Трент: Ты уязвима, и я пользуюсь тобой, позволяя таким вещам, как то, что только что произошло, вообще происходить.

Я заворчала от раздражения.

Я: Пожалуйста, пользуйся мной! Я даю тебе разрешение!

Трент не ответил. Я вздохнула, решив серьезно отнестись к его беспокойству.

Я: Я в порядке, Трент. Поверь мне. Намного лучше, чем за очень долгое время.

Трент: Нет. Ты только думаешь, что ты в порядке. Я думаю, что ты страдаешь от серьезного случая ПТСР.

Я швырнула телефон в нашу смежную стену. Я была в бешенстве. Металл и пластик разлетелись в воздухе, когда телефон разбился.

Все хотят быть моим личным гребаным мозгоправом.

Я была поражена, когда Трент показался тем же вечером у «Пенни». Более того, у меня челюсть отвалилась, когда я увидела, что он как раньше усаживается за барную стойку, так, словно у нас не произошло термоядерной ссоры. Я высоко подняла подбородок. Я не собиралась извиняться. Черта с два.

Перед ним как по мановению волшебной палочки появилась коробка с красным бантом. Он подтолкнул ее ко мне, а от вида ямочек на его щеках у меня на лице расползлась улыбка, хотелось мне того или нет. Черт! Конечно, я подойду и открою ее. Кто не любит подарки?

Внутри лежал новый iPhone.

– Не сложно было сообразить, что за громкий удар раздался за моей стеной, когда ты не ответила на следующее сообщение, – пробормотал Трент с веселой усмешкой на лице.

– О, да?

Я скользнула языком по зубам, стараясь держаться холодно, словно меня это совершенно не тронуло. Внутри же все было по-другому. В данный момент я была еще как тронута.

– И что там говорилось?

Он пожал плечами, также теперь прикидываясь безразличным. Я знала, что он притворяется. Его выдавали огоньки, пляшущие в глазах.

– Думаю, ты никогда не узнаешь.

Он глубоко вздохнул, но выдержал мой взгляд. Казалось, что нашего полуденного противоречия больше и не существовало, и я не понимала, как такое возможно, потому что я все еще его чувствовала. Что-то он задумал. Только я никак не могла сообразить, что именно.

– Просто подумай, наш день мог бы пойти в совершенно другом направлении, не расколоти ты телефон вдребезги, – сказал он, засовывая соломинку в рот.

Его глаза сверкали желанием.

Я еле сдерживалась от того, чтобы не перепрыгнуть через стойку к Тренту на колени. Но это внутри. Снаружи же я была холодна, как погода в ноябре.

– Что я могу сказать? У меня проблемы с управлением гневом.

Его губы изогнулись, он задумался.

– Тебе надо найти способ борьбы с этими проблемами.

– У меня есть. Называется – поколоти грушу.

Его бровь игриво поднялась.

– Очевидно, он не очень-то и хорошо помогает.

Я перегнулась через стойку и оперлась на локти.

– А что вместо нее ты мне предлагаешь поколотить?

– Боже мой! Может, вы, двое, уже сдадитесь? – крикнула Шторм с притворным раздражением, держа в руках шейкер для мартини.

Я не осознавала, как громко мы говорили. Бросив взгляд по другую сторону от себя, я увидела ухмылку Нэйта и мгновенно покраснела. Не знаю почему. Последнее время я постоянно заливаюсь краской.

Трент не ответил ни Шторм, ни мне, вместо этого сделал большой глоток содовой, и я решила что, возможно, он в конце концов бросил подталкивать меня к необходимости справляться с событиями и эмоциями, которые уже давно похоронены. Может, это и сработает.

Следующие несколько недель Трент оставался верен своему слову, и благодаря ему я улыбалась. Но, к несчастью, верен он был и обещанию о медленном развитии отношений. Только на этот раз он на самом деле держал его. После тех нескольких коротких и жарких ошибок настоящий, несдерживаемый Трент был взят в узду, а тот, который занимал мое время, ограничивался сдержанными поцелуями и лишь держал меня за руку.

Этого было достаточно, чтобы свести меня с ума.

Каждый день я запрыгивала на его мотоцикл, обвивала руками его грудь и позволяла ему увозить себя. Это всегда начиналось от спортзала, вероятно, потому, что он не хотел видеть, как я снова разобью о стену телефон. А теперь я обнаружила, что у меня нет такого желания и концентрации на тренировках, когда рядом он. Для тренировок нужны внимание, решительность и, не будем отрицать, сдерживаемая ярость. Трент рассеивает мою злость. В итоге мы заканчиваем халтурным или игривым сражением, пока не получаем несколько неодобрительных взглядов и не решаем уйти. К этому времени обычно я уже так возбуждаюсь рядом с Трентом, что не имею ничего против душа. Я продолжала надеяться, что он заблудится и забредет в него. Но он никогда этого не делал.

Вечерами мы были заняты. Пейнтбол, езда на мотоцикле вдоль набережных Майами, матч с участием «Долфинс»,[26] рестораны, кафе, мороженое, игры в фрисби. Возникало впечатление, что Трент взял курс «Заставить Кейси улыбаться» и все для этого делал. К тому времени, когда я добиралась до работы, у меня от улыбки болело лицо.

– Ты когда-нибудь работаешь? – спросила я у него однажды, когда мы шли по улице.

Он пожал плечами, сжимая мою руку.

– Сейчас я нахожусь между договорами.

– Хм. Ну, разве ты не беспокоишься об оплате счетов? Ты все деньги тратишь на меня.

– Не-а.

– Должно быть, это здорово, – сухо пробормотала я, но не стала давить на него.

Я просто шла по улице, рука об руку с Трентом, и позволяла телу впитывать солнечное тепло.

И я улыбалась.

– Почему ты не остаешься до закрытия? – тихо пробормотала я.

Рука Трента скользнула по его губам, словно он обдумывал, как мне ответить.

– Потому что тогда мне придется провожать тебя домой.

Я нахмурилась, немного опешив.

– Да, я прямо вижу, насколько ужасно это было бы.

– Нет, ты не понимаешь, – Его взгляд скользнул по моим губам, прежде чем снова подняться к глазам. – Как ты думаешь, что произойдет, когда я провожу тебя до двери?

Я пожала печами, уловив направление его мыслей, но прикинулась дурочкой, просто чтобы узнать, что он скажет. Он встал и наклонился, потянувшись за оливкой. Когда он снова на меня посмотрел, в его глазах горело то желание, которое он не мог полностью от меня скрыть, именно то, от которого у меня дрожали колени.

– Дома у нас нет сопровождающей Годзиллы. – Он кивнул в направлении Нэйта, который всегда следил, чтобы Трент соблюдал дистанцию. Я выдала свое лучшее выражение лица, говорящее, что он поставил меня в тупик.

– Нэйта там нет, даже когда ты провожаешь меня до двери днем.

Он тихо усмехнулся. Ага, вот и они. Те глубокие ямочки, по которым я так хочу провести языком.

– Знаешь, у тебя клево получается прикидываться дурочкой.

Я сжала губы, пытаясь сдержать улыбку.

Трент наклонился ближе, достаточно для того, чтобы я была единственной, кто его слышит.

– Мне весь день достаточно трудно держать свои руки подальше от тебя. Я не выстою, зная, что ты скоро будешь раздеваться и заберешься в постель.

Я оперлась на стойку, следя, как оливка скользнула в его рот, а язык обвился вокруг нее.

Так он хочет играть по-грязному…

За следующую неделю я перерыла весь гардероб Шторм, выбирая самые короткие и обтягивающие вещи, какие только могла найти. Один раз я вообще едва не надела ее комплект с блестками для сцены. Я считала обязательным в течение ночи нагибаться перед Трентом как можно чаще, покачивая бедрами под музыку. Когда Бен выдал ехидный комментарий о моей готовности к первому выступлению на сцене, я двинула ему в солнечное сплетение и продолжила делать по своему, а Нэйт расхохотался с глубоким рокотом.

Но казалось, что я не могла сломать эту новую решимость Трента. Он только смотрел, опираясь на локти и сложив передо мной руки. Наблюдая, как я двигаюсь. Как я с ним флиртую. Как я с ума по нему схожу.