— Нет, — раздраженно ответил я. — Но, несомненно, вы сейчас обо всем мне расскажете.

— И зачем вам создавать такие сложности? — Хармфельд помрачнел. — Вы ведь не будете отрицать, что знали Эльдекерка? Вас видели вместе.

— Но я его не убивал! — выдохнул я. — И Шеннон не убивал. Совсем наоборот, лейтенант! Эльдекерк был на нашей стороне!

— На вашей стороне? — переспросил Хармфельд. — Что вы имеете в виду?

— Почему бы вам не рассказать мне, что произошло? — вопросом на вопрос ответил я. — И почему вы решили, что Эльдекерка убили мы с Шенноном?

— Он сам сказал, — ответил голландец. — Крейвен, его нашли с ножом в животе. Перед смертью он успел назвать ваше имя.

— И вы считаете, что этого достаточно, чтобы обвинять человека в убийстве? — возмутился я. — Вы что, с ума сошли?

— Нет, — улыбнулся Хармфельд. — Может быть, вы и не виноваты, Крейвен. Но если это так, тогда почему вы со своим странным другом отказались идти с нами? Вы, несомненно, понимаете, что если человек, которого не в чем обвинить, убегает при весьма драматических обстоятельствах, то его поведение выглядит довольно подозрительно.

— Но я же вам все объяснил! — едва сдерживая гнев, сказал я. — И не один раз.

Хармфельд посмотрел на меня с сочувствием, и его взгляд вновь разжег во мне глухую ярость. Сейчас я был близок к тому, чтобы загипнотизировать лейтенанта, как это сделал Шеннон. И все же я отказался от этой мысли. Кроме того, я вовсе не был уверен, получится ли у меня, ведь воздействие Тергарда на мое сознание по-прежнему давало о себе знать: мои магические силы еще не полностью восстановились.

Да я бы и не решился на этот шаг, обладай я своими способностями даже в полной мере. Мне никогда не нравилось заставлять человека делать то, чего он не хочет. А в данном случае это вообще могло бы нанести вред. Гипноз — палка о двух концах. Конечно, можно заставить человека продать собственную мать на рынке рабов, но сколь мастерским ни было бы гипнотическое воздействие, человек в таком состоянии превращается в марионетку, неспособную к принятию собственных решений. Я все еще не понимал, что же происходит на острове Кракатау, но знал, что сила наших противников велика, а потому мне не нужны были помощники, которые не могут самостоятельно сосчитать до трех.

С вершины Кракатау донесся глухой рокот, и я отвлекся от своих мыслей. Подняв голову, Хармфельд сощурился, пытаясь рассмотреть кальдеру огромного вулкана. Из кратера било пламя и вылетали огромные камни, с такого расстояния казавшиеся роем безобидных искорок. Мне даже показалось, что я почувствовал под ногами слабую, но впечатляющую дрожь земли.

— Вулкан неспокоен, — пробормотал Хармфельд.

— Будет извержение? — спросил я.

— Извержение? — Капитан «Цуйдермаара» повторил это слово со странным ударением и, посмотрев на меня, покачал головой. — Не думаю. Я провел здесь более десяти лет, но извержения еще ни разу не было. Немного потрясет, выбросит пару искорок, вот и все.

Вздохнув, он резко отвернулся и вновь стал смотреть на город. Пожар бушевал по-прежнему, но стрельба и крики стихли. Впрочем, я вовсе не был уверен в том, что это добрый знак.

Внезапно раздался громкий звук бортового свистка. Посмотрев на мачту, Хармфельд вновь повернулся к острову и перегнулся через поручни.

— Лодки возвращаются!

Несколько минут он вглядывался в темноту, а затем подал сигнал рукой. Послышался громкий треск, блеснула, отбросив яркий свет на море, вспышка магния.

Хармфельд испуганно вскрикнул.

К «Цуйдермаару» приближались вовсе не пинасы, а одна большая тень. Это было не судно, а что-то коричнево-черное, блестящее и подрагивающее, как комок отвратительной слизи. Из него торчала дюжина гротескных конечностей.

— Это то самое чудовище, которое похитило маюнде! — выдохнул я. — Господи, Хармфельд, мы должны убираться отсюда!

Казалось, капитан «Цуйдермаара» не слышал моих слов. Парализованный страхом, он уставился на приближающегося монстра. Магний догорел, но матросы тут же выпустили новый заряд, чтобы осветить море.

Наконец-то Хармфельду удалось сбросить с себя оцепенение. Однако сделал он это вовсе не так, как я ожидал. Повернувшись, лейтенант начал дико размахивать руками, выкрикивая приказы на своем языке. Через несколько секунд на палубе «Цуйдермаара» поднялась невероятная суматоха. Матросы носились туда-сюда, забираясь на ванты и перетаскивая какие-то предметы. Корабль задрожал, как будто глубоко в его чреве забилось огромное беспокойное сердце.

Хармфельд снова повернулся к поручням. Море осветила четвертая магниевая вспышка, и я сумел разглядеть чудовище из протоплазмы, которое преодолело уже половину расстояния до «Цуйдермаара». Его распухшее тело непрерывно подергивалось, а то, что я поначалу сравнивал с паучьими лапами, при ближайшем рассмотрении оказалось целым лесом щупалец толщиной с человеческое тело — с их помощью он с фантастической скоростью передвигался по воде. Еще несколько мгновений — и монстр доберется до «Цуйдермаара».

Но до этого дело не дошло. Хармфельд отдал приказ, и уже через миг с корпуса корабля сорвалось оранжевое пламя. Раздался громкий взрыв — и море прямо перед монстром вспенилось. В воздухе запахло порохом. Когда лейтенант поднял руку, я услышал второй пушечный выстрел. На этот раз он был прицельным.

Чудовище изогнулось, замахав щупальцами, и море в один миг почернело от отвратительной крови монстра. В воздух взлетели комья протоплазмы, а затем с плеском упали обратно в воду. Я увидел, как одно из огромных щупалец оторвалось и, судорожно извиваясь, погрузилось в море. Я знал, что таких созданий невозможно победить механической силой, но пушечного снаряда было достаточно, чтобы почти разорвать его тело на две части.

— Огонь! — снова крикнул Хармфельд.

«Цуйдермаар» выпустил по чудовищу очередной заряд, и, к счастью, он попал в цель.

Монстра разорвало на части. В воздух ударил столб бурлящей морской воды и зловонной слизи. Корабль задрожал от отдачи выстрела и накренился.

Когда пороховой дым развеялся, на море уже было пусто, лишь местами виднелись ошметки черной слизи, а глубоко под водой что-то подергивалось.

Вздохнув, Хармфельд оперся о поручни и, проведя рукой по лицу, взглянул на меня.

— Вот видите, Крейвен, — сказал он, — это все, что нужно вашему непобедимому ужасному монстру. Добрые голландские пушки сделали свое дело. Все кончено.

Не ответив, я оглянулся и, сам не знаю почему, посмотрел в противоположном направлении. Облака разошлись, лунный свет пролился на море. В этот самый момент я понял, что Хармфельд был не прав.

Ничего еще не закончилось. Совсем наоборот, все только начиналось.

Здесь, в тысяче ярдов под землей и в двух тысячах ярдов под кратером Кракатау, было невероятно жарко. Это был неприятный, неописуемо угрожающий жар, удушающее дыхание, которое исходило от стен, пола и потолка и поднималось из кипящего озера лавы, пронзая воздух огненными гейзерами.

Вот уже час Дегон неподвижно стоял на берегу этого огромного озера и смотрел на движение внизу. Поверхность раскаленного озера непрерывно подергивалась, и это было не просто кипение лавы, не просто пульс вулкана. Под горячей поверхностью шевелились червеобразные создания, которые время от времени выныривали наверх и опускались в глубину, выбрасывая на десять-пятнадцать ярдов в воздух раскаленные капли лавы. Порой до рыбьего бога доносился глухой рев: ссаддитывысовывали из лавы свои безглазые головы и, словно рыбы, хватали ртом воздух.

Их количество вновь увеличилось. Слуги Дегона принесли им столько жертв, что этого было бы достаточно даже для того, чтобы утолить жажду ТУЛЬСАДУУНОВ. Момент, которого он ждал все эти годы, был близок.

Подумав о том, сколько жизней потребовалось на то, чтобы создать эту ужасную армию, Дегон почувствовал легкое волнение и страх. Даже ему, никогда не ценившему жизнь человека или любого другого создания, становилось страшно при мысли о том, какими были те существа, которых он собрался разбудить.