— Я друг, — повторяю посыл. — Не бойся меня. Давай пообщаемся.

Испуг и неуверенность. Любопытство. Но испуга и неуверенности, кажется, меньше.

— Я не один. Со мной ещё один человек. Он тоже друг. Всё хорошо, — чувство покоя, удовлетворения.

В ответ — любопытство.

Медленно спускаюсь по лестнице, плавно делаю знак Джиа.

Астробиолог спускается и становится рядом со мной.

Любопытство и снова неуверенность.

Джиа тоже в орно, я вижу это по её ауре. Интересно, как нас видит и воспринимает «призрак»? Впрочем, неважно. Главное, чтобы не боялся.

— Давай знакомиться. Меня зовут… — я помедлил. — Серый, — посыл светло-серого, жемчужного цвета. — Видишь, я почти такого же цвета, как ты.

— А ведь правда, — шепчет Джиа. — Твоя аура светло-серая с жемчужным оттенком.

— Твоя — лазурная, — ответил я.

— Ага, меня и в детстве так звали, — сказала она, улыбаясь. — Лазурь. Любимый цвет.

— Представься ему.

— Как?

— Мысленно совмести лазурный цвет с твоим «я» и мысленно отправь ему этот посыл.

— Сейчас попробую.

Прошло несколько секунд.

Вот он, ответ. Ощущение чего-то маленького, слабого, милого и одинокого.

— Малыш, — сказал я. — Ты Малыш?

Сомнение, согласие.

— Малыш, — повторил я. — Будем звать тебя так.

Мы думаем словами, это верно. Но не всегда. Иногда картинками-образами. А если каждое слово сопровождать картинкой-образом, то получится почти телепатия. Для того, кто такие образы способен воспринимать.

«Призрак», кажется, воспринимал. Да что там «кажется», точно воспринимал. Как дельфин.

Я не знал, слышит ли он, воспринимает ли звуки — колебания воздуха или любой другой атмосферы-среды. Он с Юпитера, атмосфера там есть (ещё какая!). Значит, есть и звуки.

Может быть, всё-таки воспринимает?

Поэтому я сопровождал свои мысленные посылы-образы и посылы-чувства словами. Говорил медленно, спокойно, с максимально дружеской интонацией.

Так говорят с испуганными детьми или животными.

— Малыш, попробуй рассказать, что с тобой произошло. Как ты здесь оказался?

Это была выматывающая работа.

Таскать камни, копать землю или, к примеру, заготавливать верблюжью колючку намного легче. Можете мне поверить.

Выматывающая, но интересная, не поспоришь.

Не хвастаюсь, скажу, что нам с Джиа удалось наладить общение с Малышом.

Два часа без малого мы провели на палубе реакторного отсека и за это время узнали следующее.

Малыш и впрямь оказался малышом. Детёнышем. Назвать его ребёнком язык не поворачивался, не смотря на его явную разумность.

Как мы поняли, что он разумен? По ответам. Они были очень эмоциональны, но обладали определённой логикой. Примерно такой же, какой владеют дети.

К примеру, он поначалу даже пытался нас неуклюже пугать, «рассказывая», что, если мы будем его обижать, придут «родители» и всех больно накажут. А его заберут домой.

Он был с Юпитера, совершенно точно, потому что на вопрос: «Покажи свой дом» транслировал картинку именно Юпитера. Бурый Джуп выглядел точ-в-точь таким, каким Джиа и остальные члены команды «Горного эха» видели самую большую планету Солнечной системы с Каллисто. Включая Большое Красное Пятно. Они — своими глазами, мы с Быковским и Сернаном в видеозаписи.

Сколько Малышу было лет?

Не знаю. У «призраков» не было понятия «год». Они измеряли время таинственными «приливами». Это были какие-то природные явления, связанные с грандиозными перемещениями атмосферных масс в глубине планеты и происходящие с такой же неотвратимостью и регулярностью, с которой солнце встаёт на востоке.

Мы подумали, что «приливы» наверняка как-то связаны с активностью Солнца и движением планеты вокруг него и задали соответствующий вопрос.

На что получили обескураживающий ответ в духе мальчишки — героя киноновеллы «Вождь краснокожих» из фильма «Деловые люди», которую я дважды смотрел в Кушке и потом не раз видел по телевизору: «Почему ветер дует? Потому что деревья качаются».

Вначале я решил, что такой ответ как нельзя лучше доказывает, что Малыш и впрямь малыш, ребёнок.

Однако затем пришла мысль, что всё, возможно, не так просто. Обратная связь всегда существует — это закон природы. А уж когда дело касается такого гиганта как Юпитер… Например, вихревые течения на звёздах Крайто и Гройто, которые возникают под влиянием наших планет гигантов (и не только), наверняка есть и на Солнце. Просто ещё не открыты земными учёными [1]

Малыш пострадал из собственного неуемного любопытства. Того самого, которое толкает пацанов и девчонок всей обитаемой Вселенной на безрассудные поступки. И не важно, к какому виду разумных существ, эти пацаны и девчонки принадлежат.

К слову, наш Малыш не был ни пацаном, ни девчонкой. У «призраков» отсутствовали гендеры, как таковые. Для того, чтобы на свет появился новый «призрак», двенадцать взрослых особей должны были совершить процесс «сияния», при котором их энергетика входила в резонанс друг с другом, и в результате на свет появлялся вот такой Малыш. Только ещё меньше размерами и не умеющий самостоятельно передвигаться и питаться.

Каждый из двенадцати родителей становился ему одновременно мамой и папой и по очереди носил ребёнка на себе (примерно так делают австралийские кенгуру). Кормя, заботясь, обучая и воспитывая.

До тех пор, пока маленький «призрак» не осваивал самые основные навыки самостоятельности.

Малыш как раз и был таким «призраком», едва-едва оторвавшийся (в прямом смысле) от родителей.

Если сравнивать с развитием наших, человеческих детей, ему было примерно лет пять.

Родители оставили его на попечение другим «призракам», а сами отправились на Каллисто.

Малыш какое-то время ждал, когда они вернутся, а потом… отправился за ними. По сути, сбежал. Не спрашивайте, как ему это удалось, мы эти тонкости выяснять не стали.

На Каллисто он прибыл как раз к моменту старта «Горного эха». Очень уставший и голодный. Проник на корабль, в реакторный отсек, «наелся» дармовой энергии и… уснул. Крепко. А когда проснулся, «Горное эхо» был далеко от дома. Так далеко, что покинуть корабль он не решился.

— И ты всё это время прятался здесь?

— Да.

— Почему сейчас выбрался?

— Страшно. Скучно. Надоело. Никого нет. Вы пришли, теперь не так страшно.

— Ты не голоден?

— Нет. Здесь много еды. Когда мы отправимся домой?

— Какое-то время придётся подождать. Но отправимся, обещаю.

— Я подожду. Можно мне играть?

— Как ты хочешь играть?

— Вот так!

Малыш засиял ярче, сжался до размеров крупного апельсина и вдруг подпрыгнул до самого потолка. Завис там на мгновение и ринулся вниз.

Потом снова вверх, вниз, вбок, по диагонали, по спирали, плавно и рывками, ускоряясь и замедляясь.

Его, на первый взгляд, хаотичные передвижения подчинялись некоему задорному ритму. При желании, можно было даже подобрать соответствующую музыку, и я уже почти подобрал, когда Малыш перестал прыгать и скакать, снова увеличился до размеров облачка, убавил сияние, подплыл ближе к нам и остановился.

— Правда, здорово?

На самом деле это не было сказано словами. Но перевёл я его чувственно-образный посыл примерно так.

— Класс! — сказал я и показал большой палец. — Мы так не умеем.

— Хотите, научу? Это просто.

Мы с Джиа засмеялись, и я готов был поклясться, что Малыш беззвучно засмеялся вместе с нами.

— Серж, Джиа, что там у вас? — обеспокоенно раздалось в наушниках.

— Всё нормально, Берриз, общаемся, — ответил я. — А почему вдруг Серж?

— Так короче и привычнее. Похоже на наше имя Стьерж. Но, если хочешь, могу звать тебя Кемрар.

— Пожалуй, не стоит, — подумав, ответил я. — Серж — нормально. Мы установили контакт с «призраком», Берриз. Как верно предположил Валерий Фёдорович, это ребёнок. Маленький. Не больше пяти лет, если проводить аналогию с человеческими детьми.

— С кем ты разговариваешь? — почувствовал я настойчивый вопрос Малыша.