Жан-Клод снова повернулся ко мне как ни в чем не бывало. Лицо его снова стало приятно красивым, внимательным, заинтересованным.

— Мне не нужна ваша защита.

— О нет, я думаю, что нужна.

Резко повернувшись, я обнаружила вампиршу у себя за спиной. Как открывалась дверь, я не слышала.

Она улыбнулась мне, не показав клыков. Фокус, который умеют исполнять старые вампиры. Она была высока и стройна, кожа черная и волосы длинные, цвета черного дерева, до талии. Одета она была в багряные лайкровые мотоциклетные штаны, настолько тесные, что было видно отсутствие белья. Топ у нее был из красного шелка, и его удерживали тоненькие завязочки. Как верх облегающей пижамы. Туалет завершали красные босоножки на высоких каблуках и тонкая золотая цепь с одиноким бриллиантом. Все это вызывало в памяти слово «экзотика». Она хихикнула и улыбнулась мне.

— Это угроза? — спросила я.

Она остановилась передо мной.

— Пока нет.

В ее голосе был намек на какой-то другой язык. Что-то темное, с перекатывающимися шипящими согласными.

— Хватит, — произнес Жан-Клод.

Смуглая леди резко повернулась, и черные волосы взметнулись, как вуаль.

— А по-моему, нет.

— Ясмин!

Слово прозвучало низко и мрачно, с предупреждением.

Ясмин рассмеялась — резким звуком бьющегося стекла. Она стояла прямо передо мной, загораживая от меня Жан-Клода. Она протянула ко мне руку, и я шагнула назад.

Она улыбнулась достаточно широко, чтобы стали видны клыки, и снова потянулась ко мне. Я отступила, но она вдруг оказалась ко мне вплотную, быстрее, чем я могла моргнуть или вздохнуть. Ее рука вцепилась мне в волосы, отгибая шею назад. Пальцы ее скользнули по коже моей головы, другая рука держала меня за подбородок, и пальцы впились мне в лицо, как живая сталь. Я не могла шевельнуть головой, зажатой у нее в руках. Если не выхватывать пистолет и не стрелять в нее, ничего я сделать не могла. А насколько можно было судить по ее движениям, выхватить пистолет я бы ни за что не успела.

— Вижу, почему она тебе нравится. Такая хорошенькая, такая деликатесная.

Она полуобернулась к Жан-Клоду, почти подставив мне спину, но не выпуская моей головы.

— Никогда не думала, что ты можешь так запасть на человеческую женщину.

В ее устах это звучало так, будто я щенок с помойки.

Ясмин повернулась ко мне, и я прижала ствол пистолета к ее груди. Как бы быстра она ни была, ей плохо придется, если я захочу. Я внутренним чувством могла определить, насколько стар вампир. Наполовину это было врожденное, наполовину созданное тренировкой. Ясмин была старой, старше Жан-Клода. Я могла бы ручаться, что она старше пятисот лет. Будь она новоумершей, пуля из современного оружия при выстреле в упор разнесла бы ей сердце, убила бы. Но ей пятьсот, и она Мастер вампиров. Пуля может ее и не убить. Но может и убить, как знать.

Что-то мелькнуло на ее лице: удивление и, быть может, только тень страха. Тело ее застыло, как статуя. Если она и дышала, я этого заметить не могла.

Голос у меня был полупридушенный, но слова вполне различимы.

— Очень медленно убери руки от моего лица. Обе руки положи на голову и переплети пальцы.

— Жан-Клод, отзови свою женщину.

— Я бы на твоем месте сделал то, что она говорит, Ясмин. — В его голосе явно слышалось удовлетворение. — Сколько вампиров вы убили, Анита?

— Восемнадцать.

Глаза Ясмин чуть расширились.

— Не верю!

— Ты вот во что поверь, сука: я нажму курок, и можешь прощаться с собственным сердцем.

— Пули мне вреда не причинят.

— С серебряной оболочкой — еще как причинят. Отвали от меня, немедленно!

Она сделала, как я сказала. И стояла передо мной, переплетя длинные пальцы на голове. Я шагнула прочь от нее, не отводя дула от ее груди.

— И что дальше? — спросила Ясмин. Улыбка все еще кривила ее губы. В темных глазах читался интерес — ситуация ее забавляла. Я не люблю, когда надо мной смеются, но когда свяжешься с Мастером вампиров, приходится кое-что спускать.

— Можешь опустить руки, — сказала я.

Ясмин так и сделала, но смотрела на меня по-прежнему так, будто у меня вторая голова выросла.

— Где ты ее взял, Жан-Клод? У этой киски есть зубки.

— Скажите Ясмин, как называют вас вампиры, Анита.

Это подозрительно походило на приказ, но неподходящий был момент, чтобы ставить его на место.

— Истребительница.

Глаза Ясмин расширились, потом она улыбнулась, блеснув клыками как следует.

— Я думала, ты повыше.

— Меня это тоже иногда огорчает, — сказала я.

Ясмин закинула голову назад и расхохоталась дико и резко, с истерическим оттенком.

— А мне она нравится, Жан-Клод. Она опасна. Это как спать со львом.

Она скользнула ко мне. Я подняла пистолет и направила на нее. Это не замедлило ее движений.

— Жан-Клод, скажите ей, что я ее застрелю, если она не отстанет.

— Я обещаю не причинять тебе вреда, Анита, Я буду очень ласковой.

Она наклонилась ко мне, и я не знала, что делать. Она вела со мной игру, садистскую, но вряд ли смертельную. Можно ли ее застрелить только за то, что она мне докучает? Вряд ли.

— Я слышу в воздухе жар твоей крови, тепло твоей кожи, как духи.

Скользящей, раскачивающей бедра походкой она уже приблизилась ко мне вплотную. Я наставила на нее пистолет, и она рассмеялась. Потом прижалась грудью к дулу.

— Такая мягкая, влажная, но сильная. — Я не знала, о ком она говорит — о себе или обо мне. Ни то, ни другое не было мне приятно. Она терлась маленькими грудями о пистолет, проводя сосками по дулу. — Лакомая и опасная.

Последнее слово свистящим шепотом обдало мою кожу, как ледяной водой. Впервые я видела Мастера, который владел голосовыми фокусами Жан-Клода.

Ее соски под тонкой тканью рубашки набухли и затвердели. Фу! Я отвела дуло вниз и отступила назад.

— О Господи! Это все вампиры старше двухсот лет такие извращенцы?

— Мне больше двухсот, — сказал Жан-Клод.

— Аргумент в мою пользу, — сказала я.

Из уст Ясмин пролилась тоненькая струйка смеха. Она прошла у меня по коже, как теплый ветер. И женщина стала красться ко мне. Я отступала, пока не уперлась спиной в стену. Она положила руки на стену по обе стороны от моих плеч и наклонилась, будто выполняла отжимания.

— Хотелось бы мне самой ее попробовать.

Я ткнула пистолет ей в ребра — ниже, чем ей было бы приятно тереться.

— Ничей клык меня не тронет, — сказала я.

— Крутая девушка. — Ее лицо наклонилось ко мне, губы коснулись моего лба. — Мне такие нравятся.

— Жан-Клод, сделайте что-нибудь, или одна из нас будет убита.

Ясмин оттолкнулась от меня, выпрямив локти, настолько далеко, насколько могла это сделать, не отнимая рук от стены. Язык ее облизал губы, чуть-чуть показав клык, но в основном — влажные губы. Она снова подалась ко мне, полуоткрыв губы, но наклонялась она не к моей шее. Она стремилась ко рту. Она не хотела пробовать меня, как вампир, а просто — попробовать. Стрелять я не могла — она ведь хотела всего лишь меня поцеловать. Будь она мужчиной, я бы ее не стала убивать.

Ее волосы упали мне на руки, мягкие, как толстый шелк. Все поле зрения заполнило ее лицо. Губы ее парили над моими. Ее теплое дыхание пахло мятой, но под этим современным запахом угадывался более старый: мерзкая сладковатость крови.

— Ты пахнешь застарелой кровью, — шепнула я прямо ей в рот.

— Я знаю, — шепнула она в ответ, чуть касаясь губами моих губ.

Она прижалась ко мне губами в нежном поцелуе. И улыбнулась, не разрывая соприкосновения губ.

Распахнулась дверь, чуть не прижав нас к стене. Ясмин выпрямилась, но руки со стены около моих плеч не убрала. Мы обе посмотрели на дверь. Женщина с волосами белокурыми почти до полной белизны влетела внутрь и дико оглядела комнату. Ее голубые глаза полезли на лоб, когда она увидела нас. Она завопила бешеным голосом:

— Уберись от нее!

Я наморщила лоб и спросила у Ясмин: