Продать Лари что-то тухлое или несвежее было невозможно. Деревенская девушка сама продуктами торговала, и гнилье с тухлятиной за версту чуяла, а обвес и обмер улавливала на подсознательном уровне.

Марион нарадоваться не могла.

А Лиля видела — на Лари положил глаз ее знакомый трактирщик. Дядюшка Патни, как она его прозвала. Не то, чтобы он ухаживал, как это у благородных принято.

Цветы, конфеты, украшения — этого не было.

И как у крестьян — хлопнуть по заду, да и предложить прогуляться до сеновала, этого тоже не было.

А вот оказаться так ненавязчиво рядом, пригласить за прогулками, подарить теплую шаль, посидеть после закрытия в уютном трактирчике...

Лари привыкала, оттаивала, и Лиля была искренне рада за подруг.

Все же — они из Авестера.

Они здесь родились, росли, жили и живут, им здесь комфортно. Пусть тут и остаются.

Да и сложно будет объяснить, откуда у графини Иртон появились друзья из Авестера. И знают они Лилиан под другим именем.

Аля.

Здесь она вернула себе родное имя, чтобы ненароком не услышал о Лилиан никто из стукачей и соглядатаев. И... здесь же обнаружила, что имя стало для нее чужим.

Когда-то в чужом мире она надела чужую маску.

Маску ее сиятельства Лилиан Иртон.

А теперь обнаружила, что маска стала лицом. И что прикажете с этим делать?

Окажись Лиля сейчас в родном мире, она бы там волчицей взвыла, так-то. И как она так незаметно преобразилась? Ведь не ответишь...

Самой себе не ответишь....

Была Алевтина Скороленок, стала графиня Иртон, и это не игра. Играет она сейчас, пытается натянуть на себя старую шкурку, и это, как ползунки надевать на сорокалетнего мужика. Аккурат, на одно запястье. Долго такую одежку не проносить. Да, пора уходить.

Не совсем сейчас, но скоро, очень скоро, иначе ее разоблачат. Какое-то время она еще сможет играть, но рано или поздно проколется. Люди — практичные существа, видя от кого-то пользу, они не станут задумываться о странностях. НЬ когда эффект новизны спадет, когда дело наладится, когда работа станет рутиной...

До этого времени Лиле надо уехать.

Она покосилась на малыша в кроватке.

Тот спал.

Смешно нахмуренный лобик, посапывающий крохотный носик, темный вихор на лбу...

— Я надеюсь, Ганц, ты мне не доставишь больших хлопот? Будешь умницей?

Ребенок словно почувствовал, что о нем говорят.

Открыл ротик и запищал, подтверждая, что да-да, он готов быть умницей. Но — кормите!

Сейчас!

НЕМЕДЛЕННО!!!

А то я вам тут устрою...

Лиля фыркнула.

Старшего ей кормить толком не дали. Она хоть и старалась, но... обязанностей куча, графини так не делают, дорогая, у нас дел полно, нам спешить надо...

Потом еще и зубы прорезались.

Старшему повезло меньше.

А этого она выкормит до года, не меньше. Болыие-то ник чему, что бы там не писали и не говорили. Если кормление малыша пойдет во вред материнскому здоровью, то и мелкому оно не на пользу будет. Если мать себя плохо чувствует, неужели это на молоке не отразится?

Посыпались у тебя зубы? Ну так и в молоке кальция не хватит... откуда?

Начались проблемы со здоровьем?

Так это тоже отразится...

Так что Лиля малыша прокормит, сколько получится. А дальше...

Корабль.

Ативерна.

Дом...

Лиля посмотрела на темную головку, прижатую к ее груди.

Справимся, малыш?

Хотя... что это за глупые вопросы и пораженческие настроения!?

Обязательно справимся.

А помирать нам, рановато, есть у нас еще дома дела...¹

Песня фронтового шофера вспомнилась неожиданно. Но Марк Бернес дряни не писал. И Лиля почувствовала себя вдруг удивительно спокойно.

Чужие миры?

Чужие дороги?

Чужие лица?

Идите вы к Альдонаю, граждане! А она скоро будет дома. И никак иначе.

И графиня Иртон уснула с чувством выполненного долга. А что там творилось в окружающем мире?

А это неважно, лишь бы ей спать не мешали. И малыша не будили...

И снился Лилиан Иртон — ее Иртон. Так незаметно и уверенно ставший домом. ЕЕ родной дом...

М. Бернес. Песня фронтового шофера. — Прим. авт.

ГЛАВА 1

Ативерна, Лавери.

— Лялечка, детка! Ну, давай! Ты справишься!

Собака посмотрела на Миранду весьма неодобрительно.

Справишься!

Молчи лучше! Сама бы рожать попробовала! Посмотрим, как ты тогда меня подбадривать будешь!

Миранда гладила собаку по голове.

— Вот, первый есть.

Конечно, по-настоящему принимал роды Тахир дин Дашшар, не видевший особой разницы между человеком и собакой. Работа есть работа, а хороший пес стоит дороже плохого невольника.

Миранда училась.

Ляля рычала.

— Ага, и второй...

— Ты ж моя умничка! Лялечка, а как Нанук будет счастлив!

Напоминать про отца явно не стоило, рычание получилось вовсе уж грозным.

— Лялечка... вот, вот так...

Дети — это счастье! Восемь щенков — тоже! Теперь главное, чтобы молока хватило.

— А если не хватит? — задумалась Мири.

— Будем смотреть. Может, придется их подкармливать, — порадовал девочку Тахир.

Щенята пищали и лезли к матери. Ляля принимала это копошение с терпением мученика. Мири погладила ее еще раз и пошла на кухню, за вкусняшками. Заодно, по дороге Нанука погладила.

— Поздравляю, ты стал папой. Восемь раз.

— Красота! — обрадовался Эрик, который как раз слышал этот разговор. — Ваше сиятельство, а что со щенками делать будете?

Миранда задумалась.

А правда — что?

Это не комнатная собачка, ей и хозяин нужен, и дело, и вообще... десять таких лосей, которые будут носиться по особняку?

— Не знаю...

— Бирманские псы много кому нужны, — намекнул Эрик. — Очень умные собаки.

Мири кивнула.

— Я подумаю.

А правда, что делать со щенятами? Надо посоветоваться с ма... с папой надо посоветоваться. Пока мамы нет, он тоже что-то придумает.

Интересно, а как там мама? Родила уже? Мальчика или девочку?

Почему-то Миранде казалось, что с мамой все в порядке. А может, она просто мысли о плохом не допускала. Вот, мама вернется...

Мамы ведь обязательно возвращаются, правда?

Правда...

Авестер, Берма

— Родила?

— Мальчик. Назвали Ганцем.

В то время, как Лиля грезила в комнате наверху, в общем зале, внизу, несколько мужчин и женщин подняли рюмки.

— За здоровье малыша! — провозгласил Мартин Ларус.

И первым осушил рюмку.

— Уррраааа! — поддержали стражники, которые в это время как раз столовались в трактире.

Лари захлопала в ладоши.

— Как здорово!!!

Коул Патни (не любил он свое имя до ужаса, и старался представляться по фамилии) улыбнулся девушке и тоже поднял рюмку.

— За Алию! И маленького Ганца! Здоровья им!

Девушка унеслась на кухню, не замечая, как мужчина проводил ее почти хозяйским взглядом.

Вот уж не думал, не гадал Коул Патни, когда на его пороге появились две девчонки, что так получится. А судьба раскинула карты — и не отвертишься.

Был он в свое время и моряком, был и наемником, попал в плен, бежал... много чего было. И опыт у него был... специфический. Потому и людей он различал неплохо. Одну-то девчонку сразу видно было — крестьянка! Недавно из деревни, сопли подолом вытирает!

Вторая...

А вот эта была интереснее. Благородная? Безусловно! По ни хамства, ни чванства в ней не было. Живая речь, улыбка... не бывает таких благородных! Бред это!

Коул заинтересовался. И решил понаблюдать за загадкой, сколько получится. Девушки тоже времени зря не теряли.

Алия быстро привела себя в порядок, взялась за спутницу, и вместо двух нищенок мужчина увидел двух вполне симпатичных женщин. Потом они переехали, но...

Покрутило дядюшку Патни и там, и сям, о кухне разных мест он знал много. Только вот так — нигде не готовили.

Эти ее вареные пирожки, пельмени, слоеные пирожки, гамбургеры, остальные идеи...