А атаки воистину были вялыми. Командиры Майно не стали тратить силы на никому не нужные укрепления, оставив рядом для прикрытия лишь небольшие отряды - несколько панцирников и арбалетчиков. Захваченных башен было достаточно для спуска солдат со стены в город. Плюс к тому десятки лестниц вытянули с наружной стороны и спустили внутрь. Умело, как на учениях, пехота Майно карабкалась по толстым дубовым перекладинам сначала вверх, а потом вниз, растекаясь по пристенным улочкам и спешно строясь в боевые порядки. Захваченные ворота распахнули настежь, и теперь через них маршировали свежие ряды нападающих, еще не утомленные скоротечным боем. Перебравшиеся через стену быстро, но четко перемешивались с ними, так что на одного запыхавшегося солдата вскоре приходилось по два-три свежих.
Несмотря на первый успех, битва за Крестоцин еще не окончилась. Не ожидавшее внезапной ночной атаки командование гарнизона оставило на ночь на стенах лишь небольшую часть солдат, скорее многократный караул, чем настоящую охрану. И уже из казарм и собственных домов тянулись защитники, даже во тьме прекрасно ориентирующиеся на извилистых крутых улочках, знающие каждую пядь и могущие драться здесь с закрытыми глазами. Разбуженные трубящими по всему городу рогами, горожане хватали дреколье, пики, луки, а кое-кто - и арбалеты, и бежали к стене, полные неистового желания дать отпор вторгшимся грабителям. И темнота, под покровом которой нападавшим удалось сходу взять стену, превратилась для них из спасительной в убийственную. Колдовские шарики не столько освещали местность, сколько слепили глаза, тяжелые доспехи не давали двигаться быстро, и вскоре армия Майно безнадежно завязла в массе уличных драк. Из темноты свистели стрелы, нет-нет, да находившие щель в доспехах. Каждый забор, каждый амбар превратился в маленькую крепость, и тяжелые панцирники лишь бессильно махали своими длинными мечами, пытаясь достать бивших сверху копьями защитников. Зажигательные шары действовали плохо - в прошлом Крестоцин не раз выгорал дотла от случайной искры, и теперь большую часть строительного дерева в городе пропитывали колдовскими огнеупорными составами. Это заметно пополнило карманы многочисленных магов-травников, но сейчас оправдало себя. Да и не дикие жугличи, не знавшие цену городскому добру, штурмовали Крестоцин. Город, по возможности, требовалось захватить целым - таков был категорический приказ, и командиры знали, что с ними сделают за его невыполнение.
Стремительная ночная атака захлебнулась. Через ворота вливались все новые и новые солдаты Майно, неспешно переваливались огромные элефанты с боевыми башнями на спине, но со всего города к стене бежали солдаты и простые горожане, намеренные защищать свои семьи и добро. Силы оказались примерно равными, но на стороне защитников оставалось знание местности, а также сознание того, что отступать некуда. Нападавшие же, измотанные дневным и ночным маршами, не могли долго драться с прежним напором. Через пару часов после начала штурма их ряды дрогнули и начали медленно пятиться обратно к стене, тут и там оставляя на земле трупы своих солдат. Обрадованные защитники с яростным ревом бросились вперед. Еще немного - и коварный враг будет разбит, уничтожен, обращен в бегство, и лишь особо везучие сумеют уйти живыми.
И в этот момент Майно нанес удар с тыла.
Располагаясь в ставке в десятке верст от города, он внимательно отслеживал на карте все перемещения своих и крестоцинских сил. Тут и там мелькали летучие мыши, гораздо крупнее и сильнее Злобного Ыха. От их зачарованных глаз тянулись невидимые нити к связным магам, а сознание тех, в свою очередь, замкнулось на Майно. Ни один человек, ни даже орк не смог бы выдержать такого напряжения, но Майно не был человеком.
Дождавшись, пока все силы защитников стянутся к стене и воротам, он подал сигнал капитанам судов, под покровом ночи подошедшим почти вплотную к берегу. Не только тролли Островов умели использовать пловцов-диверсантов. В темноте несколько десятков человек под водой, лишь изредка всплывая на поверхность для дыхания, добрались до берега. Их вооружение составляли лишь длинные кинжалы, чьи ножны с отвинчивающимися наконечниками служили дыхательными трубками. Лишь некоторые несли карманные арбалеты с отравленными стрелками, их острия до времени заботливо прикрывали плотные колпачки. Впрочем, даже этого оружия им хватило с избытком. Практически все солдаты из порта, даже команды кораблей и расчеты катапульт, сейчас дрались у стены, и оказывать сопротивление морскому десанту было попросту некому. Немногие часовые умерли, не успев даже разглядеть нападавших. Загрохотали барабаны, тяжелая цепь, перекрывающая вход в горловину бухты, величаво опустилась в глубину, и тяжелые десантные корабли с выстроившимися в готовности на палубе пехотинцами один за одним начали втягиваться на внутренний рейд города. Вскоре сапоги панцирной пехоты загрохотали по дереву пирсов.
Когда над горизонтом показался пока еще невидимый в городе краешек солнца, а все вокруг залил неяркий утренний свет, Майно снова подал сигнал. В небе над городом вспыхнуло несколько клубов красного дыма. Измученные солдаты у стены мгновенно перестроились. Оказавшиеся в передних рядах из последних сил насели на защитников. Остальные, на мгновение получив передышку, сорвали с поясов маленькие кожаные фляги и одним глотком опорожнили их содержимое. Спустя мгновение маневр повторился. Во флагах содержалась настойка из нескольких трав, в число которых входила невзрачная полынь алкан, что росла на болотах на севере материка, а также болиголов, коровняк и еще несколько не слишком красивых, но весьма интересных по химическому составу растений. Глоток этого чудовищного зелья чудесным образом восстанавливал силы даже умирающего от истощения и жажды человека. Выпивший на время получал силу двоих, бесстрашие кабана-секача и почти полную нечувствительность к боли. Среди побочных эффектов числились примерно полупроцентная вероятность остановки сердца, разрушенная печень (при частом употреблении), а также полная вымотанность и страшная депрессия спустя пару часов. Впрочем, в массовом порядке это снадобье, называемое в узких кругах мертвой водой, применялось впервые, так что солдаты Майно о последствиях не знали. Зато они почувствовали невиданный прилив сил. Почти мгновенно роли в очередной раз поменялись: измотанные немногим меньше атакующих защитники города снова начали отступать.
И в этот момент с бухты раздался вой тревожных сирен. Горожане растерянно оглядывались, и оружие выпадало у них из рук. Бухта кишела силуэтами чужих кораблей, черными на темно-сером, тонкие ручейки вражеских отрядов с пристани разливались по городским улицам. Над складами поднимались густые клубы дыма: с кораблей Майно выгрузили и подожгли тюки специально для этого собранных палых листьев, веток, травы и прочего сора, политые для пущего дыма специальным составом. Ряды защитников заколебались, многие бросали оружие и в страхе бежали, надеясь найти хотя бы временное убежище в пока еще своих домах. Многие падали на колени и просили пощады - и действительно ее получали. Солдаты Майно не обращали внимание на сдавшихся. Они, одурманенные зельем, искали настоящего врага, несущего угрозу, которого можно смять, растоптать, раскатать в тонкий блин. Даже профессиональные наемники ужасались и отступали, увидев бешеное пламя в глазах такого противника. Впрочем, битва за город была проиграна, и умирать резона уже не оставалось. Поэтому один за другим горожане бросали оружие на землю и сами бросались ничком, прикрывая головы руками в знак прекращения сопротивления. Не прошло и часа, как сражение почти закончилось. В город неспешным шагом входили легковооруженные оккупационные части. Их задачей являлось сменить штурмовиков к тому времени, как те начнут без сил падать на землю. К полудню город полностью принадлежал Майно, а жители затаились по домам, с ужасом ожидая своей судьбы.
В тот момент, когда на стену полетели стальные кошки, Хлаш напряженно вглядывался в темноту, пытаясь понять, мерещатся ли ему легкие быстрые тени и подозрительные шорохи, или же это ветер играет травой и редким кустарником. В это время в черном небе над городом вспыхнул клубок мертвенно-белого огня. По чистой случайности один из первых осветительных зарядов, пущенных из пращи, просвистел у тролля прямо над макушкой. Попади он в голову - и повествование можно было бы, пожалуй, заканчивать. Но заряд ударился в балку галереи позади тролля и тут же ярко вспыхнул. Густая горящая жидкость неторопливо поползла вниз по дереву, медленно обугливая его, а Хлаш уже лежал ничком на занозистом полу, пытаясь приспособиться ко внезапной смене освещения.
