– А при приливе? – полюбопытствовал я.
– При приливе эти места уйдут глубоко под воду.
– Насколько глубоко?
– Метров на десять, или больше при максимальном приливе. Не верится? Местные жители называют такие места «непроходы». Не дай бог, кто-то окажется здесь во время прилива! Вода прибывает так быстро, что погибающий человек не успевает ничего сделать.
Я недоверчиво посмотрел на море. Вода, обнажавшая широкий пляж, казалась такой далекой! (Позднее случай подтвердил слова шефа на конкретном примере).
– Не волнуйся, сейчас отлив! – засмеялся Фред.
Во время обратной дороги ничего особенного не произошло. С одобрения начальника я собрал в брезентовый мешок дюжину крабов; сваренные к ужину, они оказались довольно вкусными.
Наша маленькая группа попала домой первой, опередив Галину Ивановну с водолазами. Рабочий день был закончен.
Пуся приветствовала нас радостным мяуканьем.
_____________________________________________________________
*Охотское море, — часть Тихого океана, отделяется от него полуостровом Камчатка, Курильскими островами и островом Хоккайдо.
Площадь — 1603 тыс. км. Средняя глубина — 1780 м, максимальная глубина — 3916 м. Западная часть моря расположена на континентальном шельфе и имеет малую глубину. В восточной части глубина максимальна.
С октября по май — июнь северная часть моря покрыта льдом. Побережье на севере сильно изрезано, на северо-востоке Охотского моря расположен самый крупный его залив — Залив Шелихова.
Зимой температура воды у поверхности моря составляет от;1,8 до 2,0 °C, летом температура повышается до 10-18 °C.
6. Сувенир с Камчатки.
В тех местах, где мы находились, хорошая погода, – это большая редкость, поэтому наши походы были каждодневными. С моря всегда дул легкий бриз, и это было очень кстати. Можно было ходить без накомарников; здесь почти не было комаров, из-за которых даже возле поселка можно сойти с ума; Фред говорил, что такое в этих местах бывало. А может быть, он просто пошутил?
Начальник партии и двое водолазов приступили к обследованию прибрежных вод, не забывая баловать нас свежей рыбой, а моей главной работой стало сопровождать в маршрутах главного геолога, Галину Ивановну.
Моя неприязнь к этой женщине росла с каждым днем. Эта крупная и громогласная дама обожала командовать, и если между мной и Фредом сразу сложились доверительные отношения, то Галина Ивановна любила подчеркивать наше неравенство, никогда не забывая подчеркнуть, что я всего-навсего исполнитель, который обязан выполнять ее приказания.
– Я никогда не беру с собой рюкзак, – заявила она в самом начале нашей работы, – за мной все обязан носить мой рабочий!
Ну что же; обязан, так обязан! Я не роптал на судьбу и беспрекословно таскал тяжелый рюкзак с камнями; заваривал чай во время коротких привалов и лазил на прибрежные скалы, чтобы отбить кусок горной породы. Если образец не нравился Галине Ивановне, я лазил на скалы еще и еще.
Вести нумерацию образцов тоже было моей обязанностью. Для этого на деревянную ручку молотка прилеплялась узкая полоска пластыря, которая разрезалась на небольшие кусочки прямо на ручке с помощью походного ножа. Такие, заранее пронумерованные наклейки, было невозможно отодрать от образцов. Это было практично и удобно, но не дай Бог, было что-то перепутать! Тогда на мою голову сразу же обрушивался начальственный гнев главного геолога.
Однажды мне попался какой-то округлый камень, с виду похожий на зеленоватую картошку. Мне было сказано, что это обычный булыжник, и наклейка с номером ему не нужна. Когда Галина Ивановна все же положила этот тяжелый камень мне в рюкзак, я подумал, что здесь что-то не так, но не возражал, ведь геологу виднее.
Позднее обстоятельства привели к тому, что я случайно попал в московскую квартиру Галины Ивановны.* Как должен выглядеть дом геолога? На полках в книжном шкафу стояли красивые камни.
– Этот агат мама недавно с Камчатки привезла! – похвастал ее сын.
Перевернув тыльной стороной переливающийся агат, я вдруг узнал в распиленном образце найденный мной камень.
– А где вторая половина? – поинтересовался я.
– Мама ее кому-то подарила, на юбилей!
Да, Фред бы такого поступка себе не позволил….
Наши маршруты не ограничивались походами вдоль обрывистого морского берега. Мы поднимались вверх по узким долинам безвестных речушек и перелезали через острые, как грань треугольного напильника водоразделы, цепляясь за чахлые деревья на склонах.
Как здорово стоять на самой вершине водораздела, возвышаясь над речными долинами и сверкающим на солнце морем! В такие минуты возникало ощущение полета и остро чувствовалось единство с окружающей природой, где нет смерти, а есть лишь вечный круговорот перерождения материи, которую оживляет бессмертная душа.
«В такую минуту и умереть не жалко», – думалось мне тогда.
Через день или через два, уже не помню; судьба предоставила нам такую возможность. Мы запаздывали, и Галина Ивановна решила срезать угол намеченного маршрута. Для этого надо было подняться на высокий берег, который снизу вовсе не показался нам крутым. Поначалу восхождение шло быстро; мы легко карабкались вверх и наискосок по береговому склону. Угол подъема постепенно увеличивался, но азарт не давал нам остановиться, ведь цель была совсем близко.
Внезапно из-под моей ноги сорвался камень, вызвав своим падением небольшую лавину. Взглянув вниз, я вдруг осознал, что мы висим на середине почти вертикальной стены, и под нами уже нет спасительного склона.
Здесь уже нельзя спуститься! Господи, зачем мы лезли не прямо, а наискосок?
Внизу испуганно закричала Галина Ивановна, задетая камнями, вероятно, она тоже осознала, в какую передрягу мы попали. До верхней части берега осталось около десяти метров, но как их преодолеть? Из-под ног выскочил еще один камень, но мне удалось найти другую опору. Сверху свисали какие-то длинные корни; я судорожно вцепился в них, желая удержаться.
– Отодвинься в сторону; на меня падают камни, – хрипло крикнула мне Галина Ивановна.
Мои телодвижения вызвали новый камнепад.
– Сними рюкзак, – прокричала внизу Галина Ивановна, – сбрось его; я приказываю!
«Легко сказать, брось! – молнией пронеслось в моей голове. – Для этого надо оторвать пальцы от склона, и тогда я упаду вниз и разобьюсь. Ну, нет; я еще молод, чтобы умирать…. Наверх! Любой ценой наверх»!
Из последних сил хватаясь за лопающиеся под моим весом корни, я чудом добрался до края обрыва и вцепился пальцами уже в травяной покров; ну, еще чуть-чуть!
Выбрался! Лежа на траве, я ухватил свою напарницу за воротник, помогая преодолеть последние сантиметры тяжелого подъема. И почему мы не взяли с собой веревку?
Теперь можно перевести дух! Трава в тундре сухая и мягкая, на ней так приятно лежать. Здешняя растительность красива; играют яркими красками какие-то крошечные цветочки, висят гроздьями созревшие ягоды голубики, и ждут осени бескрайние поляны заросшие, пока еще зеленой, брусникой.
Хотелось пить, но вода во флягах уже закончилась. Впрочем, голубика помогла преодолеть противную сухость во рту. «Господи, как же хорошо жить на этом свете»! - думал я.
К сожалению, долго отдыхать было нельзя; ведь попасть в лагерь можно только до темноты. Значит надо идти!
Ходить по тундре нелегко; она лишь в первый момент кажется ровной. На самом деле тундра состоит из множества травяных кочек, подвижные верхушки которых плотно прилегают друг к другу. Здесь надо ступать расчетливо, пропихивая ногу в глубину между кочками. Неверный шаг всегда может привести к вывиху или перелому, поэтому по тундре мы всегда ходили не спеша, а вот сейчас пришлось поторопиться.
