– Совершенно с тобой согласен. У следователя нет сомнений, что это несчастный случай. Никаких признаков насильственной смерти. Но…

– Но? – подождав немного, поторопила я.

– Я должен быть уверен… в общем, сюрпризы, как ты понимаешь, мне не нужны. Оттого я и хочу, чтобы ты разобралась с этим несчастным случаем.

– А что Корзухин? – спросила я.

– Ему об этом знать ни к чему, – пожал Дед плечами.

– Все равно узнает, – усмехнулась я. – Если я начну копаться в его грязном белье.

– Придется ему это пережить, – отрезал Дед. – Постарайся, чтобы он узнал как можно позже. Парень сам не свой, и нам следует щадить его чувства. Если… если что, докладывать только мне. И без твоих обычных фокусов. Поняла?

– Еще бы, – согласно кивнула я, поднимаясь.

– Ну, вот и отлично. Кстати, твоему Тагаеву знать об этом тоже ни к чему.

Последние слова я решила проигнорировать и направилась к выходу.

– Чего вызывал? – зашептала Ритка, как только я покинула кабинет.

– Дал ответственное задание.

– Корзухин? То есть, я хотела сказать, несчастный случай с его женой?

– С тобой неинтересно, – скривилась я. – Все-то ты знаешь.

– Ну, не первый день на свете живу. А что, есть сомнения?

– Вот это мне и доверено узнать, – серьезно заявила я, а Ритка фыркнула. – Позвони Ларионову, – попросила я. – Узнай, готов ли он принять меня.

Ларионов ждал в своем кабинете, увидев меня, расплылся в ухмылке.

– От Деда? – И повторил Риткин вопрос: – Значит, у него есть сомнения?

– О том я не ведаю.

– Ну, если он поручил тебе покопаться в этой истории, значит, все-таки есть.

– Скорее, он хочет убедиться в обратном.

Подумав немного, Ларионов кивнул.

– Садись.

– Есть у тебя что-то интересное на этого парня? – спросила я, принимая предложение и устраиваясь напротив. Ларионов достал из стола папку и перебросил мне.

– Этапы большого пути. Если честно, ничего примечательного. Родился в районном городе, там же закончил пединститут, но по специальности не работал. В институте был комсоргом, и после окончания его рекомендовали в райком комсомола, где он ничем особенным себя не проявил. Ездил со стройотрядами, коммерческая жилка у него всегда была, а вот комиссарить он не любил и сейчас не любит. Скромный парень, который знает свое дело. С комсомолом простился легко и в перестройку подался в предприниматели. Несколько лет назад стал депутатом, был замечен нашим Дедом, три года, как переехал сюда. Отзывы самые положительные. Ни в чем предосудительном не замечен. Хороший семьянин. От первого брака есть взрослая дочь, живет отдельно в соседнем областном центре. Погибшая в воскресенье жена по образованию учитель английского языка. Открыла здесь частную школу по изучению иностранных языков, сама же в ней и преподавала. Образцовая семья, второй дочери четырнадцать лет, учится в спецшколе с углубленным изучением математики. Никаких связей на стороне, по крайней мере, ни разу не засветился. Вот вкратце и все. Завтра, кстати, похороны. Мужик держится молодцом, но видно, что здорово переживает. У ментов нет повода, насколько я знаю, подозревать, что за несчастным случаем что-то скрывается.

– Не так часто люди умудряются утонуть в собственном бассейне, – заметила я.

– Чего на свете не бывает, – Ларионов перегнулся ко мне и сказал: – Баба была пьяной в хлам.

– Алкоголичка?

– Черт ее знает. Если и пила, то за закрытой дверью.

– Где Корзухин был в то время, когда она утонула?

– На рыбалке. В шестидесяти километрах от города. Есть такое местечко, Николино Купалище, остров посреди реки, вот там он и рыбачил. В компании четырех человек, один из которых его большой приятель, прокурор нашего города, они, кстати, в одной школе учились когда-то, а второй – твой Хомяк, тоже его приятель.

– Вот как, – подняла я брови.

– Вот так. Это я на всякий случай, чтоб ты знала: алиби у него железное.

– А ему нужно алиби? – усмехнулась я.

– Уж теперь и не знаю, раз Дед тебя пустил по следу. Твои способности всем хорошо известны. – Ларионов засмеялся, словно произнес удачную шутку, а я не стала интересоваться, какие из моих способностей он имел в виду.

– Что ж, спасибо, – сказала я, поднимаясь и прихватывая папку с бумагами со стола.

– Всегда готов помочь, – хмыкнул он. – К Вешнякову поедешь? – когда я была уже возле двери, спросил Ларионов.

– Поеду, – кивнула я.

Но прежде чем отправиться к Артему, я вернулась в свой кабинет и заглянула в папку. Там было два листа бумаги со стандартными анкетными данными. Ничего интересного. Впрочем, я не ожидала найти там особые откровения. Придвинула телефон и набрала номер Вешнякова.

– Привет, мой трудолюбивый друг, – сказала я.

Артем хмыкнул:

– Чай, кофе, потанцуем?

– Непременно.

Он кашлянул и заметил с подозрением:

– Чего-то мне уже не хочется. Ты ведь не просто так позвонила?

– Вот за что я тебя люблю… – подхалимски начала я, но он перебил:

– А чего случилось-то? Вроде все спокойно.

– Вроде. Но покопаться кое в чем придется.

– Инициатива твоя или указание сверху?

– Я безынициативный товарищ.

– Кому ты лепишь? Ладно, приезжай.

– Может, встретимся в неформальной обстановке? – предложила я.

– Это я всегда готов. Давай через пару часиков в «Бочке меда».

– Достойный выбор, – засмеялась я.

Через два часа я подъезжала к кафе «Бочка меда» на Никитской. Кафе находилось в полуподвале и было знаменито своим пивом. Еще одним немаловажным его достоинством было то, что до кафе рукой подать и от моей работы, и от отдела, где трудился Артем, и от офиса охранного агентства, в котором командовал Лялин. Три эти точки образовывали треугольник, а кафе как раз оказалось посередине, так что с момента его открытия оно стало местом наших сборищ.

Однако в этот раз беспокоить Лялина я не планировала, потому что дело, которое меня сюда привело, того не стоило. Да и не было, в сущности, никакого дела.

Бросив машину на стоянке, я спустилась в подвал, толкнула стеклянную дверь и увидела молодого человека за высокой конторкой. Он широко улыбнулся и сказал, кивнув:

– Артем Сергеевич вас ждет.

Артем устроился за столом в нише, отделанной искусственным камнем. Стол представлял собой бочку с прорезями для ног, и Артем, сидевший на табуретке, напоминал персонаж известного мультика: Винни Пуха, который очень уважал мед. Вешняков уважал пиво, оттого сходство с персонажем было велико. Широкую добродушную физиономию приятеля украсила лучшая в мире улыбка.

– Жаль, кабак пустой, – ухмыльнулся он. – Вот бы сидели здесь мужики и мне завидовали.

– Чему, интересно? – подходя к нему и целуя в лоб, спросила я.

– Как чему? Такая красавица и меня в лобешник целует. Я сам, бывает, в такое счастье не верю.

– Зазнаюсь и целовать тебя перестану.

– А я умру от тоски и отчаяния, начнешь жалеть, да поздно будет. А где Сашка? – удивился Артем.

– Дома. На моей работе ему показываться запрещено.

– Жаль, хотел поболтать с этим типом. Как у него дела?

– Отлично. Как и ты, толстеет.

– Могла бы не тыкать меня носом в мои незначительные недостатки.

– Это достоинство. Тощие все злые. А ты хороший человек, и тебя должно быть много.

– Я сам этим утешаюсь, – улыбнулся Вешняков. – Моя меня в клуб записала, чтоб я жир в мышцы перегонял, на следующей неделе пойду, если ничего не случится. Не то пропадут денежки, только зря потратилась.

Я была уверена: именно так и будет, но предпочла помалкивать. Нам принесли пиво и закуску, мы выпили, Артем сунул в рот горсть орешков и, глядя на меня, хитро подмигнул:

– Корзухин?

– Слушай, – покачала я головой, изображая бурный восторг. – Ты совершенствуешься. Скоро Лялину сто очков вперед дашь.

– Куда мне, – отмахнулся Артем. – Я голову ломал, зачем тебе понадобился, в городе тишь-гладь, божья благодать, а ты покопаться предлагаешь. Не выдержал, позвонил старшему товарищу. А он мне с ходу: Корзухин. Жена у него погибла. А у Деда на Корзухина виды, вот он и подстраховывается. Мог бы присвоить себе чужие лавры, – разулыбался Артем. – Но парень я честный, говорю как есть. От Олега тебе привет.