Впрочем, тот след я и сам бы разглядел запросто: Молчун поднял руку, потом указал на землю. Беглецы покинули каменные завалы примерно в том месте, где мы с Госпожой пересекли их границу, двигаясь в противоположном направлении.

– Похоже, они стремились выиграть время, а не скрыть свои следы, – предположил я.

Молчун кивнул и посмотрел на запад. Потом с помощью пальцев задал мне вопрос о дорогах.

Главная дорога с юга на север тянулась в трех милях западнее Башни. Когда-то мы ехали по ней в Форсберг, и теперь предположили, что беглецы в первую очередь воспользуются ею. Даже в такое время движение на ней было достаточно оживленным, и мужчина с девочкой могли без труда затеряться среди путников. Правда, только для глаз обычного человека. Молчун полагал, что сумеет отыскать их след даже на дороге.

– Помни, это его страна, – сказал я. – Он знает ее гораздо лучше нас.

Молчун рассеянно кивнул – его это обстоятельство мало волновало. Я взглянул на солнце. У нас осталось около двух часов светлого времени. Хотел бы я знать, насколько они нас опередили?

Вскоре мы выехали на дорогу. Молчун быстро присмотрелся к следам, проехал несколько ярдов на юг и кивнул. Потом поманил меня и пришпорил свою лошадь.

И мы погнали своих не знающих усталости животных – час за часом, после заката, всю ночь и все утро, направляясь в сторону моря, пока далеко не опередили беглецов. Привалы в пути были короткими и редкими. Все мое тело болело – я еще не успел оправиться после приключений на пару с Госпожой.

Мы остановились в месте, где дорога огибала подножие лесистого холма. Молчун показал на проплешину, которая могла стать удачным наблюдательным пунктом. Я кивнул. Мы свернули с дороги и поднялись на холм.

Позаботившись о лошадях, я обессиленно рухнул на землю.

– Староват я уже стал для такого, – пробормотал я и мгновенно уснул.

Молчун разбудил меня уже в сумерках.

– Они приближаются? – спросил я.

Он покачал головой и пояснил, что ждет их не раньше чем завтра. Но мне следует поглядывать на дорогу – на тот случай, если Ворон путешествует и по ночам.

И я уселся под бледным светом кометы, завернулся в одеяло и просидел несколько часов, дрожа на зимнем ветру, наедине с мыслями, от которых с радостью бы избавился. Я так и не увидел никого за всю ночь, лишь косуля вышла из леса и пересекла дорогу, надеясь поживиться чем-нибудь на фермерских полях.

Молчун сменил меня за несколько часов до рассвета. О, счастье! Теперь я мог лечь, дрожать и думать о том, о чем мне думать не хотелось. Но все же через некоторое время я уснул, потому что было уже светло, когда Молчун сжал мне плечо…

– Идут?

Он кивнул.

Я встал, потер кулаками глаза и уставился на дорогу. И точно, с юга приближались две фигурки, одна повыше другой. Но на таком расстоянии лиц не различить, это мог оказаться любой взрослый с ребенком. Мы торопливо упаковали вещи, навьючили лошадей и спустились с холма. Молчун решил дождаться их на дороге за поворотом, а мне велел спрятаться сзади. Так, на всякий случай. Когда имеешь дело с Вороном, ничего нельзя загадывать заранее.

Молчун ушел. Я ждал, все еще дрожа и чувствуя себя очень одиноко. Путники одолели небольшой подъем. Да, это Ворон и Душечка. Шагали они быстро, но Ворон не выглядел испуганным, явно уверенный, что их никто не преследует. Они прошли мимо меня. Я выждал минуту, вышел из леса и направился вслед за ними, огибая подножие холма.

Молчун сидел на лошади посреди дороги, слегка подавшись вперед, – тощий, зловещий и мрачный. Ворон остановился, не дойдя до него пятидесяти футов, выхватил нож. Душечку он заслонил собой.

Девочка заметила меня, улыбнулась и помахала рукой. Несмотря на напряженность момента, я улыбнулся ей в ответ.

Ворон резко обернулся и оскалился. Гнев, а возможно, и ярость затуманили его глаза. Я остановился на таком расстоянии, чтобы не опасаться его ножа. У него явно не имелось желания с нами разговаривать.

Несколько минут все стояли неподвижно. Никто не желал заговорить первым. Я взглянул на Молчуна. Тот пожал плечами – он выполнил намеченный для себя план.

Меня сюда привело любопытство. Частично я его удовлетворил. Ворон и Душечка живы и убегают. Неясным осталось только одно – почему?

К моему изумлению, Ворон заговорил первым. А я-то полагал, что он способен переупрямить даже камень.

– Что ты здесь делаешь, Костоправ?

– Тебя ищу.

– Почему?

– Из любопытства. И еще мы с Молчуном волновались за Душечку.

Ворон нахмурился. Он ожидал услышать от нас другое.

– Сам видишь, она жива и здорова.

– Вижу. Похоже на то. А ты сам?

– А что, я похож на больного?

Я посмотрел на Молчуна. Ему пока нечего было сказать.

– С ходу не разберешь, Ворон.

– Что это значит, черт подери? – огрызнулся он.

– Сам посуди. Парень игнорирует своих приятелей. Обращается с ними как с дерьмом. Потом дезертирует. Вот его друзьям и захотелось выяснить, что же с парнем произошло.

– Капитан знает, что вы здесь?

Я снова взглянул на Молчуна. Тот кивнул:

– Знает. Хочешь все свалить на нас, старина? А может быть, у всех нас – меня, Молчуна, Капитана, Рассола, Ильмо, Гоблина – появилась одна и та же идея…

– Не пытайся меня остановить, Костоправ.

– Ну почему ты вечно лезешь в драку? Кто тут говорил, что хочет тебя остановить? Если бы тебя хотели остановить, тебя бы здесь сейчас не было. Ты даже от Башни не отошел бы.

Ворон вздрогнул.

– Рассол и Капитан поняли, что ты задумал, и позволили тебе уйти. А кое-кому из нас, остальных… хотелось бы узнать причину. Я что хочу сказать: кажется, мы о ней догадались, и если это то, что мы думаем, то и мне хочется как минимум благословить тебя. И Молчуну тоже. Да, пожалуй, и всем, кто не стал тебя удерживать.

Ворон нахмурился. Он понял, что я намекаю, но не мог догадаться, на что. Мешало ему то, что он не был ветераном Отряда.

– Тогда скажу иначе. Мы с Молчуном догадались, что ты решил изобразить все так, будто вы с Душечкой погибли. Пусть будет так, никто в этом не усомнится, раз ты этого желаешь. Но знаешь ли, для нас ты словно убежал из дома. И хоть мы желаем тебе только хорошего, нам все-таки немного больно из-за того, как ты нас покинул. Мы голосовали за твое принятие в Отряд. Ты прошел вместе с нами сквозь ад. Ты… Да вспомни хотя бы, сколько всего мы с тобой перенесли. А ты на нас попросту наплевал. Думаешь, нам это понравилось?

Я увидел, что мои слова запали ему в душу.

– Иногда, – произнес Ворон, – происходит нечто настолько важное, что об этом нельзя рассказать даже лучшим друзьям. Вы могли бы все погибнуть.

– И ты решил, что возникла именно такая ситуация. Эй! Успокойся!

Молчун спешился и заговорил пальцами с Душечкой. Девочка словно не замечала возникшей между нами напряженности и рассказывала Молчуну о том, что они сделали и куда направляются.

– Так ты думаешь, что поступил очень умно? – спросил я. – Вспомнил Опал? Тогда послушай кое-что, тебе следует об этом знать. Во-первых, Госпожа победила. Полагаю, ты уже и сам догадался. Увидел, что она побеждает, иначе не смазал бы пятки. Теперь вторая новость, более важная. Хромой вернулся.

Госпожа его не прикончила – она его подлатала, и теперь он у нее парень номер один.

Ворон побледнел. Я впервые увидел, как он по-настоящему испугался. Но боялся он не за себя. Себя он давно считал ходячим мертвецом, человеком, которому нечего терять. Но теперь у него есть Душечка, и он обязан выжить.

– Вот-вот. Хромой. Мы с Молчуном много про это думали. – На самом деле этот довод родился у меня секунду назад, но я решил, что будет лучше, если Ворон поверит, что он подкреплен серьезными размышлениями. – Мы полагаем, что рано или поздно Госпожа обо всем догадается. И захочет сделать свой ход. Если она свяжет тебя с девочкой, то пошлет по твоему следу Хромого. Он тебя знает и начнет искать в родных краях, предположив, что ты отыщешь там старых друзей. У тебя есть друзья, которые смогут спрятать тебя от Хромого?