========== Часть 1. Осколки ==========

Ослепительная белизна. Алый бархат. Выцветшие обои.

Треск будильника. Тедди сонно пялился в стену ещё бесконечность секунд, прежде чем повернуться и задушить звук в ладони.

Вода в ванной текла ржавая и едва тёплая. Умываясь, он почти чувствовал её кислый металлический привкус. На зубах скрипели песком железные хлопья и известь.

Противно.

Тедди зевнул и равнодушно заглянул в зеркало.

Пятнадцать мальчишеских лет безо всяких прикрас: запущенная стрижка и дюжина прыщей под русой чёлкой, покрасневшие после почти бессонной ночи глаза. Одинокий волосок на остром подбородке. Ленивый взмах бритвы заставил его исчезнуть.

Свежая рубашка нашлась не сразу. Застегнув её под горло, мальчишка дёрнул кадыком. Тугой воротник вёл к недостатку кислорода: возможно, из-за него он так часто засыпал на уроках.

Школьный форменный свитер с каждой стиркой всё больше напоминал мешок. Очередной нагоняй от миссис Далиды за внешний вид был неизбежен. Тедди заранее крутил в голове слова оправданий. Неизменное чувство вины за своё существование подкидывало их пачками.

Пыльные часы на лестнице напомнили, что автобус подъедет минут через пять, и Тедди занервничал.

По тёмной кухне гулял сквозняк. В сотый раз одёргивая невозможно мятый свитер, Тедди сполз вниз и поёжился.

Безнадёжно. Мать снова забыла закрыть на ночь окна, потому в них вовсю лезла апрельская сырость.

На кофе не хватало времени. Тедди приоткрыл дверцу шкафчика, долгим взглядом упёршись в медный бок стоящей внутри турки. Достань он её на плиту, шанс того, что мать вспомнит о завтраке и поест сама, увеличился бы вдвое…

Бесполезно.

Турка осталась в шкафчике.

Стараясь потише скрипеть половицами, мальчишка заглянул в гостиную. Мать спала в кресле, раскрытая книга выпала из руки, беспомощно разметав страницы. Камин давно потух, зола и чёрные угли не давали тепла.

Ничего нового.

Тедди колебался. Принести одеяло, чтобы укрыть маму от тянущего из кухни холода? Вновь пришлось подниматься бы к спальням. Брать в охапку тяжёлое, пахнущее лежалым бельём одеяло. Тащиться с ним по ступенькам обратно.

А школьный автобус не станет ждать, пока он кончит с этим возиться. Опаздывать, менять установленный, привычный порядок ради сомнительной, жиденькой доброты? В желудке десятком фунтов свинца улеглась противная тяжесть.

Тедди поправил на плече сумку и вышел в туман апрельского утра.

***

Стук колёс. Арлекин проснулся, слушая голос дороги. Очередной серый город оставался за спиной, получив свою дозу искрящихся, бурных эмоций. О Цирке в нём будут помнить долго, ещё дольше — ждать возвращения. Но вряд ли он вернётся когда-нибудь.

Жар и духота.

Будь в его вагончике окна, он распахнул бы их непременно. Вдохнул полной грудью густой влажный воздух раннего утра. Только всё, чем ему приходилось довольствоваться, — запертая снаружи дверь и люк шириной в десять дюймов, вырезанный в самом центре потолка. Заглянуть в него не удавалось даже забравшись на стул.

Мятые простыни требовали стирки. Арлекин потянулся, повёл затёкшими плечами и лениво соскользнул с кровати. Ступни утонули в податливой мягкости лисьих шкур. Дорогой рыжий ковёр блестел десятком кончиков белых хвостов и прекрасно глушил звук шагов.

Запах чужого пота на коже.

Огромный бак умывальника наполнили во время стоянки, что сейчас было как нельзя кстати. Таз, мягкое мыло. Растирая смоченным в горячей воде полотенцем свежие багровые синяки, Арлекин не сдержал недовольного шипения. Боль ещё чувствовалась, вчерашний клиент платил именно за это. В отличие от Коломбины и остальных кукол, изображать боль так, чтобы поверил каждый, Арлекин пока не умел.

От чего-то мерзко зудели костяшки правой руки. Кожа на них покраснела и растрескалась, будто обожжённая. Арлекин стиснул зубы, сунул руки в горячую воду, взбил мыльную пену и плеснул в лицо.

Мыло пахло лавандой и мёдом, надёжно стирало следы прошедшей ночи, но нещадно щипало глаза. Правый, искусственный, жёлтый и круглый, пришлось достать и промыть отдельно. Свет сотни зажжённых свечей играл на нём бликами жидкого золота.

Вода начала остывать.

Промозглый апрельский ветер заглянул в вагончик сквозь крошечный люк, унося остатки духоты, заставляя трепетать огоньки свечей, а Арлекина дрожать от холода. Покончив с мытьём, он встал во весь рост перед зеркалом, откинул с лица цветные мокрые волосы. Оглядел тело, оценивая сохранность товарного вида. Привычно вернул на место глаз, провёл пальцами по губам.

Ничего нового.

Улыбка Арлекина, от уха до уха. Нарочитая маска радости. Болели кровоподтёки на шее, отбитые плёткой рёбра и задница. Скреблось что-то жалкое, дрожащее внутри, в районе желудка. Горько, остро, как застрявшая в мягких розовых внутренностях игла. Ничего не отражалось на лице.

Кожа на костяшках правой лопнула с сухим треском. Полезла наружу белизна фарфора.

Арлекин затряс рукой, хватаясь за запястье пальцами левой. Он с ужасом ждал крови, но её не было.

Коломбина говорила, что это будет не больно. Коломбина томно хихикала, показывая шарниры бедренных суставов под кружевным бельём. Коломбина врала.

Арлекин залился смехом.

***

Очередной понедельник.

Сонно. Два десятка парт. Два десятка пятнадцатилетних скучающих мальчишек. И мисс Сара в своём пыльном костюмчике, длина юбки которого стирала из юных мозгов все намёки на алгебру.

Но сегодня Тедди больше интересовала муха на стекле. Несмотря на хлёсткий весенний ветер, несмотря на холод снаружи, она цеплялась лапками и висела на одном месте уже вторую минуту.

Ощутив на себе укоризненный взгляд учительницы, Тедди машинально извинился и склонил голову над тетрадью. Строчки уравнений расплывались перед глазами. Бессонница напоминала о себе беспощадной тяжестью в голове.

Прилечь всего на секундочку…

Сквозь плотно сжатые веки пробивался свет. Белый, искусственный, яркий. Куда ярче мутной серости за окнами классной комнаты.

Кажется, его звали по имени. Мягко, но настойчиво. Очень хотелось проснуться, но он не знал, как открыть глаза.

Бесцеремонный толчок по плечу выкинул его обратно в класс. Сэм, приятель с соседнего ряда, хихикнул и ткнул пальцем в сторону доски. Мисс Сара взвизгнула о дисциплине. Оставшиеся десять минут урока весь класс слушал её ворчание, бросая на Тедди презрительные взгляды. Мальчишка бледнел, краснел и старался держать спину ровно.

Перемена не принесла спасения. Когда все поднялись с мест, Сэм пнул его сумку и засмеялся.

— Хреново быть тобой, Тед! О чём ты всё время думаешь?

— На стекле сидела муха, — мальчишка нагнулся, собирая разлетевшиеся по полу учебники. — Откуда она взялась здесь в начале апреля?

Сэм покрутил пальцем у виска.

— Ты будто с другой планеты, чудик. Веди себя, как все, иначе продолжишь от каждого по первое число получать. И, вообще, мы так на ланч опоздаем!

Тедди хотел сказать, что виной этому будут дурацкие шуточки Сэма. Хотел сказать, что вообще аппетита не чувствует и есть не пойдёт. Хотел сказать, что в гробу он видел учительское брюзжание.

Бессмысленно.

Собрав учебники, он закинул сумку на плечо и поплёлся в коридор. Там уже было шумно и людно. Женский класс шёл аккуратным строем мимо толпы мальчишек. Учились они отдельно, но обедали вместе, пусть их и сажали в разные концы столовой.

Тоскливые мысли Тедди сменились робкой радостью. Выглядывая из-за голов, он встретился глазами с Эвой и выдавил подобие улыбки. Среди подруг она плыла, как лебедь между серых уток. Если кто и был здесь с другой планеты, так это она.

Вновь некстати вылезший Сэм ткнул Тедди острым локтем в бок.

— Лучшая баба из всех, что я видел в нашем захолустье, — сказал он громко и радостно. — Я бы её трахнул. Засадил по самые гланды, чтобы кричала от счастья и просила ещё.

— Это неправильно… — ушам стало нестерпимо горячо.