Пологий склон казался бесконечным. Киммерийца медленно и лениво обволакивала темнота, свет солнца сюда уже почти не проникал. Проезжая мимо небольшой дубовой рощицы, Конан решительно натянул повод.

— Довольно, а то придется искать место для ночлега в темноте, — пробурчал он себе под нос.

Быстро расседлав и стреножив лошадь, киммериец набрал валежника и развел небольшой костерок. Кусок вяленого мяса, пара черствых сухарей, да фляга, полная вина — что еще нужно усталому путнику? Перекусив, он лег в траву и, закинув руки за голову, стал смотреть на небо, где зажглись уже первые звезды.

Несмотря на день, проведенный в седле, спать ему не хотелось.

На душе было спокойно и легко. Конан гнал прочь мысли о старом колдуне и о таинственных и грозных Бессмертных. Просто лежал и смотрел в ночное небо, чему-то загадочно улыбаясь, совсем забыв об осторожности. Да разве может здесь что-то ужасное произойти?

А ведь может, как-то отстраненно подумал Конан. Гонза предупреждал… И, наверное, прав был колдун. Нет на земле такого места, где человек мог чувствовать себя в безопасности — даже в собственной постели.

Конан недовольно поморщился и запер эту вздорную мысль на самых задворках своей души. Огромное, перевитое тугими мышцами тело варвара расслабилось, глаза зарылись, и только на губах продолжала блуждать легкая улыбка. Сейчас Конан, успевший за свою короткую жизнь прославиться как храбрый воин и как искусный гладиатор, как победитель черного мага Нэша, известный всей Заморе вор, человек, убивавший не задумываясь, если считал это необходимым, выглядел семнадцатилетним мальчишкой, каким он и был на самом деле.

Сон варвара был крепок. Ничто не потревожило его до самого утра, когда первые веселые лучики солнца брызнули киммерийцу в глаза. Конан зевнул, потянулся всем телом и легко поднялся на ноги. Огляделся, ища глазами лошадь, и улыбнулся, увидев мирно щипавшего траву скакуна — нет, двух.

Его конь и еще один… кобыла, маловата для жеребца… Кром, солнце прямо в глаза… А что там у нее на голове? Да ведь это же… это рог!

"Ее звали Тавронией, и здесь она оказалась случайно. Прелестная долина, правда? Там, откуда она пришла, тоже было неплохо, но не так хорошо. Вообще-то ей нужно в другое место, но проходя мимо Двери Миров в момент, когда Дверь открыта — всего один шажок, и она оказалась тут. О, нет причин для беспокойства. Она может покинуть этот мир и вернуться в свой в любой момент. Но раз уж так получилось, почему бы не осмотреться как следует. Она ведь никому не помешает? Давайте знакомиться. Мое имя ты знаешь. А тебя зовут Конан? Очень приятно. Ты с севера. Из Ким… Киммерии. Прости, очень трудное название. Впрочем, я, наверное, слишком бесцеремонно роюсь у тебя в памяти, прошу извинить. Но, что мне делать, если ты молчишь? Это, право, даже невежливо… Может я тебя напугала?.. Что?"

— Интересно, сколько будет стоить эта шкура с рогом на шамарском рынке? — пробормотал, немного пришедший в себя Конан. — Иди-ка сюда, лошадка!

"Тут, кажется, какое-то недоразумение… Шкура с рогом? Сколько стоит? Я, знаешь ли, никогда не задумывалась над этим вопросом… Ого, какой ловкий!"

Единорог подошла совсем близко к неподвижно стоящему Конану — только руку протяни. Он и протянул — но недостаточно быстро, еще находясь под впечатлением от услышанного. Правда, нельзя назвать «услышанным» то, что не можешь слышать ушами. Слова рождались прямо в голове киммерийца, настойчиво и не слишком приятно вторгаясь в его сознание.

Пытаясь ухватить Тавронию за рог, киммериец промахнулся. Единорог легким, очень грациозным движением уклонилась, и в кулаке у варвара оказался только медвяно пахнущий воздух заповедной долины.

"Нет, благородный Конан, меня ты не поймаешь! И не надо меня путать с тем четвероногим животным, что таращит на нас свои круглые глаза. Сходство между нами только внешнее… И то сказать, не очень-то мы похожи. Разве может он сравниться со мной?"

— Ну, ты и болтать! — зарычал Конан, раздраженный своей неудачей. — У меня уже голова разболелась! — Киммериец понял, что поймать единорога будет нелегко. Несмотря на болтливость, она была очень осторожна. — Чего привязалась? Иди своей дорогой! Не до тебя — мне ехать надо.

Конан сердито принялся собираться, решив не обращать внимания на незваную гостью.

Снежно-белая, без единого пятнышка, только глаза черные, и грива золотом отливает. Маленькая, стройная, с точеными копытцами и очень аккуратной, будто вырезанной искусным скульптором головой.

Но тонкие сильные ноги, и вырез раздувающихся от возбуждения ноздрей ясно говорили, знающему толк в лошадях киммерийцу, что в жилах единорога течет горячая кровь.

"Наконец-то ты оценил меня по достоинству."

— Слушай, чего ты хочешь от меня?

"Ты очень груб, Конан из Киммерии. Скажи, ты со всеми женщинами так разговариваешь?"

— Когда я вынужден говорить с женщинами, то жалею, что я не немой, — пробурчал Конан, седлая коня, и вдруг неожиданно прыгнул.

На этот раз его бросок был точен. Тело варвара сбило Тавронию с ног. У единорога внутри даже что-то хрустнуло, когда Конан прижал ее к земле.

Крик Тавронии, прозвенел в голове киммерийца с такой силой, что у варвара заныли зубы.

Черная тень пронеслась над упавшими в траву киммерийцем и единорогом. Нападавший промахнулся, и это стоило ему жизни. Оттолкнувшись руками от бока единорога, Конан вскочил и всем телом подался вперед, выхватывая висевший у него за спиной меч. Клинок пронзил темно-бурую массу, и варвар разглядел то, что напало на них. Его чуть не стошнило. Чудовище внешне напоминало гиену, только размером побольше, и зубы имело соответствующие: две острых пластины, каждая, как лезвие мясницкого тесака.

Все тело твари было покрыто слизью. На задних огромных лапах красовались серповидные когти, которые еще скребли по земле, оставляя глубокие борозды.

Меч вошел монстру в бок почти по рукоять. Конан вытащил клинок, инстинктивно отпрянул от дернувшейся лапы и одним ударом снес чудовищу голову. Резко обернулся. Таврония уже стояла и, растерянно моргая, смотрела на киммерийца.

— Берегись! — крикнул варвар, бросившись вперед.

Еще два охотника — Сетово отродье — изготовились к прыжку! Оба прыгнули одновременно. Но очень неточно. Конан проскользнул между ними, и монстры столкнулись друг с другом. Один тут же сомкнул свои челюсти на горле собрата. Пока он пытался откусить ему голову, варвар прикончил его самого. Огромный двуручный меч киммерийца замелькал с быстротой спиц в ловких пальцах умелой вязальщицы.

Вскоре все было кончено. Варвар, брезгливо морщась, вытер о траву покрытый резко пахнущей кровью клинок.

"Медведь! Увалень! Чуть ребра не сломал!.. — напустилась на него Таврония и уже более дружелюбно добавила. — Спасибо Конан, ты спас мне жизнь."

Киммериец подумал, что, наверно, все женщины одинаковы, будь они хоть на двух ногах, хоть на четырех.

"Я тебе очень благодарна", — нежный «голос» Тавронии назойливо продолжал звучать в раскалывающейся от непривычного способа общения голове варвара.

— Ладно, — пробурчал Конан, — Прощай! "Постой!"

— Мне некогда! — отрубил варвар, вскакивая в седло.

Таврония легко догнала взявшего с места в галоп киммерийца.

"Послушай меня, Конан…"

— Не хочу.

"Почему ты так враждебно ко мне настроен?"

— Я к тебе никак не настроен. Просто у меня есть дело, а ты мне мешаешь, и от твоей бесконечной болтовни у меня голова трещит.

После такого грубого ответа Таврония надолго замолчала. Даже немного замедлила бег, отстав на десяток шагов. Конан решил не обращать на нее внимание. После встречи с «гиенами» он четко понимал, что в этой долине надо всегда быть настороже. Долина больше не казалась ему тихим и прекрасным уголком, хотя солнце светило по-прежнему, и пьянящий аромат цветов кружил голову, и радовала глаз красота этого затерянного в горах леса.