– Мне нельзя. Я должна ждать тут. Пока мамочка не вернется. Когда стрелки на часах дойдут до красных наклеек. Вон там, в кухне, видишь? – Элен важно помолчала. – Она пошла в гости к знакомой.
Билли направился к трейлеру и заглянул в окошко.
Потом засмеялся:
– Шесть! Она только в шесть придет. Через целых три часа с хвостиком. И что ты тут будешь делать три часа? Или ты чокнутая? Пошли купаться. Твоя мамка ничего и знать не будет.
Элен уставилась на него. Ей хотелось пойти. Вдруг очень-очень захотелось. Так гадко сидеть тут и ждать. Гадко-прегадко, и жарко, и одиноко. Она закусила губу.
– Я… я не умею плавать, – выговорила она наконец.
– Я тебя научу. Подумаешь! – Он засвистел, потом перестал и спросил: – А сколько тебе лет-то?
– Семь. Почти семь.
Он, казалось, удивился, потому что снова оглядел ее – медленно, сверху вниз, как в первый раз.
– Я думал, ты постарше. Вид у тебя старше. – Он помолчал. – А ты совсем малявка!
– Вовсе нет! – Элен негодующе выпрямилась во весь рост. – Я умею читать, и писать, и…
– Буквы? Ты буквы умеешь читать? А давно?
– С пяти лет. Мамочка меня научила. Еще до школы. – Она умолкла и оценивающе его оглядела. – А ты умеешь читать буквы?
– А как же? Конечно, умею. Я книжку прочел. И даже две. Ну, знаешь, с картинками – я же говорил. Мамка прямо возгордилась, когда услышала, как я подписи разбираю. Папка этого не умеет, а он взрослый мужик.
Элен слушала его очень внимательно. Он словно не стыдился того, что его отец не умеет читать. Она поколебалась:
– А тебе сколько лет?
– Одиннадцать. Двенадцать сравняется в День Благодарения. – Он покопался ногой в пыли. – Так ты идешь купаться? Или нет?
Элен глубоко вздохнула.
– Ладно. – Она с тревогой оглянулась на часы. – Только совсем немножко!
– Ага! – Билли засмеялся. Он словно обрадовался и перепрыгнул через калитку. – Так идем? А разговариваешь ты чудно, тебе про это никто не говорил?
Заводь была узкой, заслоненной тополями. Они добрались до нее по проселку, который вел к плантации Калвертов, а потом сворачивал вдоль канавы, пересекавшей поле. Слева Элен видела крыши лачуг, где жила Миссисипи Мэри, и дымок, лениво тянувшийся к свинцовой голубизне небес. Справа раскинулись хлопковые поля, которые майор Калверт еще держал под хлопком, а дальше стеной вставали болотные кипарисы, заслонявшие большой дом и сады от полей.
Она с трудом поспевала за Билли, спотыкаясь на засохшей грязи рытвин, а жесткая трава и колючки цеплялись за ее платье. Ей было жарко, она запыхалась и была одновременно полна веселым волнением и тревогой. Кожа у нее стала липкой, праздничное платье облепляло тело и царапало под мышками. Потом Билли остановился, пополоскал во рту слюной и сплюнул. Он ухмыльнулся ей, и она только теперь заметила, какими синими кажутся его глаза на фоне загорелого лица. Он поднял ладонь и мотнул головой.
– Вон там, видишь?
Элен широко раскрыла глаза. Он указывал на тополя, которые росли по сторонам овражка. Почти сразу за ними начинались болотные кипарисы.
Там? Но ведь большой дом совсем рядом! Прямо у края сада! Билли подмигнул.
– Ага! Но мы же в ворота не пойдем!
Он потянул ее через канаву в кусты. Прямо перед ними оказалась изгородь из колючей проволоки. Билли прижал палец к губам.
– Ну, ладно. Я приподниму проволоку, а ты пролезешь под ней. Видишь, тут она повыше? Лезь, чего ты ждешь? И говори потише, поняла? Нам надо пробраться по краю сада и спуститься к заводи, и порядок. Я же тебе говорил. Сюда никто никогда не ходит…
Элен заколебалась, потом, тщательно предохраняя платье от проволоки, пролезла под ней. Билли проскользнул следом и снова взял ее за руку. Ей стало хорошо. Они оказались среди высоких разросшихся кустов, где было сумрачно и цараписто. В крохотные просветы между ветками она видела зеленую траву, низ высоких белых колонн. Сердце у нее колотилось, и ей казалось, что она очень шумит, хотя Билли шел перед ней почти беззвучно. Раза два он быстро нагибался и приседал, прислушиваясь, а сердце Элен колотилось еще сильнее. Что, если кто-нибудь их услышит? Что, если кто-нибудь из садовников увидит их, или – еще страшнее – сам майор Калверт? Что, если он появится среди кустов в своем белом костюме и?.. Она отчаянно дернула Билли за руку. Он остановился. Элен почувствовала, что стала совсем красной от стыда. Она замерла, обеими пальцами вцепившись в подол.
– Билли! Билли! Я хочу… Мне надо…
Лицо Билли расползлось в широченной усмешке.
– Да ладно! Со мной то же было, когда я сюда в первый раз залез. Оттого, что стараешься не шуметь. Посикай тут за кустом. Я смотреть не буду.
Элен уставилась на него в изумлении. Он как будто ничуточки не смутился, а она узнала новое слово. Только маме, конечно, это слово не понравилось бы.
Она хихикнула. Билли возвел глаза к небу.
– Девчонки… Давай быстрее.
Элен послушно зашла за куст, а когда вышла, то почувствовала себя гораздо лучше. Она опять ухватилась за руку Билли, и они двинулись дальше, он немножко впереди. Элен ставила ноги туда, куда ставил он, и уже не шумела и была очень довольна собой. «Посикай», – шепнула она. Посикай. Такое хорошее слово!
Оно ей понравилось, и она его прилежно запомнила.
У самого края овражка, где стояли тополя, была полянка. Большой дом отсюда виден не был, его закрывали кусты. Элен догадалась, что они, наверное, оказались позади него. А перед ними была скверная, неухоженная трава, почти такая же желтая и бурая, как трава на трейлерной стоянке. Справа среди кустов она заметила смешной домик. Билли остановился и посмотрел по сторонам. Элен дернула его за руку.
– Билли, Билли! Что это за домик? Вон там!
Билли ухмыльнулся.
– Это? Да беседка, они его так называют. Уютно и в сторонке, понимаешь?
– В сторонке? – Элен уставилась на него: его словно что-то рассмешило, но вот что? Что такое беседки, она знала. Беседки были и в английских садах.
– Ага! – Билли засмеялся. – Мамка говорит, что построить ее велел старик Калверт. Ходил туда с черномазыми дамами, понимаешь? Только я не верю. Кто-то взял да и наплел, я так думаю…
Глаза Элен округлились.
– Старик Калверт? Ты про майора Калверта говоришь?
– Да не о нем! – Билли засмеялся. – О его папаше. Он помер давным-давно – уж такой сукин сын, мамка говорит… – Он ухватил ее за руку. – Пошли! Вот сюда.
Он быстро протащил ее по траве до овражка, который укрыл их с головой. Вскоре они вышли к крутому обрывчику. Под ним была заводь.
Они остановились, и Элен молча уставилась на воду. Под деревьями было прохладнее. Вода выглядела неподвижной и бурой. Над поверхностью метались две стрекозы. Радужные крылышки вспыхивали на солнце. Элен нахмурилась.
– Черномазые дамы? Я не понимаю. – Этого слова она никогда раньше не говорила и знала, что маме оно не понравилось бы. – Я не понимаю. Зачем белый джентльмен поведет черномазую даму в беседку?
– Ну, это, думается мне, тайна… – протянул Билли, и Элен рассердилась, так как поняла, что он знает, а ей объяснить не хочет. Но в следующую минуту она позабыла об этом, потому что Билли отпустил ее руку и нырнул в воду прямо в джинсах.
Он всплыл, отфыркиваясь. По его лицу катились бриллиантовые капли.
– Чего ты ждешь?
Элен замялась. Она не имела понятия, как следует себя вести в подобной ситуации. Она не знала, как ей поступить, но ей было почти все равно. Она знала только, что ей очень жарко и хочется поскорее в воду.
– Мне надо будет снять платьице, – сказала она наконец с достоинством. – Купаться я буду в панталончиках.
– Мне все едино. Как сама хочешь. – Билли опять окунулся с головой.
Элен аккуратно разделась. Сняла сандалии и накрыла их тщательно сложенным платьем.
Потом на цыпочках подошла к воде. Билли подплыл и встал на дно.
– Давай! – Он протянул ей руку. Он опять посмотрел на нее, и опять она увидела в его глазах странное выражение. Они казались очень серьезными и словно потемнели. Он смотрел на нее так, как будто хотел стоять тут еще долго-долго и не мог поверить тому, что видел.
