— Ты об этом знала?

— Ага, — улыбнулась она. — Санта уже вручил тебе подарок?

Мои щеки заалели. Чэнс хохотнул и наклонился ко мне.

— Не этот подарок, испорченная девчонка. — Затем он обратился к Эмме: — Подашь мой мешок, Эм?

Красный мешок был практически пуст. Чэнс добрался до дна, вытащил пригоршню пикси-палочек и маленькую коробочку, завернутую в блестящую серебристую фольгу и перевязанную большим красным бантом, и протянул ее мне.

— Ты принес мне подарок? Обычно мы обмениваемся ими в рождественское утро.

— Не в этом году. Открывай, принцесса.

Эмма наблюдала за нами с широченной улыбкой на лице. Оглядевшись, я поймала на нас взгляды Адель и Ричарда, а также кучи сотрудников и волонтеров из приюта. Что опять придумал мой муж?!

Я боязливо развернула коробочку. Внутри на тонком слое ваты лежал брелок. Я взяла его — крошечный квадрат с изображением. Прищурившись, я поняла, что это фотография Чэнса — та, которую я впервые увидела, загуглив его. На ней он без рубашки и с футбольным мячом смотрел через плечо с самой сексуальной ухмылкой, а верхняя часть его аппетитных ягодиц была выставлена напоказ. Такие полноразмерные постеры разлетелись в Австралии как горячие пирожки.

— Брелок?

— Теперь дома ее продают в таком виде. Я знаю, как тебе нравится моя задница, поэтому подумал, что ты захочешь себе такую безделушку.

Я засмеялась. Иногда мой муж вел себя очень странно.

— Спасибо. Нет ничего лучше, чем целый день носить в руках твою задницу.

Я начала закрывать коробочку.

— Это еще не все.

— Не все?

— Там есть кое-что еще.

Я сморщила нос.

— Что?

Он кивнул.

— Посмотри под ватой.

И вытащив слой ваты, я нашла ключ.

— Что это?

— Твой рождественский подарок.

— И он открывает…

— Дверь в твой новый дом.

Мои глаза округлились.

— О чем ты говоришь?

— Дом на Морган-стрит. Он твой. С Рождеством, принцесса.

— Я думала, мы не можем себе его позволить.

— Мы и не могли. Но нового аванса за брелоки хватило для первоначального взноса. Я хотел сделать сюрприз.

— Боже мой! Ты серьезно?

— Да.

Я едва не задушила мужа в объятиях, настолько была взволнована. Для меня это был дом мечты. Большой огороженный задний двор, где Чэнс мог разбить огромный сад, а Си Джей бегать повсюду. Четыре спальни, чтобы принимать гостей или завести еще детей. И достаточно большая кухня, чтобы собирать всю семью на праздники.

— Не могу поверить, что ты это сделал! Мне так нравится этот дом, но я сомневалась, что он нам подходит, ведь тебе, казалось, там совсем не понравилось.

— Лишь потому, что я хотел сделать тебе сюрприз.

— Боже, Чэнс. Мы можем встретить Рождество там!

— Я уже выбрал идеальные елки.

Елки. Серьезно? Хотя в тот момент меня совершенно не волновало, купил ли он десять пятиметровых елок. Единственным недостатком этого человека было то, что иногда его увлеченность выходила за рамки. Я смогла бы провести Рождество и в лесу, если бы это сделало его счастливым.

— Пошли осмотрим наш новый дом. — Чэнс встал со мной на руках, а затем поставил меня на ноги.

— Спасибо, Чэнс. Это самое лучшее Рождество!

— И это еще не все. Подожди, пока я покажу тебе маленького помощника Санты в нашей новой спальне. — Он поиграл бровями. — Я позволю тебе позвенеть моими бубенцами и покажу истинное значение белоснежного Рождества.

— Извращенец, — засмеялась я.

— За это ты меня и любишь, испорченная девчонка.

Так оно и было. Я любила в Чэнсе Найтмене все. Его грязный рот, его страсть, его преданность и то, как он каждый день смотрел на своего сына — будто слепой, впервые увидевший краски мира. Он часто ругался, шел напролом и порой вел себя как козел. Но больше всего я любила в своем муже то, как он смотрел на меня. Всегда и везде я была единственной женщиной, которую он замечал. В детстве я мечтала об истории со счастливым концом. Но наши отношения с Чэнсом были лучше, ведь настоящая любовь не заканчивается на «И жили они долго и счастливо». Настоящая любовь не заканчивается никогда.

Счастливого Нового года и Рождества!