— Маргарита, попробуйте каждое утро говорить слова благодарности Высшему Разуму за то, что он подарил вам новый день, — начала она, вставая с кровати и путаясь в подоле длинной ночной рубашки. Зажав трубку между ухом и плечом, протопала в окну, выходящему в огород, чтобы открывающийся в лучах утреннего солнца пейзаж вдохновил ее на новые веские аргументы для клиентки.

— Суки-и-и!!! — завопила она и уронила трубку.

Следующие несколько секунд Клава судорожно решала, что предпринять: попытаться вылезти в огород через форточку или же, обувшись, выбежать через дверь. Но что-либо предпринимать было уже поздно. Зрелище за окном мало чем отличалось от лунного пейзажа. Лишь одинокие, торчащие из земли стебелечки напоминали о былом плодородии Клавкиного огорода. Куры сожрали все подчистую. Им хватило вчерашнего дня, чтобы уничтожить всю флору и превратить некогда цветущий островок в безжизненную пустыню. В тот день я заехала к Клаве уже после полудня, когда накал страстей спал и ярость шла на убыль. Клава водила меня по бывшему огороду и поясняла с горечью:

— Вот здесь была капуста, а здесь — болгарский перец. Все сожрали, сволочи! Даже хрен вон там у забора, и тот слопали.

— Да они у тебя теперь, считай, фаршированные. Режь да ешь! — не удержалась я, но Клавка не обиделась:

— Ха! Если бы! Отравимся. Вон, видишь?

Они все лилии пожрали! Токсикоманы хреновы!

Одно упоминание о лилиях вызывало у меня головную боль и приступы сладкого удушья.

Встречаются же извращенки, которые любят эти цветы!

Голенастые куры тем временем табунами носились по огороду, иногда прячась за сарай и подмигивая из-за угла.

— Мерзкие твари! — не унималась Клава.

В этот момент рыжий петушок суетливо выклевывал пестики и тычинки у последней, росшей чуть поодаль у туалета лилии, а серая курочка услужливо наступила когтистой ногой на стебель растения, чтобы кавалеру было удобнее достать до цветка.

— Вот вам и безмозглые создания! — заметила подруга и, по-моему, посмотрела на эту картину глазами психолога.

Закончив экскурсию побывшим плантациям, за чашкой кофе Клава развила свою теорию о том, что куры — это потомки динозавров, только до нее люди не были столь наблюдательными, чтобы заметить очевидное.

— Ну вот присмотрись к ним поближе, — на стаивала она, — эти ноги, когти, кожа…

Мое воображение, видимо, было не столь богатым, ко, вспоминая изображение птеродактиля из учебника по зоологии, я готова была провести некоторые параллели.

В общем, той осенью подруга осталась без овощей и пряностей. Но уныние было ей чуждо, а талант психолога направил эмоции в нужное русло.

— Это знак, — решила она. — Значит, в моей жизни появятся новые события, которые так или иначе отвлекли бы меня от огорода.

Так и вышло. Бурный осенний роман забрал у нее уйму здоровья и ничего не дал взамен.

Клавдия явилась через полчаса, когда небо окончательно затянуло тучами и в воздухе запахло дождем, даже куры успели куда-то скрыться.

— Вот так всегда, — сказала она. — Стоит мне сходить в баню, как тут же начинается дождь.

— Еще не начался. — Я посмотрела на лиловые тучи, нависшие над головой.

Подруга щелкнула электрочайником и пошла переодеваться. Я мысленно обратилась к дому через дорогу: что же такое там творится? Села у окна, достала маленький театральный бинокль, украшенный перламутром, и стала рассматривать особняк.

— На! — За спиной возникла Клавка с настоящим цейссовским биноклем в руке.

— Откуда такая роскошная оптика? — поинтересовалась я, меняя свой бинокль на ее.

— Дедушкин, — коротко ответила Клава.

— Он что, был шпионом?

— Нет, служил в НКВД.

Я изумленно посмотрела на подругу. Такая подробность из жизни ее родни была мне неизвестна. Клава молча развела руками, мол, а что?.. Бинокль оказался на редкость хорош, все-таки немцы знают толк в оптических приборах. Дом напротив был виден в мельчайших подробностях и производил противоречивое впечатление. То ли архитектор был приверженцем смешения стилей, то ли заказчик любил сказки и фильмы ужасов: домик, вернее сказать, замок, — под стать Дракуле-Сам доктор Франкенштейн мог бы позавидовать этому архитектурному чуду. Две каменные лестницы вели на высокое крыльцо, колонны из резного кирпича, входная дверь из настоящего дуба с огромным медным кольцом и заклепками. Вообще, обилие цветного металла потрясало. Купола, иначе не скажешь, венчавшие четыре сторожевые башни, покрыты медными листами, уже позеленевшими от соприкосновения с агрессивной окружающей средой в виде осадков. Медные шишки на ограде, бронзовые фигуры львов, украшающие или охраняющие дорожку от ворот к дому. Замок был до того уродлив, что невольно приковывал взор. Я бы, наверное, чувствовала себя в нем седьмой женой Синей Бороды.

Я так вжилась в образ, что заорала от ужаса, когда холодная липкая лапа легла мне на плечо.

— Ты с ума сошла? — оторопела Клава.

— Руки холодные!

— Ну да, я мыла посуду.

— А почему холодной водой?

— Да какая разница!

Мне всегда казалось, что разница есть, но Клава была особенной женщиной, и иногда ее заявления и высказывания ставили меня в тупик.

— Что-нибудь есть?

— Нет. Все, как обычно.

— Следи за окнами, — сказала подруга.

Окон в доме было не меньше сорока, больших и маленьких, круглых и высоких островерхих, готических. Вот приятно их мыть! Из-за одних окон не хотела бы жить там.

Тем временем стемнело. Ветер, налетевший неизвестно откуда, погнал по улице прошлогодние сухие листья, обрывки бумаги и мелкий мусор. Ветки деревьев застучали по крыше Клавкиного дома Вскоре первые крупные капли дождя забарабанили по окнам, и, наконец, хлынул настоящий ливень.

— Ты гляди, прогноз оправдался, — удовлетворенно заметила Клава.

Где-то раздался противный звук, как будто застучали по жести.

— Это в тазик капает, — словно прочла мои мысли Клава. — Крыша-то протекает, вот я тазик и подставила.

— А что, твои Мерлины не могут залатать кровлю? — спросила я.

— Это они по виду Мерлины, а по сути — настоящие гоблины, их не допросишься, — вздохнула подруга.

А я бы заставила таких здоровых балбесов потрудиться на благо семьи. Нет, в квартире все-таки жить легче Есть соседи, ЖЭК или РЭУ в конце концов. Жизнь в своем доме — постоянная борьба за выживание. А если дом к тому же большой…

Я вспомнила о причине моего визита — наблюдение за домом напротив — и снова поднесла к глазам шпионское снаряжение. Сердце мое екнуло: на втором этаже светилось окно, как будто кто-то зажег фонарик или свечу. Свет появлялся в одном окне, исчезал и появлялся в другом. Похоже, кто-то шел через анфиладу второго этажа. Но кто бы это мог быть? Привалова не стала бы лазить в потемках по дому. Он и при свете дня производил гнетущее впечатление. Частичное отсутствие внутренней отделки, голые окна и пролеты лестниц не создавали ощущения уюта.

Когда здесь поработает команда дизайнеров, вероятно, в него можно будет входить без содрогания и внутреннего протеста.

— Пойдем! — Клавкин голос опять отвлек меня от размышлений. — Пойдем посмотрим, кто там!

— Ты с ума сошла? Я что, похожа на Баффи — победительницу вампиров? На что ты меня толкаешь, а вдруг это опасно?

— Да мы возьмем с собой Лорда! Он уже давно не гулял и не охотился.

Надо сказать, что прогулки Лорда всегда оборачивались охотой на местных котов, и какой-нибудь из них непременно заканчивал свою кошачью жизнь в пасти дога. Ну не любил он кошек! Сердобольная Клава вздыхала, когда Лорд возвращался с прогулки с добычей, которую он гордо клал к ее ногам. Очередную жертву закапывали в огороде и долго объясняли псу, что его отношение к фауне негуманно Странно, но на кота, жившего в доме, черного и жилистого Ксенофонта. Лорд не нападал. Может быть, уважая его боевые заслуги, — кот в драке потерял глаз, а может, относясь к нему, как к домашнему имуществу, которое дог должен был охранять.