— Да, — подтвердил я. — Единственное море на Цейсане. По размеру большеСредиземного, три с половиной миллиона квадратных километров. Но, повторю, это единственное море на Цейсане.

— Вода холодная?

— В Крыму гораздо теплее, — улыбнулся я. — Но купаться здесь, в Ксарии, запрещено.

— Что так?

— Хищники. Крайги. Ходят стаями и нападают на всё, что движется. Каждый отдельный крайг не слишком большой — максимум сорок сантиметров длиной. Но зубы у него, как бритвы, отхватывает куски от незащищённого тела только так. А уж когда они в стае, а они всегда в стае, то спасения нет. С чем бы сравнить… Вот, вспомнил! Пираньи в Амазонке. Сам никогда не видел, но читал где-то об этих кровожадных рыбках. Пожалуй, крайгов можно назвать морскими пираньями. Но они не везде лютуют. Километрах в трёхстах от Ксарии, к юго-востоку, расположен Снежный Архипелаг, там их практически нет, можно спокойно купаться. К тому же там и вода теплее, несмотря на название. Курортное место.

— Что, прямо так нападают на людей на пляжах? — не поверил Сернан.

— На пляжах не нападают, — сказал я. — В воде — да, есть риск.

— Но это же неправильно, так не должно быть.

— То есть? Что ты имеешь в виду?

— Элементарные вещи. Там, где живёт человек, не должно быть опасных хищников. То есть, они могут быть, но они не должны начеловека нападать, должны бояться его.

— Почему? Потому что человек — главный хищник?

— Да. Царь природы, — решительно заявил Сернан.

Быковский помалкивал, улыбаясь своей лисьей улыбкой.

— Ты тоже так считаешь, Валерий Фёдорович? — спросил я.

— Нет, но мне интересно, что ты думаешь по данному поводу, — ответил командир.

— Я думаю, что человек слишком сильный и беспощадный хищник, — сказал я. — Дай ему волю, и рядом вообще никого опаснее курицы и овцы не останется. Ну, ещё собаки, вороны и таракана. Нет, Юджин, дорогой. Ты правильно сказал, что человек — царь природы. А царь обязан заботиться о своих поданных. Цей сан до сих пор весьма бедная на живность планета. По сути, это умирающий мир. Мы, люди, пришли сюда не затем, чтобы добить. А затем, чтобы вернуть его к жизни. Если следовать твоей логике, крайгов на этом побережье нужно уничтожить только ради того, чтобы люди могли безопасно купаться, так?

— Я уже даже и не знаю, что думать — признался Сернан. — Ладно, пусть не уничтожить. Но можно, наверное, как-то отпугнуть?

— Наверное, можно, — сказал я. — Даже не наверное, точно можно. Но тогда расплодятся слусты — это такие морские слизни, довольно противные на вид, основная пища крайгов. А с побережья, где много слустов, лучше сразу уходить, можешь мне поверить. Воняют они так, что к воде только в респираторе можно подойти. Приходится крайгов завозить, хе-хе.

— Про слустов ты раньше ничего не говорил! — запротестовал Сернан.

— Ты же умный человек, мог бы и сам догадаться, что всё не так просто, — улыбнулся я. — Так что пусть живут и крайги, и слусты. А мы, цари природы, и на Снежный Архипелаг слетаем, если что, нам не трудно. Гравилётов хватает.

Поселили нас в лучшей гостинице Ксарии под названием «Морская». Три четырёхэтажных корпуса с куполом между ними, под которым укрывались спортплощадки, бассейн, столовая-ресторан и даже баня. Три отдельных номера, но расположенные рядом друг с другом. Каждый с балконом, выходящим на море. Светлые, тёплые, просторные. У меня так вообще двухкомнатный, учитывая Малыша, который следовал за мной повсюду и был очень недоволен, когда всё-таки приходилось разлучаться (чаще всего это происходило по инициативе учёных, которые его изучали).

— Мне тоже нравится твоё общество, Малыш, — как-то передал я ему, — но когда-нибудь нам придётся расстаться. Думаю, что надолго.

— Я понимаю, — ответил он. — Когда вернусь домой, да?

— Да. Мы обязательно вернём тебя домой.

— Но пока я здесь, с тобой. Можно?

— Конечно, можно.

Что ещё я мог ему сказать? Вот и получалось, что мы, четверо, практически не расставались. Трое землян и один совсем юный юпитерианец, всюду следующий за ними в виде плотного серебристого облачка.

Скучать нам не давали. Каждый день был наполнен поездками, встречами, рабочим и дружеским общением. Нам показывали Цейсан (мечта Сернана сбылась, ему дали полетать на гравилёте!) и живо интересовались Землёй и людьми.

Больше всего цейсанцев изумляло, что человечество разбито на сотни стран, говорит на множестве языков, и вообще разделено.

— Как можно что-то делить, когда вокруг так много важных дел, которые можно осилить только сообща? — спрашивали они.

Помню нашу дискуссию в Институте преобразования климата — важнейшем учреждении Ксарии, где занимались терраформированием Цейсана. Занимались, надо сказать, успешно. На встречу с нами пришли ведущие специалисты Института — учёные, инженеры, техники.

Эти закалённые красивые люди ничем не отличались от своих прадедов, дедов, отцов и матерей — тех, кто первым ступил на Цейсан полтора века назад, основал Ксарию и потом искал воду, строил по всей планете климатические установки и сажал, сажал, сажал новые леса там, где только возможно.

Они прекрасно знали, для чего живут и работают.

Они любили и Гарад, и Цейсан и хотели сделать последний местом, где человек чувствует себя, как дома. Сами они уже так себя здесь чувствовали.

Больше того. Если надо, они готовы были идти дальше — в другие миры, куда пока ещё не ступала нога человека.

Они были буквально заряжены этой творческой энергией, этим интересом ко всему новому и неизведанному. Так их учили (хорошо учили!), так они учили своих детей, и поэтому, я знал совершенно точно, нам удалось выйти за пределы Гарада и, в конце концов, построить «Горное эхо» и добраться до Солнечной системы и Земли благодаря таким людям, как они. Благодаря им и ради них.

Вот там, в Институте, нам впервые этот вопрос — о разделении человечества — и задали (потом его задавали неоднократно). Молодая женщина по имени Зарья Двару, гидролог, как она представилась.

— Человек — существо довольно эгоистичное, — ответил Сернан. — В первую очередь он заботится о своём благе и благе своей семьи. Отсюда и разделение. Невозможно сделать так, чтобы счастливы были все сразу, даром и без очереди. Кто-то обязательно останется обиженным.

Надо же, запомнил. Не так давно я пересказывал Сернану сюжет повести «Пикник на обочине» братьев Стругацких, изданной в прошлом году. Ему понравилось. Даже прочитать захотел, как только освоит русский язык получше.

— Счастье — понятие зыбкое, — отвечали ему. — Одномоментное. Только-только оно есть и вот уже испарилось. Другое дело — благо. Что мы называем благом? Если говорить о материальном благе, то дать всем вдоволь полезной и вкусной еды, собственное жильё, красиво и удобно одеть, обуть, дать возможность заниматься любимым делом, научить оставаться здоровым и молодым долгие годы и десятилетия… Это не так трудно, как кажется.

— Можно я? — спросил я у Сернана.

— Давай, — кивнул он с явным облегчением.

— Вы забываете одну важную вещь, Зарья, — сказал я.

— Какую же?

— Земля — не Гарад и не Цейсан. На Земле материальные блага — та же еда, одежда, обувь, крыша над головой — даже просто крыша, я уже не говорю о собственном жилье! — средства передвижения и прочая, и прочая, и прочая, стоят гораздо дороже, чем у нас и произвести их гораздо труднее. Отсюда нехватка.

— Ну почему же, я помню об этом, — продолжала спор гидролог. — К тому же, как и все мы, я изучала историю и помню, что мы, силгурды, довольно давно, ещё до Последней Войны научились производить столько еды и прочего, чтобы хватало на всех. То есть в те времена, когда тоже были разделены, как и земляне. Нехватка чаще всего возникает из-за несправедливого распределения.

— Я же говорю — коммунисты победили, — подал реплику Сернан. — Всё отобрать и поделить. Типичный коммунистический лозунг. Классический.

— От которого мы, в конце концов, отказались, — возразил я. — Как раз потому, что он не коммунистический. Это лозунг восставшей бедноты, люмпенов и маргиналов, людей, которые не ценят даже того, что сделали сами, поскольку и делать-то ничего не умеют и не хотят. По одной простой причине. Их до этого довели. В том числе и те, кто тоже не умел и не хотел ничего делать. Но при этом имел всё. Вернёмся, однако, к производству материальных благ. Настоящий коммунистический лозунг, он же принцип, звучит так: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». Для того чтобы его осуществить, нужны две вещи. Первая — научиться производить всего много, качественно и не дорого. И вторая — научиться правильно соразмерять свои потребности. Потому что человек, который хочет много всего и сразу только потому, что желание обладать какой-то вещью побеждает в нём желание много и плодотворно трудиться, такой человек будет отторгнут коммунистическим обществом.