Один из ведущих идеологов либерализма Ф. Хайек в книге «Дорога к рабству» посчитал, что основной чертой западной цивилизации «является уважение к личности как таковой, т. е. признание абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека в сфере его жизнедеятельности, какой бы специфической она ни была…» (Хайек. Ф. Дорога к рабству. М.: Экономика, 1992. С. 8). Либерал с такой трактовкой согласится, а демократ — нет. Его не устроят безапелляционные выражения «уважение к личности как таковой» и «признание абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека», тем более «какой бы специфической она ни была». На практике получается, что государство уважает и заставляет уважать общество любую асоциальную личность — лентяя, алкоголика, садиста, криминального авторитета и т. д. «Абсолютный суверенитет» оборачивается пресловутой толерантностью, позволяющей чувствовать себя комфортно в западном социуме деградантам всех мастей. В соответствии с таким подходом современный кинематограф активно возвеличивает преступный мир. Оно и понятно, разве профессиональный киллер не достоин уважения в сфере его жизнедеятельности, исходя из признания «абсолютного суверенитета наклонностей человека»?
Другой классик либерализма Л. Мизес в книге «Либерализм в классической традиции» охарактеризовал учение так: «В конечном счете либерализм не имеет никакой иной цели, кроме как повышение материального благосостояния людей, и не касается их внутренних, духовных и метафизических потребностей» (Мизес Л. Либерализм в классической традиции. — М.: «Начала-Пресс», 1994. С. 9). И это редукция (упрощение) не преувеличение автора или неудачно выражение: на примере либерализованной России мы видим этот посыл в действии со всеми вытекающими из этой «простоты» последствиями в сфере культуры, морали и науки.
Либералы объясняют такой подход к обществу следующим образом: «Не от пренебрежения к духовным благам либерализм занят исключительно материальным благополучием человека, а от убеждения, что самое высокое и глубокое в человеке не может быть затронуто никакими внешним регулированием» (Там же, с. 10). А потому, если кто-то захочет танцевать в храме или рубить иконы на «перфоманс», то вмешиваться не стоит. Общество само разберется. Так и происходит, но пока общество морально здорово, а если нет…? Но для либерализма нет понятия «больного» или «здорового» общества, ведь либералы исходят из понятия саморегуляции — само заболело, само и вылечится, лишь бы свободе не мешать. Именно поэтому — из-за политики невмешательства — либерализм может стать фактическим защитником деградационных процессов, что и происходит на практике.
Один из идеологов «преодоления истории» модный философ Ж. Бодрийяр в статье «Патафизика 2000 года» написал: «Есть различные правдоподобные гипотезы о том, что касается… исчезновения истории. Выражение Канетти "человечество вдруг покинуло реальность" подразумевает некую скорость, подобную тому, какая требуется телу, чтобы освободиться от притяжения звезды или планеты. Следуя за этим воображением, можно полагать, что речь идет об известном ускорении технологических, событийных и медиа-потоков современности, а также о скорости других экономических, политических и сексуальных перемен, что задали тот небывалый темп освобождения, который и выбросил нас из сферы, относящейся к реальности, к истории… Вне этого гравитационного притяжения, которое держит тела в их орбите, все атомы смысла теряются или самоосвобождаются. Каждый одиночный атом следует своей собственной траектории к бесконечности и растворению в пространстве. Это — точная иллюстрация жизни современных обществ…»
Фактически это описание социальной энтропии через доведение свободы до абсолюта — свободы самогибели. Освобождая человека от «пут» культуры и морали, от привязанностей к семье и родине, люди и вправду становятся совершенно свободными. После чего остается одно — распад атомизированного, лишенного скреп общества, его гибель и замена другим — традиционным обществом. История и вправду кончится, о чем в 1990 году провозгласил философ Ф. Фукуяма, но только история демократии. И либерализма, кстати, тоже. Очередной исторический цикл вполне может завершиться атомарным распадом деградировавшего социума, после чего начнется очередная глава истории человечества — история «нового средневековья».
При оценке либерализма как-то забылось, что если демократия родилась три тысячи лет назад, то либерализм появился много позднее. Как интеллектуальное явление либерализм появился в Западной Европе, а рождение как политического течения относится к эпохе Просвещения (XVIII век). Ни античность, ни демократия феодализма (Ганза, итальянские города-республики, Новгород) либерализма не знала. Это значит, что явление либерализма связано с неким определенным уровнем общественного сознания. Каким? Рождение либерализма обусловлено формированием в обществе политического понятия о гуманизме. Поэтому в рабовладельческом и феодальном обществе, в эпоху рабов и крепостных, условий для возникновения целостной практики либерализма не было. Конечно, появлялись отдельные личности с либеральными настроениями, и даже целый исторический период — эпоха Возрождения — связан с гуманизмом, и ее представителей называют «гуманистами». Но они не были либералами. Да, гуманисты ставили в центр земной жизни Человека с его потребностями, чаяниями и отвергали средневековую аскезу. Но это было больше философское, мировоззренческое, чем правовое обоснование положения личности в обществе и государстве. Условия для обоснования прав граждан — политических и экономических, на чем стал специализироваться либерализм, возникли, когда капитализм набрал силу. Этот период пришелся на конец XVIII века и получил название эпохи Просвещения.
Эпоха Просвещения — время разворачивающейся борьбы с наиболее варварскими способами социального управления и внеэкономической эксплуатации, которыми были обременены прежние типы цивилизаций. Одновременно, в экономике возникли условия для отхода от идеологии меркантилизма с ее политикой жесткой таможенной защиты внутреннего рынка от иностранных товаров в пользу свободной торговли и предпринимательства, как внутри страны, так и в мировом масштабе. Причина тому — технический и промышленный прогресс, положивший предел эффективности средневековой практики автаркии — натуральному хозяйству. Но во главе экономических свобод стояли пока что не либералы, а демократы.
Либералами стали называться общественные деятели, выступающие за распространение гражданских прав на все категории населения их лишенные. В этот период демократы вступили в союз с либералами против традиций феодализма и державного абсолютизма. Каждая из сторон решала свои задачи, помогая друг другу. Но разница между союзниками сохранялась.
Кто такие демократы, и в чем сущность демократии? Демократия родилась в античности как союз товаропроизводителей, созданный ради защиты своих специфических интересов. Античный полис — это община свободных собственников (граждан), работавших на рынок и создавших свое государство, чтобы защищаться от внешних врагов, решать общественно-значимые задачи (например, строительства храмов, дорог) и т. п. Ради этого на регулярно собираемых народных собраниях, куца допускались лишь собственники производительного имущества, избирались должностные лица: командиры войска, судьи, управленцы полиса. Выборными лицами комплектовались исполнительные органы (магистраты) и законодательное собрание (буле, сенат). Несобственники гражданских прав (голосовать, быть избранными на государственные должности) не имели.
В классической демократии право выбирать надо было заслужить, в либеральной демократии его получают все по достижении 18-летнего возраста. Выражение «поражение в правах» потеряло смысл. Лишь умалишенные и осужденные лишены право выбирать. Как знать, не придет ли время, когда и это посчитают нарушением «прав человека»…
Государство граждан в Греции и Риме следовало политике экспансионизма. Оно и понятно: наличие в полисе большого числа бедных граждан подрывало социальную стабильность государства. То, что считалось в «восточных» обществах нормальным, для античных демократий было неприемлемым. Поэтому греческие полисы активно основывали колонии для избыточного населения, вели обширную внешнюю торговлю, а также войны, захватывая рабов. В этой системе не было места для либералов.
