— Я ищу человека по фамилии Грумман, — сказал Ли. — Говорят, вы приняли его к себе. Возможно, он сменил имя, но вообще-то этот человек — европеец.

— Так, — сказал вождь, — мы тебя ждали.

Остальные тартары, собравшиеся на маленькой грязной площадке посреди селения — под скудными солнечными лучами от нее поднимался пар, — не понимали разговора, но видели, что их предводитель доволен. «Похоже, он чувствует еще и облегчение», — поймал Ли мысль Эстер.

Вождь кивнул несколько раз.

— Мы тебя ждали, — снова повторил он. — Ты пришел, чтобы забрать доктора Груммана в другой мир.

Брови Ли поднялись от удивления, но он сказал только:

— Как вам будет угодно, сэр. Он здесь?

— Иди за мной, — сказал вождь.

Жители селения почтительно расступились. Заметив, что Эстер очень не хочется скакать по грязи, Ли подхватил ее на руки и закинул на плечо рюкзак, а потом зашагал по лесной тропинке вслед за старым тартарином. Они шли к хижине, темнеющей на расстоянии десяти хороших выстрелов из лука, на поляне среди густых лиственниц.

Вождь остановился перед хижиной — деревянная, крытая звериными шкурами, она была увешана кабаньими клыками, рогами лося и северного оленя, но это были не просто украшения или охотничьи трофеи, потому что рядом с ними висели высушенные цветы и тщательно переплетенные сосновые веточки. Видимо, все это запасалось для каких-то ритуалов.

— Ты должен проявить к нему уважение, — спокойно сказал вождь. — Он шаман. И у него больное сердце.

Вдруг по спине Ли пробежали мурашки и Эстер застыла у него на руках: они заметили, что за ними уже давно ведут наблюдение. Среди засушенных цветов и сосновых побегов блестел яркий желтый глаз. Это был деймон; заметив взгляд Скорсби, он повернул голову, аккуратно взял мощным клювом сосновую веточку и задвинул ею отверстие, как занавеской.

Вождь крикнул что-то на своем языке, обращаясь к хозяину хижины по имени, которое Ли уже слышал от охотника на тюленей, — Джопари. Мгновение спустя дверь отворилась.

На пороге стоял высокий нескладный человек с горящими глазами, одетый в меха и шкуры. Его черные волосы уже тронула седина, подбородок был упрямо выдвинут, а на кулаке, вперившись взором в прибывших, сидел его деймон — скопа.

Вождь трижды поклонился и пошел восвояси, оставив Ли наедине с бывшим ученым и нынешним шаманом, которого он так долго искал..

— Доктор Грумман, — сказал аэронавт, — меня зовут Ли Скорсби. Я родом из страны под названием Техас, а по профессии воздухоплаватель. Если вы позволите мне присесть и малость поговорить, я объясню, что меня сюда привело. Надеюсь, я не ошибся? Вы и впрямь доктор Станислаус Грумман из Германской академии?

— Да, — ответил шаман. — А вы, стало быть, из Техаса. Ветры унесли вас далеко от родины, мистер Скорсби.

— Сейчас по всему миру гуляют странные ветры, сэр.

— Ваша правда. Я гляжу, солнышко пригревает. У меня в хижине вы найдете скамейку. Если поможете мне вытащить ее наружу, мы посидим здесь в тепле и потолкуем. Могу угостить вас кофе, если не побрезгуете.

— Весьма признателен, сэр, — ответил Ли и сам вынес из дома деревянную скамейку, пока Грумман у плиты разливал в оловянные кружки обжигающий напиток. Ли показалось, что его выговор не похож на немецкий; скорее, он говорил как урожденный англичанин. Заведующий обсерваторией был прав.

Когда они сели — бесстрастная Эстер, полуприкрыв глаза, рядом с Ли, большая скопа, устремившая взгляд прямо на солнце, около Груммана, — аэронавт заговорил снова. Он начал со встречи в Троллезунде с Джоном Фаа, предводителем цыган, потом поведал шаману, как они взяли в наемники медведя Йорека Бирнисона, отправились в Больвангар и спасли там Лиру и других детей, а под конец повторил то, что узнал от Лиры и Серафины Пеккала, когда они летели к Свальбарду на воздушном шаре.

— Видите ли, доктор Грумман, по тому, как девочка это описывала, мне показалось, что лорд Азриэл нарочно привез ученым отрубленную голову во льду: они испугались так сильно, что не стали к ней присматриваться. Вот я и решил, что вы, наверное, вовсе не погибли. И мне было ясно, что вы многое знаете об этих делах как специалист. Я слышал о вас по всему северному побережью — о том, как вы дали просверлить себе голову, о том, что вы занимались самыми разными исследованиями, от раскопок на морском дне до наблюдений за северным сиянием, о том, как лет десять-двенадцать назад вы появились словно бы ниоткуда, — и все это, прямо скажем, здорово интересно. Но меня привело сюда не только любопытство, доктор Грумман. Меня волнует судьба ребенка. Я думаю, что этой девочке отведена важная роль, и ведьмы со мной согласны. Если вам известно что-нибудь о ней и о том, что происходит, прошу вас со мной поделиться. Как я уже говорил, кое-что убедило меня в вашей осведомленности, и вот я здесь. Но если я не ослышался, сэр, вождь местного племени сказал, что я должен забрать вас в другой мир. Это действительно так или я ошибаюсь? И еще об одном я хочу вас спросить, сэр: каким именем он вас назвал? Вам дали здесь новое имя или это что-то вроде титула волшебника?

По лицу Груммана скользнула улыбка, и он сказал:

— Вождь назвал меня именем, которое я ношу от рождения, — Джон Парри. Да, вы пришли, чтобы взять меня с собой в другой мир. А насчет того, что вас сюда привело, — думаю, вы узнаете эту вещь.

И он раскрыл ладонь. Ли узнал то, что на ней лежало, но не сразу поверил собственным глазам. Он увидел серебряное кольцо с бирюзой, какие делают индейцы навахо, увидел его ясно и сразу признал в нем кольцо своей матери. Он узнал бы его и на ощупь, с закрытыми глазами, — по весу, и по гладкости камня, и по тому, что с одной стороны кусочек камня откололся и мастер загнул металл чуть посильнее; острый краешек давно уже сгладился от времени, и Ли прекрасно знал это, потому что проводил по нему пальцем бесчисленное множество раз, когда был еще ребенком, много-много лет назад, в прериях своей родины.

Сам того не заметив, он вскочил на ноги. Эстер тоже стояла, дрожа, навострив уши. Деймон-скопа потихоньку занял позицию между ним и Грумманом, защищая своего человека, но Ли не собирался на него нападать. Силы покинули его; он снова почувствовал себя ребенком. Едва шевеля непослушными губами, он спросил:

— Откуда это у вас?

— Возьмите его, — сказал Грумман, он же Парри. — Оно сделало свое дело — привело вас сюда. Теперь оно мне уже ни к чему.

— Но как… — пробормотал Ли, забирая драгоценное кольцо с ладони Груммана. — Не понимаю, как вам удалось… откуда вы… где вы его взяли? Я не видел этой вещицы лет сорок.

— Я шаман. Я способен на многое, чего вы не понимаете. Присядьте, мистер Скорсби. Успокойтесь. Сейчас вы услышите все, что вам нужно знать.

Ли снова сел, держа кольцо, опять и опять бережно ощупывая его.

— Что ж, — сказал он. — Я потрясен, сэр. Думаю, мне необходимо послушать, что вы скажете.

— Очень хорошо, — сказал Грумман, — я начинаю.

— Как я уже говорил вам, моя фамилия Парри, и я родился не в этом мире. Лорд Азриэл — далеко не первый из тех, кто преодолел барьер между мирами, хотя ему первому удалось так эффектно его взорвать. В моем собственном мире я был военным, а затем исследователем. Двенадцать лет назад в составе научной экспедиции я отправился в страну, которой в вашем мире соответствует Берингландия. У моих спутников были другие цели, но я искал то, о чем знал из старинных преданий, — прореху в оболочке мира, дыру, открывшуюся между нашей вселенной и соседней. Так вот, несколько моих товарищей заблудились. Пытаясь их отыскать, я и еще двое членов экспедиции прошли сквозь эту дыру, это отверстие, даже не заметив его, и невольно покинули свой мир.

Сначала мы просто не поняли, что случилось. Мы шли, пока не добрались до города, и тут уж все сомнения исчезли: мы были в ином мире.

Несмотря на все наши старания, мы не смогли снова найти тот проход. Когда мы проникли в него, была пурга, а вы не новичок в Арктике и знаете, что это значит.