— Как у вас дела на фронте, — спрашивал он в надежде, что ответ окончательно подтвердит его мнение, но Валико был осторожен.

— Затишье, кажется.

Один раз только за весь переезд на горизонте показался дымок парохода и они пересекли белесоватую полоску — след от судна. На четвертые сутки показались туманные очертания гор и в полдень, под легким норд-остом, входили они в Новороссийский порт. Выехавший катер особого отдела провел их мимо мола и около четвертой пристани фелюга, бросила якорь, ожидая осмотра. Валико никогда еще не был в Советской России и с любопытством глядел на новых людей, так решительно и уверенно делавших свое дело на берегу.

После докторского опроса сотрудники особого отдела, три военмора и два портовых рабочих, запросто поздоровавшись с Мамедом, уже не в первой наезжавшим в Новороссийск, обратились с вопросом к Валико: но тот, помня наставления Андрея, стал нарочито громко рассказывать какую-то нелепую историю и, сбившись, понес такую околесицу, что один из моряков, махнув рукой на все объяснения, и повел его в особый отдел. Мамед, что-то шептавший во время допроса одному из матросов, ехидно посмотрел ему вслед. По дороге Валико заметил небольшую юркую фигуру, с бегающими колючими глазками и неспокойным лицом, испуганно смотревшую на него.

— Кого это вы, товарищ, ведете, — спросил маленький человек, подходя к конвоиру.

— А вам, товарищ Кириакопуло, обязательно все нужно знать, — отозвался моряк. Не видите разве, беляка заполучили с турецкой фелюги.

— «Кириакопуло» — мелькнуло в голове у Валико. Не тот ли самый?

А Кириакопуло точно ударило: «не ко мне ли?» И, заметив, что задержанный смотрит на него, дружно подмигнул и злобно покосился в сторону матроса.

Валико насторожился. Когда они вошли в караульное помещение и сопровождающий докладывал о приводе, Валико нагнулся к греку и шепнул ему пароль Войтинского.

Юркие глаза Кириакопуло забегали по всем углам и, боязливо озираясь, он произнес отзыв.

— У вас при себе «вредные» бумаги есть. Давайте скорей.

Валико замялся, но в этот момент его вызвали в другую комнату.

Короткий разговор с комендантом, недоверчивые вопросы и, наконец, телефонный звонок к Клячко.

В то время, как посланный по делам в город Кириакопуло бегал по улицам, путая все поручения и лихорадочно обдумывая план освобождения Валико, тот подробно и обстоятельно описывал Клячко план захвата Новороссийска белыми. Один из пакетов Войтинского, адресованный «Парикмахеру», содержал ряд ценнейших документов. Были точно указаны предполагаемые места высадки десанта и давались определенные инструкции.

Над столом нависло несколько фигур, сосредоточенно разглядывавших карты побережья.

Молчание нарушали только взволнованные восклицания и короткие вопросы. Судя по письму, до десанта оставалось около месяца.

— Однако, кто же этот «парикмахер», — спросил Клячко, когда общая картина готовящегося наступления стала ясна.

— Один из ваших сотрудников, — ответил Валико, обращаясь к Бондаренко, начальнику особого отдела, — некий Кириакопуло.

— А, черт, — опомнился первый Бондаренко и, вскочив, как ужаленный, с силой хватил кулаком по столу. Он сейчас в городе, нужно послать за ним.

В комнате наступила давящая тишина. Всем было ясно, что значит иметь шпиона в такой организации.

— Тише, тише, товарищ, — остановил его Валико, — грек никуда не убежит: он видел, что я арестован и, без сомнения, захочет со мной снестись. Кроме того, в этих бумагах только одна сторона дела.

— Товарищ прав, поддержал Клячко, — представьте это дело нам.

И, переговорив вполголоса с Бондаренко и Валико, Клячко ушел.

Валико был отведен в одиночную камеру и к вечеру его посетил Кариакопуло. Худощавое лицо грека дергалось в хитрую усмешку.

— Вы спасены, — объявил он Валико, — я назначен следователем и ваше дело поручено мне. Вас уже обыскивали.

— Да, но ничего не нашли. Адресованное вам письмо я запрятал на фелюге.

— Но ведь турок мне не поверит: он сразу увидит, что я грек.

— Да, Пожалуй, вы правы, Мамед ярый кемалист. Постарайтесь освободить меня.

Кириакопуло задумался. Затем спросил:

— Что вы им говорили?

— Говорил что — моторист, у белых не служил, еду на родину.

— Ну тогда я вас удостоверю и поручусь. Я здесь пользуюсь большим уважением и мне сразу поверят.

И, самодовольно причмокнув языком, Кириакопуло скрылся за дверьми.

На следующее утро караульный начальник вызвал Валико к коменданту и тот, проделав всю процедуру освобождения, отпустил его на все четыре стороны.

Кириакопуло уже ждал в условленном месте. Нетерпеливо распечатав письмо и прочтя точные указания места и времени десанта, он улыбнулся; но затем побледнел и выронил листы на пол: в дававшихся ему инструкциях от него требовали быстрых и решительных действий, сопряженных с большим риском, а вот этого-то последнего Кириакопуло никогда не любил.

— Я знаю содержание этого письма, — сказал ему, еле сдерживая смех, Валико. — Десант будет высажен через два дня и мне поручено помочь вам во всей этой операции, так что часть работы вы сможете возложить на меня.

— Да, да… бормотал Кариакопуло— очень много дел в городе… я не могу выехать… мое отсутствие заметят…

— Я в полном вашем распоряжении.

— Ну, тогда вы поедете в горы, — обрадовался трусливый шпион, — и переладите «зеленым» диспозицию. Вы человек, военный, помогите-ка составить ее.

Поработав около часа над картой, Валико знал точное расположение «зеленых» отрядов и под его диктовку, в соответствии с только что прочитанными инструкциями, была составлена диспозиция.

Кириакопуло облегченно вздохнул, развалился на кресле и, расставив циркулем свои короткие ноги, начал обдумывать план переезда на конспиративную квартиру...

Кириакопуло погнал рысью.

В это время Валико и Клячко встретились за широкими постройками складов около мола.

Клячко стоял неподвижно, точно в землю врос. И, сдвинув брови, напряженно слушал. На только что закончившемся заседании ему было поручено провести план захвата белозеленых, и он сосредоточенно взвешивал все шансы на успех.

— И так, по нашей диспозиции шоссе у моста и «Волчьи Ворота» под Геленджиком послезавтра на рассвете будут заняты зелеными, — говорил, волнуясь, Валико, — хватит ли у вас сил, чтобы встретить их сразу и достойно.

Клячко с минуту помолчал, потом дернул бровью, скосил глаза и переступил с ноги на ногу.

— Езжайте скорей, Валико, и завтра к утру возвращайтесь. О достойной же встрече не беспокойтесь.

Валико предстояло проехать верст сорок с лишним по шоссе, а затем пешком или на лошади двинуться в горы. Нельзя было терять ни минуты, но надо было во время пути остаться незамеченным и это значительно осложняло задачу.

— Автомобиль у вас есть, — спросил он Клячко.

— Но вам нельзя…

— …сидеть в автомобиле, — перебил его Валико, — я буду лежать внутри, покрытый брезентом.

Через четверть часа, обдавая прохожих пылью и жаром, автомобиль уносил Валико по извилистому шоссе. Лежать было неудобно. Но подняться Валико не решался. По дороге тянулись арбы, плелись прохожие.

Через полтора часа машина замедлила ход, подъезжая к Геленджику и, свернув за кусты, остановилась.

— Завтра в 7 утра встречайте, — сказал, разминая ноги, Валико.

Валико пересек живописный городок и, пройдя по данному ему Клячко адресу, встретил старика-крестьянина, возившегося с чем-то во дворе. Тот с трудом прочел записку и старческие глаза его метнулись злобой.

— Двух сыновей у меня белые убили, дочь изнасиловали… Чем могу помочь?

И, разузнав в каком направлении едет Валико, старик подробно объяснил ему дорогу и вывел ему лошадь.

Проехав верст восемь, Валико повернул вправо и едва заметной тропинкой стал взбираться в гору.