Изысканные манеры всегда отличали Мервина Селкирка. Вот и сейчас он повернулся к Норде Эллисон, вежливо произнес: «Пожалуйста, извини», – нагнулся к своему семилетнему сыну и влепил ему пощечину.

– Юный джентльмен, – пояснил он, – не должен перебивать, когда взрослые разговаривают.

Затем Мервин Селкирк откинулся в кресле, зажег сигару и повернулся к Норде Эллисон:

– Так что ты говорила?..

Однако Норда не могла продолжать. Глядя в глаза униженного ребенка, она внезапно поняла, что отец не впервые ударил его подобным образом.

Мальчик с трудом сдерживался, чтобы остаться «маленьким мужчиной» и не расплакаться. Он молча направился к выходу, у самых дверей остановился, произнес: «Простите меня» – и вышел из комнаты.

– Это все влияние его матери, – объяснил Мервин Селкирк. – В теории она верит в дисциплину, но не утруждает себя тем, чтобы применять необходимые меры на практике. Когда Роберт возвращается от нее из Лос-Анджелеса, мне приходится прилагать немало усилий, чтобы привести его в норму.

Тяжкая сцена внезапно открыла Норде истинное лицо Мервина Селкирка. Добродушие, улыбки, вежливость, изысканные манеры были всего лишь маской. Под слегка презрительным и слегка надменным отношением к миру скрывались садизм и безграничный эгоизм, чуть прикрытые показной вежливостью.

То, с какой мгновенной ясностью открылся ей характер Мервина Селкирка, поразило Норду. Она резко поднялась.

– Я устала, Мервин, – сказала она. – Боюсь, мне придется тебя покинуть. Я весь день мучаюсь головной болью. Мне лучше пойти домой, принять аспирин и немного отдохнуть. Это должно помочь.

Селкирк тоже быстро встал. Левой рукой он сильно сжал ее запястье.

– Мне кажется, Норда, что голова у тебя разболелась только что, – заметил он.

– Да, Мервин.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Нет.

Мгновение он медлил, совершенно так же, как минуту назад, перед тем как ударить ребенка. Норда чувствовала, что он готовится напасть.

Атака последовала безо всякой подготовки.

– Я вижу, тебе это не по силам, – заявил он.

– Что мне не по силам?

– Воспитание ребенка. Ты слишком мягка.

– Я не такая уж мягкая, Мервин, но есть разные способы наказания детей. Роберт – чувствительный мальчик, умный и гордый. Ты мог бы подождать, пока я уйду, и потом объяснить ему, что невежливо перебивать взрослых, когда они разговаривают. Я не сомневаюсь, он бы все понял. Но ты поступил иначе, ты оскорбил его в моем присутствии, унизил его чувство собственного достоинства и…

– Достаточно, – холодно перебил Мервин Селкирк. – Я не нуждаюсь в советах незамужней женщины, как следует наказывать детей.

– Кажется, я только теперь по-настоящему тебя увидела, – призналась Норда.

– Нет, ты меня еще не знаешь, – угрожающе и жестко произнес он. – Я хочу тебя, и я всегда получаю то, что хочу. Не надейся, что у тебя получится так просто взять и уйти от меня. Кстати, я заметил, что последнее время ты частенько упоминаешь имя некоего Бенедикта, что работает вместе с тобой. Ты, должно быть, и сама не осознаешь, как часто его цитируешь. Нейт сказал это, Нейт сказал то… Не забывай, что ты помолвлена со мной. Ни одной женщине я не позволю унижать себя. Ты обещала выйти за меня замуж, и ты это сделаешь.

Его пальцы стальными тисками сжимали ее запястье, выражение глаз вызывало страх… Но уже через мгновение маска вернулась на свое место.

– Впрочем, не стоит тревожить тебя всякими проблемами, когда ты плохо себя чувствуешь, – проговорил он голосом кающегося грешника, – Пойдем, дорогая, я отвезу тебя домой… Мне очень жаль, что так получилось с Робертом. То есть мне очень жаль, что ты расстроилась. Но ты должна понять, что я хорошо знаю Роберта и отлично представляю, как его следует воспитывать.

Вечером, у себя дома, Норда Эллисон как следует все обдумала и написала Селкирку официальное письмо, в котором отказывалась выходить за него замуж и просила считать помолвку недействительной.

Через три дня она впервые согласилась поужинать вместе с Натаном Бенедиктом. Нейт пригласил Норду в ее любимый ресторан. Никаких неприятных встреч не произошло, но два дня спустя позвонил Мервин Селкирк и сказал, что ему надо кое-что обсудить с Нордой.

– Не вижу смысла, – ответила Норда. – И в любом случае сегодня я занята.

– Ты занята с Нейтом? Насколько мне известно, ты позволила ему пригласить тебя в наш ресторан.

– Это не твое дело, – возразила Норда и бросила трубку.

Телефон звонил еще несколько раз подряд, но Норда не отвечала.

Натан Бенедикт, высокий стройный мужчина с вьющимися темно-каштановыми волосами и выразительными глазами, зашел за Нордой ровно в восемь, и они вновь отправились в тот же ресторан.

Хотя Нейт заранее заказывал столик, пришлось довольно долго ждать. Им предложили, пока столик не освободился, посидеть в баре.

Мервина Селкирка Норда заметила, когда было слишком поздно предпринимать что-либо. Впоследствии она также не могла поклясться, что он подставил ногу проходящему мимо Натану Бенедикту, а вот то, что последовало затем, наблюдала масса свидетелей.

Мервин Селкирк вскочил со стула, закричал:

– Ты смотри, кого толкаешь! – и ударил Бенедикта в лицо.

Натан рухнул на пол со сломанной челюстью. Двое приятелей Мервина, сидевших вместе с ним, пытались успокоить Селкирка.

– Перестань, Мерв, – сказал один из них.

Поднялась суматоха, забегали официанты, потом явилась полиция. Норда была уверена, что видела блеск металла, когда правая рука Селкирка наносила точно рассчитанный и прекрасно выполненный удар.

Хирург, вправлявший челюсть Бенедикта, тоже не сомневался, что травма нанесена кастетом. Норда потребовала, чтобы полиция обыскала Селкирка, однако ничего найти не удалось. Один из друзей Мервина сам предложил полиции осмотреть и его. Разумеется, у него также ничего не нашли. Второй приятель исчез еще до появления полицейских. Селкирк объяснил, что тот ушел, поскольку у него была назначена важная встреча и он опасался, что опоздает на нее из-за каких-нибудь формальностей. Впрочем, если этот человек потребуется полиции, Селкирк готов сообщить, где его можно найти.

Свой поступок Селкирк объяснял просто. Он ужинал с друзьями. Сидел, повернувшись спиной к двери, и никого не видел. Проходя мимо, Бенедикт не просто наступил ему на ногу, но и ударил по голени. Когда Селкирк вскочил на ноги, Бенедикт уже замахнулся, чтобы нанести удар, но Мервин Селкирк его опередил.

– А что мне еще оставалось делать? – с невинным видом закончил он свой рассказ.

Через неделю после случая в ресторане Норда Эллисон начала получать письма. Их отправляли авиапочтой из Лос-Анджелеса. В каждом из ничем не примечательных конвертов лежали газетные вырезки: одна, порой две, изредка три. В этих заметках рассказывалось о трагедиях, случившихся с разными людьми и в разных местах. Подобными отчетами пестрят практически все газеты. Разведенный муж не мог жить без бывшей жены; он выследил ее на автобусной остановке и застрелил прямо на улице. Отвергнутый поклонник напился пьяным, вломился в квартиру, где жила отказавшая ему девушка, и выпустил в нее пять пуль. Обезумевший от пьянства мужчина явился в контору, где работала его бывшая подружка, и заявил: «Не могу жить без тебя. Раз ты не моя, то и никому не достанешься!» Несмотря на крики и мольбы, он прострелил ей голову, а потом застрелился сам.

Разумеется, Норда и сама видела подобные рассказы в газетах, но лишь пробегала по ним глазами, считая, что ее они не касаются. Теперь она с удивлением обнаружила, какое огромное количество подобных вещей происходит в мире. Кто-то аккуратно вырезал эти сообщения из газет, выходящих в полудюжине крупных городов.

Норда Эллисон обратилась к адвокату, тот связался с почтой. Там пытались что-то сделать, но тем не менее письма продолжали поступать.