– Кажется, вы намекаете на молодого Теда Джерарда, сэр? Я поработал и с ним; что в его случае против нас, так это полное отсутствие мотивов. Похоже, ему не достанется ничего.

– И тем не менее он весьма неприятный субъект. Старая история с присвоением чужого имущества лежит заметным пятном на его репутации.

– Я вовсе его не выгораживаю. Но все-таки нужно отметить, что он пошел тогда к своему боссу и откровенно во всем признался. А его наниматели поступили далеко не мудро.

– Из оксфордской шатии, – охарактеризовал Теда полковник Мелчетт. – Как там у них учат в их секте – «абсолютная честность, чистота, любовь и самоотвержение»?

– Да, сэр. Осознал вину, решил действовать напрямую и признаться в том, что стянул деньги. Обратите внимание, я не утверждаю, что здесь не могло быть какой-то хитрости с его стороны. Возможно, он догадался, что его подозревают, и решил сыграть на чистосердечном раскаянии.

– У вас чересчур скептический склад ума, Слэк, – заметил полковник. – А вы, кстати говоря, беседовали с мисс Марпл?

– А какое она имеет ко всему этому отношение, сэр?

– Да, в общем-то, никакого. Но ведь она, знаете ли, в гуще событий, и до нее доходят многие сведения. Почему бы вам не пойти и не поболтать с ней? Она очень наблюдательная старушка.

Слэк переменил тему разговора:

– Я хотел спросить у вас одну вещь, сэр. Фирма, предоставляющая услуги ювелира на дому, где начал карьеру подозреваемый... Помните дело о краже драгоценных камней в квартире сэра Роберта Аберкромби? Пропали изумруды, стоившие уйму денег. Их так и не нашли. Я просматривал материалы; должно быть, это произошло, когда там служила эта Спенлоу, хотя в то время она, наверное, была совсем девчонкой. Она не была замешана, как вы думаете, сэр? Спенлоу, знаете ли, тогда был одним из тех грошовых ювелиров... так, паренек, выполняющий роль ширмы.

Мелчетт покачал головой:

– Не думаю, что вы здесь что-нибудь откопаете. В то время она даже не знала Спенлоу. Я хорошо помню то дело. В полицейских кругах существовало мнение, что тут замешан сын потерпевшего, Джим Аберкромби, страшный повеса и мот. Куча долгов, и сразу после кражи они все уплачены... Говорят, какая-то богачка, но я не слишком-то верю... Старик Аберкромби вроде как пытался замять дело, чуть ли не взять назад заявление.

– Это всего лишь предположение, сэр, – возразил Слэк.

Мисс Марпл приняла инспектора Слэка с чувством глубокого удовлетворения. Особенно когда услышала, что его прислал сам полковник Мелчетт.

– Как это, право, любезно со стороны полковника Мелчетта. Я и не знала, что он меня помнит.

– Помнит и даже очень. Сказал, что если вам неизвестно что-нибудь о происходящем в Сент-Мери-Мид, то это и вправду не заслуживает внимания.

– Он чересчур любезен, но я действительно ничего не знаю. О недавнем убийстве, разумеется.

– Вы знаете, что об этом говорят.

– Конечно, знаю, но разве годится зря повторять досужие сплетни?

– Я у вас, так сказать, для неофициальной беседы, – проговорил Слэк, пытаясь казаться добродушным. – Все, как вы понимаете, останется между нами.

– Вы хотите сказать, что действительно интересуетесь тем, что говорят люди? И есть ли в их словах доля правды?

– Именно так.

– Ну конечно же, об этом только и делали, что судили да рядили. И, как вы понимаете, существуют два разных лагеря. Начну с тех, кто думает, будто убийца и вправду муж. В таких случаях мужа или жену всегда подозревают в первую очередь, не так ли?

– Возможно, – мягко согласился инспектор.

– Приходится жить в столь тесном соседстве, сами понимаете. Опять же зачастую денежный вопрос. Мне доводилось выслушивать мнение, что раз деньги были у миссис Спенлоу, то мистеру Спенлоу ее смерть выгодна. В мире царит злоба, и порой самые жестокие предположения как раз, увы, и оказываются истиной.

– Он и взаправду наследует кругленькую сумму.

– Вот именно. И может показаться вполне вероятным, что он задушил ее, затем вышел через заднюю дверь, прошел через поля к моему дому, спросил, дома ли я, представил так, будто я ему звонила, отправился потом обратно и обнаружил жену якобы задушенной в его отсутствие, в надежде, разумеется, что преступление спишут на какого-нибудь бродягу или грабителя, разве не так?

Инспектор кивнул.

– А что касается денежных вопросов... И возможных ссор между ними в последнее время...

Мисс Марпл не дала ему договорить.

– Но ведь их не было.

– Вы знаете это наверное?

– Если бы они ссорились, об этом знал бы каждый! Глэдис Брен, их служанка, разнесла бы сплетни по всей округе.

– Она могла и не знать... – проговорил инспектор не слишком уверенно и получил в ответ улыбку, полную сочувствия.

– Но есть и другие мнения, – продолжила мисс Марпл. – Вспомним о Теде Джерарде. Симпатичный молодой человек действительно останавливает на себе взгляд. Боюсь только, восхищенные взгляды оказывают на таких несколько большее влияние, чем следовало бы. Взять нашего предпоследнего викария – просто магическое воздействие! Девушки валом валили к нему в церковь и на вечернюю службу, и на утреннюю. А множество женщин постарше стали принимать необыкновенно активное участие в жизни прихода; и вы бы видели, какие они ему шили тапочки, какие вязали шарфы! Бедный юноша так смущался...

Да, но к чему же все это, на чем я остановилась? Ах да, этот юноша, Тед Джерард... Конечно, о нем судачат немало. Он так часто приезжал из Лондона к ней в гости. Хотя миссис Спенлоу сама мне говорила, что он член какой-то... «оксфордской группы», кажется, так. Религиозное движение. Думаю, они там люди искренние и очень серьезные, и на миссис Спенлоу все это производило большое впечатление.

Мисс Марпл перевела дыхание и продолжила:

– И я уверена, что нет оснований думать, будто за этими визитами стоит нечто большее, но вы знаете, каковы люди. Очень многие у нас в деревне убеждены, что этот юноша вскружил голову миссис Спенлоу и та одолжила ему кучу денег. И, нужно сказать, его действительно видели в тот день на станции. В поезде... в лондонском поезде, который отправляется в два двадцать семь пополудни. Но, думаю, вы согласитесь, что вовсе не трудно выскользнуть из вагона с другой стороны, скрытно пройти вдоль железнодорожной насыпи, скрываясь за нею, перелезть через забор, а затем вернуться кружным путем, прячась за живыми изгородями, – так можно запросто миновать выход со станции. Так что вовсе не обязательно, чтобы его видели идущим по дороге к их вилле. И вот еще: поговаривают, будто миссис Спенлоу была одета довольно необычно.

– Необычно?

– В кимоно. Не в платье, – мисс Марпл покраснела. – Такие вещи, знаете ли, наводят некоторых людей на определенные мысли.

– Думаете, кимоно вправду наводит на определенные мысли?

– О нет, я так не думаю; пожалуй, кимоно было вполне уместно.

– Вы полагаете, оно было уместно?

– При соответствующих обстоятельствах, конечно. – Взгляд у мисс Марпл стал холодным и задумчивым.

– В таком случае это дает нам другой мотив. Ревность мужа.

– Нет-нет, мистер Спенлоу никогда не стал бы ревновать. Он из тех, кто не видит дальше своего носа. Если б жена его бросила и перед уходом оставила записку, приколотую к подушечке для булавок, это стало бы для него первым сигналом об измене.

Инспектора Слэка смущал ее пристальный взгляд. Ему пришло в голову, что в ходе всего разговора мисс Марпл пытается навести его на некую, все время ускользающую от него мысль. Вот и теперь она проговорила многозначительно:

– А вы не обнаружили прямо на месте ничего, способного стать ключом к разгадке, инспектор?

– Теперь уже не оставляют отпечатки пальцев и сигаретные окурки, мисс Марпл.

– А я думаю, – предположила та, – что это как раз очень старомодное преступление.

– Что вы этим хотите сказать? – спросил инспектор довольно резко.

Мисс Марпл ответила не сразу: