Напряженность боя не снижалась. Оборона противника носила очаговый характер и была глубоко эшелонированной, однако всё же чувствовалось, что она готовилась поспешно. Десантники сравнительно легко подходили к обнаружившим себя немецким огневым точкам и уничтожали их одну за другой. Немцы стреляли трассирующими пулями, и бойцы видели не только направление огня, но и место, откуда он вёлся. В такой обстановке наши солдаты, действуя группами, проявляли разумную инициативу и находчивость. Наше руководство боем заключалось главным образом в том, чтобы части строго выдерживали заданное направление – прежде уже бывали случаи, когда увлечённые схваткой подразделения отклонялись в сторону.
В ряде мест противник имел в своих окопах по 2-3 ракетчика. Как только десантники приближались к ним, пущенные ракеты указывали направление для обстрела. Тут же немцы сосредотачивали на наступающих огонь с разных направлений.
Встречались нам на пути и танки, они также открывали огонь, однако в темноте, даже на близком расстоянии от нас, ничего толком не видели и стреляли в только туда, куда им указывали пущенные ракеты.
На группу таких ракетчиков налетели и мы со штабом. Как только была выпущена ракета, издалека последовал выстрел. Нам ничего не оставалось, как только быстро проследовать дальше. В это время немецких ракетчиков, не успевших укрыться в окоп, вторым выстрелом поразил свой же танк.
Мне приходилось проводить много ночных боёв и всегда они имели ту особенность, что мы, атакующие, несли значительно меньшие потери, нежели атакуемый нами противник. Так было и на этот раз. Нужно всегда помнить одно правило: ночь не любит шума. Только при соблюдении тишины будут достигнуты внезапность удара по противнику и успех в атаке.
Фронт нашего наступления между тем продолжал расширяться. В ходе боя 23-я бригада потеснилась на фланги и из неё образовались две подгруппы.
Первая подгруппа – 2-й ПДБ, артдивизион и сапёрная рота. Подгруппа наступала в направлении Выселки, Даниловичи, Хлыстовка и далее на лес южнее деревни Жилино. Старшим подгруппы был ПНШ-1 капитан Гогошин.
Вторая подгруппа – 3-й и 1-й ПДБ. Эти батальоны наступали в направлении Дмитриевка, Жмудовка и далее также на лес южнее Жилино. Старшим здесь был майор Гурин.
Штаб 23-й ВДБ продолжал продвигаться в центре вместе со штабом 4-го ВДК, где вела успешное наступление 211-я бригада. Так как командир корпуса подчинил её перед началом боя мне, то не было необходимости менять направление своего движения и штабу моей собственной бригады.
В ходе боя нам стало известно, что мы атакуем оборону 211-й пехотной дивизии немцев. Преодолевать сопротивление этой дивизии пришлось на глубину четырёх километров. Наконец, прорвав боевые порядки врага и не встречая больше никакого сопротивления, десантники устремились к лесу южнее деревни Жилино. Стало светать.
В течение всей ночи мы вели тяжёлый и напряжённый бой. Многие из нас, в том числе и я, были по нескольку раз ранены.
Уже когда мы прорвали вражескую оборону и быстро приближались к лесу, слева от себя заметили группу нашей конницы. Обогнав нас, кавалеристы ускакали в юго-восточном направлении.
К пяти часам утра 16 июня все части корпуса сосредоточились в лесу. Не было только правой подгруппы 23-й ВДБ, но через час и она прибыла. Капитан Гогошин доложил, что в Даниловичах его бойцы неожиданно налетели на какой-то немецкий штаб, полностью его уничтожили, захватили знамя, штабные документы, насколько автомашин, много лошадей и другое имущество. Автомашины оказались с посылками для немецких солдат. Посылки были из Греции, их доставила накануне вечером в село немецкая «фельдпост» – военная почта. В каждой посылке находилось по куску торта, сигареты, табак, консервы и мелкие предметы. Пакеты были лёгкие, но объёмистые. Если при захвате деревни Быки мы ели колбасу и колбасные консервы из Дании, шпроты из Португалии и Марокко, то теперь враги любезно приготовили нам «на закуску» торты греческие, табак турецкий, сигареты, кажется, египетские. Часа через два после нашего прихода в лес ко мне подошёл старший переводчик корпуса и поздравил с успешным разгромом штаба 398-го пехотного полка 211-й немецкой дивизии. При уничтожении немецкого штаба особенно отличились бойцы артиллерийского дивизиона во главе с его командиром, старшим лейтенантом Оробцом. В Даниловичах мы потеряли только одного человека убитым и троих ранеными. Немцев тут было уничтожено более сотни, в том числе много офицеров. Общее руководство боем осуществлял капитан Гогошин.
В лесу немцы нас не беспокоили. Их авиация не появлялась – видимо, она действовала на другом направлении. Мы пока приводили себя в порядок, проверяли состояние частей и подразделений и оказывали помощь раненым. Больше всех понёс потерь 1-й ПДБ. Ему пришлось наступать на самом тяжёлом участке, однако свою задачу он успешно выполнил. Перед началом боя в батальоне было З66 человек, а теперь стало 329. При переходе через Варшавское шоссе погиб начальник санслужбы бригады капитан Лебедев. Установив связь с жителями деревни Жилино, мы смогли дать нашим раненым молоко и горячую пищу.
В ходе переговоров со штабом Западного фронта и штабом армейской группы стало известно, что штаб армейской группы во главе с генерал-лейтенантом Беловым и штаб 2-й гвардейской кавдивизии шоссе преодолеть не сумели. Такая же участь постигла и 329-ю стрелковую дивизию во главе с майором Солдатовым. О 8-й ВДБ и комиссаре корпуса Оленине никаких сведений не поступало. Где они находится, никто не знал, и с началом боя перед Варшавским шоссе обязанности комиссара 4-го ВДК стал исполнять полковой комиссар Шербина. Этот энергичный и неутомимый человек успевал бывать всюду, воодушевляя весь личный состав на успешное выполнение боевой задачи.
В сложившейся обстановке штаб Западного фронта приказал десантникам задержаться в лесу и помочь прорваться через шоссе оставшимся группам. Зная, что наш дальнейший путь лежит на восток, к совхозу «Красная звезда», мы выслали разведку – роту 3-го батальона 23-й ВДБ. Роте было дано указание вести скрытное наблюдение и в бой с противником не вступать, разведку закончить к утру 17-го июня. Утром командир роты доложил, что на пути к совхозу в деревнях накапливается всё больше немцев и в ряде мест они роют окопы фронтом на запад. Были замечены у противника и танки. В двух местах разведчиков обстреляли, хотя они утверждали, что ничем себя не выдали. Видимо, так оно и было. Те, кто воевал, хорошо помнят, что немцы любили стрелять и пускать ракеты при малейшем подозрении или даже без него. У них своеобразная дисциплина огня. Ночью они, как правило, пускают ракеты и периодически открывают беспорядочный огонь. Мы этим часто пользовались и, незамеченные врагом, проходили туда, куда нам надо.
Полученные сведения о противнике были передали в штаб фронта. Одновременно мы сообщили и о том, что попыток прорваться через Варшавское шоссе со стороны тех, кто остался по ту его сторону, не было. Мы готовились поддержать их при прорыве двумя батальонами 211-й ВДБ, однако ночь на 17-е июня прошла спокойно. Из штаба фронта нам передали, что командир 4-го ВДК может в дальнейшем действовать по своему усмотрению, в соответствии со складывающейся обстановкой. Сведений о 8-й ВДБ штаба фронта не имел.
Распоряжение о самостоятельных действиях корпуса нас вполне устраивало, ведь до сих пор командир 4-го ВДК подчинялся Белову и должен был руководить своими десантниками в соответствии с его указаниями. В создавшейся обстановке такое подчинение нас не просто связывало, а ставило в чрезвычайно затруднительное положение. Получив разрешение на самостоятельность действий, командир 4-го ВДК тотчас отдал приказ о подготовке к маршу.
Направление предстоящего марша личному составу сообщалось, осведомлены были лишь несколько человек. Мы предполагали продвигаться в южном направлении. По имеющимся у нас данным, противник ожидал нас на востоке и готовился там к бою, а на юге всё было спокойно.
