— Заходи, заходи, друг любезный! Чай за егозу мою заступаться явился?

— Есть такое дело, — Чернокнижнику лестно, что разговаривают с ним взрослым языком, да ещё и с явным проявлением уважения. Поэтому и сам старается речь вести обстоятельно, в старинном стиле. — Мала ведь ещё Мария. Не телом, но духом некрепка.

Евгений Иванович скосил весёлый глаз на посетителя и отложил карандаш, которым отчеркивал нужные места в газете:

— Кто щадит младенца, тот губит его. Откуда слова? — он строго посмотрел на мальчика, словно преподаватель на ученика, отвечающего урок.

— Из Тома Сойера. Кажется, тетя Полли так говорила, прежде чем выпороть племянника, — чуть смутился Васька. — Так Маша ведь ни в чём не провинилась, — Васька почувствовал, что собеседник дал ему в руки сильный аргумент и ощутил предвкушение победы в начатом диспуте.

— Не так важно, кто из героев произнёс эти слова. Они из писания, до которого ни ты, ни я не добирались, да и не доберёмся, пожалуй. Наверняка произнесены были по другому случаю, а уж потом вошли в догматы веры и стали применяться для оправдания жестокого обращения с детьми, — размазал гостя мужчина. — Ты в корень зри. Пока я в силах, пока могу поддержать, должен передать детям своим то, что сам освоил набитыми шишками. А какой метод усвоения материала самый лучший? Сознавайся! — и уставился на собеседника с доброй улыбкой.

— Мне кажется, — решение задач. Чем более заковыристую задачу осиливаешь, тем лучше укладывается в голове учебный материал, — Васька отдаёт себе отчёт в том, что окончательно проиграл схватку, но юлить и выкручиваться не будет.

— Как я понимаю, ты всё сообразил, — Евгений Иванович и не подумал плясать победный танец на костях поверженного противника, назидая или наставляя. — Однако, от себя добавлю в довесок дополнительное соображение. Незатронутое тобой.

В нашей жизни очень много борьбы. Решая те же школьные задачки, ученик борется с условиями, собственной ленью и незнанием. Это лёгкие соперники, потому что не оказывают активного противодействия. Просто препятствия, но не противники.

Другое дело события в мире. Здесь почти у любого начинания найдутся враги. Алчные или завистливые, ленивые или имеющие интересы, которым твои действия мешают. Они обычно вежливы, любезны и выглядят доброжелательно — это выигрышная маска. Но замыслам твоим они препятствуют активно и изобретательно. Вот эту истину дочери моей младшей и любимой, и предстоит постичь. И научиться достигать поставленной цели. А уж натиском или хитрым маневром — это, как ей будет удобней. Она уже совсем большая выросла, с мальчиком на танцульках тискается…

Вот уж расплющил, так расплющил.

— Попробовал спорить с моим папой? — Маха посмотрела на Ваську сочувственно, но без издёвки. — И как впечатление?

— Словно на мне весь день воду возили.

Девочка улыбнулась:

— Ну а обжимашек больше не будет, обещаю. Не проскакивает между нами искры, не завожусь я от тебя, как Ле… — и смолкла, не договорив.

«Подслушивала», — понял парень. И добавил вслух:

— Ладно, пойду я домой.

В следующий раз со своим горем Маха пришла к нему аж через три недели.

— Папа зарубил мой план. Сказал, что срок окупаемости превышает вероятную длительность моей жизни. Хотя и не вдвое, — улыбнулась печально. — Это, говорит он, только для госбюджета подъёмно, а не для частного инвестора.

— Окупаемость, это что за зверь такой? — Васька в экономике не сведущ, чего и не думает скрывать.

— Вот смотри, — Машка выложила на стол кипу бумаг, — если каждый третий владелец домашнего питомца нашего посёлка один раз в год обратится в ветлечебницу, то полученных от них денег хватит на зарплату врачу, медсестре и санитарке. На медикаменты и аренду помещения. Даже налог заплатить можно. А остаток — прибыль — получается такая маленькая, что затраты на оборудование помещения покроет почти за столетие.

Ай да Маха! Ай да папина дочь! И фиг с ней, с прибыльностью, но подруга-то какова! Такие расчёты провела! Ведь в бумагах сплошь её каракули, ни одной компьютерной распечатки тут нет. Васька склонился над цифрами — их язык ему ближе:

— А вот это что?

— Расходы на аренду.

— Так много!

— А что поделаешь — таково положение дел на этом рынке.

— У Зульки полдома пустует, а они с братом и десятой части такой суммы не возьмут.

— Ой! — Маха сгребла документы и попыталась уйти в стену. Еле успел схватить её за штаны:

— Стой, торопыга. Куда?

— Консультироваться и исправлять расчёты.

— Ты мне ещё за расходы на оборудование помещения должна ответить. Кто тут к каждой цифре по нолю присобачил не твоей рукой?

— Ой! — Маха вырвалась и ушла через шкаф, чтобы не попасться снова в лапы к Чернокнижнику.

Новый визит начинающей бизнесменки оказался довольно длительным и напряженным. Она приволокла кучу распечаток с ценами на материалы и расценками на строительные работы.

— Вась! Помоги разобраться, где меня дурят? Вот ведь знаю, как это руками делать, сколько чего куда уйдёт, а как выставит подрядчик смету, со стула падаю и бьюсь в истерике.

Пришлось браться за дело всерьёз, а, поскольку родителей дома не было, отослал подругу на кухню, сварганить хавчика. И под локоть не дышит, и, глядишь, сообразит перекусить. Когда же запахи съестного стали оказывать на проголодавшегося мальчика невыносимо чарующее воздействие, пошел питаться.

Опаньки! Вся троица на кухне. Ходят, понимаешь, сквозь стены и повсюду-то они дома. Тем не менее, он рад девчатам. А уж тому, чего они настряпали… кажется, это называется счастьем.

Ну вот, верховой голод утолил, можно и поговорить.

— Маш! Из этой сметы просто свищет во все стороны простейшее соображение — ты оплачиваешь не только труд плотников, маляров и штукатуров, но и их начальства: прорабов там, бригадиров. И содержание помещений, в которых это начальство трудится. Ну и многое ещё. В этом плане дешевле обойдётся труд шабашников, которых нужно найти, обеспечить материалами и указаниями, чего делать, а чего не делать.

— Вась! Не читай мне лекций про накладные расходы. У меня эти понятия уже в печёнках ворухаются, — Маха не сердита. Она озабочена.

— Это я к тому, что оба мы не без рук. Помню я, как ты шпаклевала щербины в гостевом домике. Материалы бы только по оптовым ценам купить, тогда оборудование помещения встанет в сущие гроши. К тому же, мы ведь Зулькин дом станем ремонтировать, они с Ахмедом наверняка подсобят.

— Не, ну Васька, — это Лерка вдруг встряла, — ты что, забыл о магии. С её помощью и привезти всё, что нужно, легко, и, думаю, многие работы получится сделать без особого труда.

— Что ж ты раньше-то молчала? — Чернокнижник с сомнамбулическим видом встал и вернулся в свою комнату. Разум его пребывал где-то далеко.

— Это в нём творческий экстаз забурлил, — со знанием дела пояснила Зулька. — Мне уже не терпится узнать, чего он напридумывает.

— Жалко, что наши приёмо-передатчики мысли не транслируют, — встряла Маха.

— Только этого ещё не хватало! — скептически сморщилась Лерка. — И без этого впечатлений достаточно. Ведь каждый раз, когда этот… — она задумалась, подбирая эпитет, — Чернокнижник умиляется при виде любой симпатяжки, я готова на стенку лезть.

— Это у тебя с непривычки, — «успокоила» подругу Маха. — Женщины не для того прихорашиваются, чтобы мужики от них нос воротили.

— Ты-то откуда знаешь? — теперь скепсис излучает Зулька.

— От папы.

— Эй, Дарт Вейдер! Переходи на тёмную сторону — у нас есть печеньки, — сакраментальным голосом произнесла Лерка.

От этой немудрёной дедовской шутки натянутость куда-то пропала, девчата зафыркали и потянулись к вазочке с пряниками.

— Маша! Проснись! Мне у тебя надо срочно спросить кое-что, — Васька старается не подглядывать за девочками, когда они спят или одеваются. Но сегодня к нему пришло озарение, и он обязательно должен кое-что уточнить у Махи, пока мысль не «соскочила» и не «заросла» другими соображениями. Вот и выставился он из портала прямо над дрыхнущей, как сурок, девушкой.