— Верно, — вынужден был признать я.

— Значит, назначаю тебя его опекуном. Всё равно он от тебя не отходит, если я правильно понимаю ситуацию.

Он понимал ситуацию правильно. Малыш действительно ко мне привязался и далеко не отходил. Куда я — туда и он. Даже в туалет и душ пытался одно время за мной сунуться, пока я не объяснил ему, что есть места, где люди предпочитают оставаться одни.

Плазмоид.

Это слово довольно быстро начало вытеснять первоначальное «призрак» в наших разговорах, а также в гарадских и цейсанских средствах массовой информации и общественных компьютерных сетях, где активно обсуждалось не только сенсационное возвращение «Горного эха», но и невероятная юпитерианская форма разумной жизни.

Разумеется, вспомнили о естественных плазмоидах на Земле и Гараде.

Шаровые молнии — само собой, их обсудили тысячу и один раз и продолжали обсуждать, но, кроме шаровых молний, в природе существовали и другие плазмоиды.

— Что такое плазмоид? — вещал с экрана один известный гарадский физик-эксперт, которого я помнил ещё по прежней жизни (он давно был больше медийной личностью, нежели учёным-физиком, и занимался, в сущности, важным делом — популяризировал науку). — Сгусток плазмы, который удерживается собственным магнитным полем. Поле, в свою очередь, индуцируется токами, в плазмоиде протекающими. Чем меньше энергопотери, тем больше время существования плазмоида…

Дело было уже на Цейсане, в медицинском центре, где все мы проходили обследование.

Устроили нас с шиком. Каждому — отдельная комната-палата со всеми удобствами и личный робот-слуга. Плюс неусыпное внимание всего персонала. Временами даже избыточное, как мне показалось.

— Что вы хотите? — вздохнул на моё замечание Салид Айрадо —главный врач медицинского центра Ксарии, живо напомнивший мне начальника кушкинского госпиталя Алиева Ильдара Хамзатовича в молодости (такие же тёмно-карие глаза чуть навыкате, крупный нос и чёрные жёсткие волосы). Даже имена у них были созвучны. Салид — Ильдар.

— На Цейсане живут удивительно здоровые люди. Даже здоровее, чем на Гараде. С чем нам приходится иметь дело? Профилактика, профилактика и ещё раз профилактика. Необходимая вещь, но скучно, согласитесь. Иногда — травмы, обморожения, с которыми средний цейсанец, как вы понимаете, чаще всего справляется сам. Редко — полостные операции по тем или иным показаниям. Про инфекционные заболевания я и вовсе молчу — они попросту исчезли, ушли в область преданий. А тут — вы. Целых семнадцать человек, трое из которых вообще не гарадцы! И каждого нужно самым тщательным образом обследовать, — он даже руки потёр от предвкушения (жест, в равной мере присущий и сулгурдам, и людям. Точно так же, как пожатие плечами и кивок).

— Ну, вы всё-таки особо не увлекайтесь, без фанатизма, ладно? — попросил я. — А то ведь на второй круг пошли, как мне показалось.

— Напрасно вы так думаете, — возразил главврач. — К примеру, мы обнаружили у вас, землян, целый ряд микроорганизмов, потенциально опасных для нас, гарадцев. И это только после первого, можно сказать, довольно поверхностного обследования. Карантин люди не зря придумали, уверен, на Земле вы тоже его применяете в необходимых случаях.

— Конечно, — сказал я. — Но хотелось бы выйти из карантина на свободу хотя бы в обозримом будущем.

— Не волнуйтесь, выйдете, — заверил главврач. — Ещё надоест, обратно запроситесь.

— Почему это? — удивился я.

— Ну как же. Здесь тихо, комфортно, и никто небеспокоит, — пошутил он с самым серьёзным видом. — А там, в большом мире? Все только и ждут момента, чтобы с вами плотно пообщаться. Как же, люди с Земли, братья по крови и по разуму!

Так вот.

У каждого в палате имелся коммуникационный экран, подключённый к компьютеру медицинского центра. Но собирались мы при малейшей возможности всё равно в столовой.

Там и экран больше, и драво вкуснее, и вообще как-то уютнее. Опять же, можно обсудить увиденную новость с товарищем или дать через общественную компьютерную сеть согласованный ответ зрителям, задающим наиболее интересные вопросы.

В тот раз, когда мы поймали выступление гарадского физика-эксперта, нас в столовой было четверо: Быковский, Сернан, Малыш и я. Три землянина и один юпитерианец.

— Токи в плазмоидах разного напряжения, температура плазмы тоже разная, а посему не все плазмоиды видны невооружённым глазом, как те же шаровые молнии, — продолжал вещать физик-эксперт. — Конечно, если вы перейдёте в орно, то сможете их увидеть в инфракрасном или ультрафиолетовом диапазоне. Возникают плазмоиды чаще всего в районе тектонических разломов и достигают размеров в десятки метров….

— О каких-то совсем уж очевидных вещах он говорит, — зевнул Юджин Сернан. — Тектонические разломы, плазма, токи, магнитные поля… Это даже мне известно. Как могли плазмоиды на Юпитере эволюционировать до разумных существ, вот в чём вопрос!

— Ты будешь смеяться, — сказал Валерий Фёдорович, но я знаю человека, который на полном серьёзе считает, что шаровые молнии, равно как и другие плазмоиды у нас, на Земле, разумны. Он их изучает. Есть у нас под Волгоградом такая Медведицкая гряда, как раз на тектоническом разломе расположена. Там, говорят, много всяких аномальных явлений происходит. В том числе и плазмоиды являются регулярно.

— Волгоград — это бывший Сталинград? — уточнил Юджин.

— Он самый. А до этого Царицын.

— Особое место для вас, русских, если я правильно понимаю. Священное.

— Так и есть, — подтвердил Быковский. — Но при чём здесь это?

— Просто вспомнил. Мне отец рассказывал, как они во время войны слушали радио и переживали за вас в Сталинграде — выдержите вы этот страшный удар немцев или нет. Выдержали. И крепко ударили в ответ. Что до твоего знакомого… Мало ли сумасшедших? У нас, в Штатах, их тоже хватает.

— Забавно, — заметил я. — Ещё не так давно сумасшедшими считали всех, кто верит в инопланетян. Не до такой степени, чтобы отправлять их в психиатрические лечебницы, но тем не менее. И что теперь?

— Ты что же, хочешь сказать, что все плазмоиды и впрямь разумны⁈ — разгорячился Сернан.

— Откуда мы не знаем, что кит есть не огромных масштабов бактерия? — спросил я.

Быковский расхохотался.

— Издеваешься, да? — догадался Юджин. — А ещё русский. И с этим молодым человеком мы преодолели двести тридцать девять световых лет!

— Ни в коем случае, — заверил я. — Просто вспомнил маму одного своего друга детства. Роза Соломоновна её зовут. Как-то при ней зашёл разговор о том, чем питаются киты. Роза Соломоновна настаивала на рыбе, вероятно путая китов с кашалотами. Я сказал, что киты питаются планктоном. «Что такое планктон?» — спросила Роза Соломоновна. Я принялся объяснять. Мол, это такие мелкие рачки, икринки, личинки, простейшие и даже бактерии. На слове «бактерии» Роза Соломоновна меня перебила и выдала эту историческую фразу про кита, которую я запомнил на всю жизнь.

— Какая интересная женщина! — восхитился Юджин.

— Ты даже не представляешь, насколько, — сказал я. — Но что-то в её словах есть, согласись. Откуда мы не знаем? И так далее.

— Философия, — махнул рукой Сернан. — Это всё философия. Любой вопрос можно перевести в философскую плоскость и рассуждать о нём до полного заворота мозгов. А мне конкретно интересно. Как плазмоиды на Юпитере смогли обрести разум?

Малыш, который до этого, не спеша, летал по столовой, завис перед нами и дважды «мигнул» (так разгорается и теряет яркость электрическая лампочка при скачущем напряжении).

Это означало, что ему хочется пообщаться.

Ему всегда хотелось общаться, но мы договорились, что просить об этом он будет только тогда, когда вопрос покажется ему действительно важным. При этом Малыш честно старался учить слова гарадского и русского языка, соотнося их произношение с визуальными образами, которые я или Джиа ему посылали. Хотя сама идея вербального общения была для него абсолютно незнакомой. Но ему было интересно, а это главное. Дети быстро учатся. Не только человеческие.