все же приказали, и он подчинился.
Начальство Цвирко не только уважал, он его трепетно боялся, чего и не скрывал.
Поскольку устройства АЭС Цвирко не знал, то взялся за плановые показатели. Деньги он считать умел. Тематическими задачами занимались мы, его подчиненные, и учили атомным премудростям своего нового начальника на ходу.
Маленького роста, плотный, если не толстый, в далеком прошлом боксер с отутюженным в боях расплюснутым носом, широкоскулый, лысый, с плотно сжатыми челюстями (боксерская привычка), с чуть раскосыми умными голубыми глазами татарского богдыхана – этот человек в течение года вывел объединение в пределы плана…
Но страх владел им постоянно. Другие смеялись над ним за глаза, но я считал, что Цвирко страдает не столько от страха перед начальством, а от угрызений совести. Совесть мучила его, что плохо работаем. В то время он часто говорил мне, если случался срыв той или иной тематической задачи:
– Нас же убьют! Нас же убьют! Объяснений никто слушать не будет…
Признавался также, что больше всего на свете боится радиации, поскольку ничего в ней не понимает.
И вот он оказался в «Быково»…
Вылетели спецрейсом на Киев в 16.00. На борту Як-40 находились: старший помощник Генерального прокурора СССР Ю. Н. Шадрин, министр энергетики и электрификации СССР А. И. Майорец, заведующий сектором ЦК КПСС В. В. Марьин, заместитель министра энергетики А. Н. Семенов, первый заместитель министра среднего машиностроения А. Г. Мешков, начальник Союзатомэнергостроя М. С. Цвирко, заместитель начальника Союзэлектромонтаж В. Н. Шишкин, заместитель начальника Союзэнергомонтаж В. А. Шевелкин, референт Б. Е. Щербины – Л. П. Драч, заместитель министра здравоохранения СССР Е. И. Воробьев, заместитель начальника 3-го Главного управления при Минздраве СССР В. Д. Туровский и другие.
В салоне Як-40 уселись на расположенные друг против друга красные диваны. Заведующий сектором атомной энергетики ЦК КПСС Владимир Васильевич Марьин (это ему звонил Брюханов в три часа ночи домой) вновь и вновь делился своими мыслями с членами Правительственной комиссии.
– Главное, что меня обрадовало: взрыв бака СУЗ выдержал атомный реактор. Молодец академик Доллежаль! Под его руководством создан отличный атомный реактор. Брюханов разбудил меня своим звонком в три часа ночи и сказал: «Страшная авария, но реактор цел. Подаем непрерывно охлаждающую воду…»
– Я думаю, Владимир Васильевич, – включился в разговор министр Майорец, знавший хорошо только устройство трансформатора, человек совершенно случайный в вихре атомных событий, – мы долго в Припяти не засидимся…
Эту же мысль А. И. Майорец повторил через полтора часа в самолете АН-2, на котором члены Правительственной комиссии вылетели из аэропорта «Жуляны» в Припять. Вместе с ними из Киева летел министр энергетики Украинской ССР В. Ф. Скляров. Услышав оптимистические рассуждения Майорца относительно краткого пребывания в Припяти, он поправил своего патрона:
– Думаю, Анатолий Иванович, двумя днями не обойдемся…
– Не пугайте нас, товарищ Скляров, – оборвал его Майорец. – Наша, а вместе с нами и ваша главная задача состоит в том, чтобы в кратчайшие сроки восстановить разрушенный энергоблок и включить его в энергосистему…
Свидетельствует М. С. Цвирко:
«Когда мы прилетели в Киев, министр энергетики Украины Скляров сразу же сказал нам, что в Припяти радиация. Лично меня это встревожило. „Значит, что-то с реактором“, – подумал я тогда. Но министр Майорец был спокоен…
Самое неприятное, что три ночи мы спали в гостинице „Припять“, а ведь там уже была страшная грязь…»
Примерно в то же время, когда члены Правительственной комиссии прибыли в Припять, личный самолет заместителя Председателя Совета Министров СССР Б. Е. Щербины был на подлете из Барнаула в Москву. Прилетев в столицу, зампред переоденется, закусит и из аэропорта «Внуково» вылетит в Киев. В Припять он прибудет к девяти вечера…
Свидетельствует Г. А. Шашарин:
«Прилетел Майорец. Мы сели в Ан-2 и вылетели в Припять. На пути из Киева в Припять я сказал Майорцу о необходимости создания на месте аварии рабочих групп. Продумал это заранее, когда летел из Симферополя в Киев. По моему мнению, такие группы должны были упорядочить работу Правительственной комиссии, помочь в подготовке и принятии решения. Вот перечень групп, который я предложил Майорцу:
– группа изучения причин аварии и безопасности АЭС – ответственные Шашарин, Мешков;
– группа изучения реальной радиационной обстановки вокруг атомной станции – ответственные Абагян, Воробьев, Туровский;
– группа аварийно-восстановительных работ – ответственные Семенов, Цвирко, монтажники;
– группа оценки необходимости эвакуации населения Припяти и близлежащих хуторов и деревень – ответственные Шашарин, Сидоренко, Легасов;
– группа обеспечения приборами, оборудованием и материалами – ответственные Главэнергокомплект, Главснаб.
Приземлились на аэродромчике между Припятью и Чернобылем. Там уже ждали машины. Встречали генерал Бердов, секретарь горкома партии Гаманюк, председатель горисполкома Волошко и другие. Подъехал и Кизима на „газике“. Мы с Марьиным сели в „газик“ (Кизима был за рулем) и попросили его проскочить к аварийному блоку. Майорец тоже порывался туда, но его отговорили, и он с командой поехал в горком КПСС. Миновали кордон оцепления и свернули на промплощадку…»
Ненадолго прерву свидетельство Г. А. Шашарина, чтобы охарактеризовать заведующего сектором ЦК КПСС В. В. Марьина.
Марьин Владимир Васильевич – по образованию и опыту работы инженер-строитель электростанций.
Долгое время он работал главным инженером строительно-монтажного треста в Воронеже, участвовал в сооружении Нововоронежской АЭС. В 1969 году был приглашен на работу в ЦК КПСС в качестве инструктора ЦК по атомной энергетике в отдел машиностроения.
Я довольно часто видел его на коллегиях Минэнерго СССР, партийных собраниях, на критических разборах работы атомных энергетиков в объединениях и главных управлениях. Марьин принимал деятельное участие в работе пусковых штабов атомных строек, лично знал начальников управлений строительства всех АЭС и напрямую, минуя Министерство энергетики, эффективно помогал стройкам в решении вопросов обеспечения оборудованием, материально-техническими и трудовыми ресурсами.
Лично мне этот человек был симпатичен своей прямотой и ясностью мышления. Трудолюбивый, динамичный, работоспособный, постоянно повышающий свою квалификацию инженер. Внешне – крупный, рыжеволосый, с громовым басом, сильно близорукий, сверкающий толстыми стеклами роговых очков. Марьин при всем при том был прежде всего строителем и в вопросах эксплуатации АЭС не разбирался.
В конце семидесятых годов, работая начальником отдела в ВПО Союзатомэнерго, я часто бывал у него в ЦК, где он, в ту пору единственный в аппарате Центрального Комитета КПСС, занимался вопросами атомной энергетики.
Обсудив дела, он обычно позволял себе лирические отступления, жаловался на перегруженность.
