Кири шла рядом, не нарушая тишины, и плавно остановилась, глядя куда-то поверх моего плеча. Я обернулась, проследив за ее взглядом, и обомлела. Рассматривая мелочи, я не заметила главного. В центре комнаты, на небольшом пьедестале располагалось платье, и оно было мне знакомо. Черное, с очень пышной юбкой, длинной змеей шлейфа, и кружевным корсетом, расшитым темно-красными камнями, напоминавшими рубины. Я сглотнула. На той картине я смотрелась в нем отлично. Спасибо Римм, что озвучила мои мерки местным мастерам. Вот только…

— Для чего это все, Кири?

— Через неделю будет праздник, — просто ответила та, — и бал. У тебя ведь нет с собой бального платья? Теперь вот есть. — Она подмигнула, и обошла вокруг пьедестала, удовлетворенно оглядывая прекрасную вещь.

— А все эти вещи? — для пущей наглядности, я развела руками, указывая на окружившее нас изобилие.

Девушка остановилась, задумчиво оглядывая корсет цвета ночи.

— Нужны перчатки. Абсолютно точно, без них руки будут выглядеть недоодетыми.

— Кири? — Еще перчаток мне не хватало!

— Да, — она опомнилась, вытащила из складок платья записную книжку, быстро что-то начеркала, вырвала листок и сжала в кулаке. — Это все твое.

— И как это понимать? — Честно говоря, я устала от недоговоренности. Уже и хотелось бы последовать совету Римм, расслабиться и получать удовольствие. Знать бы еще заранее, чего мне это удовольствие будет стоить…

— Понимать и принимать, как обычно принимают подарки, — донеслось из коридора. Мои шаги гулким эхом отзывались от стеклянного потолка, пока я догоняла девушку.

— Большое спасибо, Кири, но я…

— Расслабься, — одернула та, открывая стеклянную дверь. — Хозяйка этой фабрики я, и все эти вещи от меня. Ты наша гостья, а мы не привыкли ни в чем отказывать гостям.

Она прикрепила записку о перчатках на стенд, и обернулась.

— Еще понятно, что ты не хочешь фамильные драгоценности, то от одежды отказываться глупо.

— Я не отказываюсь! — Обида, промелькнувшая в ее глазах, меня обескуражила. Эта девушка была искренней и эмоциональной, все чувства читались на ее лице, как в открытой книге. Она с первой минуты выказала мне расположение и симпатию, и последнее, чего бы я хотела, это ее обидеть. — Наоборот, я очень благодарна за заботу! Просто это так непривычно для меня, понимаешь? И я не знаю, чем могу отплатить взамен.

Она закатила глаза и демонстративно фыркнула,

— О, это так по-людски! Во всем хорошем видеть какой-то подвох и чей-то меркантильный интерес.

— Да вовсе нет! — Я устало потерла глаза. Хотя, кажется да. Похоже, что я совсем запуталась. — Я никогда не получала таких подарков, тем более от малознакомых… да, в общем не важно. Но и ты постарайся меня понять, — я жалобно взглянула в ее сердитые темные глаза. — Я даже не знаю, чем заслужила все это, и почему твой брат вдруг так неожиданно решил сделать меня своей гостьей. У себя дома я никто, персона без статуса, и интерес ко мне с чьей-либо стороны — дикость. С рождения я привыкла к этому. Все, как ты верно выразилась, меня презирают, и я не имею права принимать подарки, или претендовать на что-либо. А здесь все с точностью наоборот. Я растеряна, понимаешь? И никто не хочет ничего мне объяснить.

Ее взгляд смягчился, и он взяла меня за руку.

– Пошли, перекусим чего-нибудь? Я проголодалась.

Из груди поневоле вырвался тяжелый вздох. Кири очень милая девушка, но сейчас у меня создалось стойкое ощущение, что только что я говорила с деревом.

Чуть позже, когда мы сидели на стеклянной веранде, и жевали маленькие жесткие пирожки из местной столовой, Кири решила поделиться:

— Никто здесь не желает тебе зла.

Угу, где-то я это уже слышала.

— Может, мы просто хотим наладить добрососедские отношения, и начать с тебя?

— Она улыбнулась, отпивая из чашки.

Если так, то действительно можно было слегка расслабиться. Если это действительно так. Но я не привыкла получать что-то безвозмездно, и как бы мне этого не хотелось, в полное бескорыстие соседских намерений поверить не могла.

Наскоро перекусив, мы двинулись дальше. Следующая цель была сюрпризом, и Кири не раскрывала секрет до последнего. Очередное здание располагалось недалеко от предыдущего, и также было стеклянно-прозрачным. Но разглядеть то, что скрывалось внутри, до определенного момента не представлялось возможным. Мы прошагали по утоптанной гравийной дорожке, и девушка с улыбкой распахнула передо мной тонкую дверь, приглашая войти. И я пропала.

В нос ударил густой многогранно переливающийся аромат.

Цветы — моя слабость, а их тут были тысячи. Великое множество форм, оттенков, и ароматов заполнило мое восприятия, и я забыла обо всем на долгое-долгое время. Огромная оранжерея живых растений поражала своим размахом и разнообразием. Казалось, я устала удивляться еще на швейной фабрике, ан нет, на этом острове запас моего удивления оказался неисчерпаем. Здесь, в цветочном царстве, я бы могла остаться жить, если бы не влажная духота, свойственная всем подобным местам. Большинство из цветов были мне не знакомы, но некоторые я узнала, и не в единственной модификации. Сиреневые розы, бордовая сирень и черные одуванчики были лишь малым из множества вариаций привычных цветов. И пахли они необычно, будто новые цвета меняли саму сущность растения, привнося в их всегдашний аромат что-то оригинально новое. Некоторые растения скрывались под стеклянными колпаками, многие свисали плетьми прямо над головой, или стелились по полу, пересекая пешеходную дорожку. Меня смутила отдельная дверца, с красноречивым изображением человеческого черепа. Определенно, далеко не все растения тут служили только для красоты.

— Это еще не все, — пропела Кири, сворачивая направо в разветвленном цветочном коридоре, и упираясь в новую дверь, с нарисованной на ней колбой.

Здесь располагались индивидуальные полупрозрачные боксы, в которых одетые во все белое люди колдовали над стеклянными пробирками.

— Парфюмерия! — Мои глаза заблестели в предвкушении.

— И не только, — обрадовала Кириэн.

После коридора с боксами во всю стену располагался большой стенд, уставленный крошечными пробирками, баночками, бутылочками и коробочками. Мои руки невольно потянулись к этому изобилию ароматизированных гелей, кремов, шампуней и мыла, и вряд ли теперь кто-нибудь смог бы меня оттуда оттащить без вреда для собственного здоровья.

Где-то через час мы вышли из волшебной фабрики ароматов, и мои руки приятно оттягивала коробка с пробниками. Совсем недавно в голове витали тревожные мысли, но вот оно, мое лично лекарство от тревоги — ворох ароматных девчачьих штук, лучший антидепрессант! Сестра правителя все это время лишь снисходительно улыбалась на мой щенячий восторг, и подбрасывала пробники в коробку, выуживая их из карманов.

— Я не говорила, что уже почти люблю тебя? — Мне не терпелось скорее добраться до ванной, и опробовать на себе свои новообретенные сокровища.

Кири хихикнула.

— Посмотрим, что ты скажешь после салона красоты, — подмигнула она.

Коробка едва не шмякнулась к моим ногам, благо, я вовремя успела ее подхватить.

— Салон красоты?

*

Говорить не хотелось. После того, как несколько умелых рук почти час мастерски мяли мое разомлевшее, натертое самыми вкусными пробниками тело, я чувствовала себя как в свой первый день рождения на свет. Оставшиеся мысли улетучились еще после шумно бурлящей пузырьками глубокой ванны с розовой водой. И тогда я решила, а будь что будет! Совет Римм таки достиг моего сознания, но лучше позже, чем никогда. Какой мне смысл дергаться и переживать раньше времени? На данный момент больше всего хотелось верить во всеобщую бескорыстность, и пытаться решать проблемы после их возникновения, а не до. Пускай хоть съедят. Мне стало более чем все равно, ибо с полной уверенностью можно было сказать, что лучше, чем сейчас, мне не было никогда.

Успешно пережив все удовольствия, мы мирно вялились под зонтиками на удобных лежаках недалеко от кромки берега моря в паре шагов от привычно стеклянного салона, переливающегося радугой на солнце. Белый песок маленького закрытого пляжа приятно согревал голые ступни. Ветерок играл кистями пояса моего легкого халата, и я чувствовала, что постепенно уношусь куда-то далеко-далеко.